Когда на терапии специалист, как свидетель на суде, называет вещи своими именами, то «первая часть психики» клиента чувствует, что в детстве она была права и все понимала правильно. И в этот момент она получает освобождение. Картина мира становится яснее. Возвращается ощущение упорядоченности мира, наличия в нем правды и смысла.
Человек понимает, что он нормальный и здоровый, что с ним все в порядке, а не в порядке у родителей или родственников. Внутренняя борьба с собой постепенно стихает, напряжение понижается. Освобождающиеся от борьбы силы направляются на другое, по выбору человека.
При всем этом цель терапевта – не столько обличать, сколько помочь клиенту встретиться с тяжелой правдой, выдержать ее и дать поддержку ошеломленной психике, чтобы скинуть с себя наваждение, переосмыслить и закрепить навык отделения истины от лжи, навязанных чужих желаний от своих. Далее – помочь пережить всплеск сложных чувств: ярости, ненависти и т. д., пройти через этот кризис и почувствовать, что жизнь может идти по-другому.
Для движения нужно оттолкнуться от чего-то реального. Нельзя оттолкнуться от лжи, потому что ложь порождает новую ложь, в том числе немой сговор клиента с терапевтом, в котором оба не идут в травму. Такая пара может годами ходить по кругу, не работая над реальными проблемами. Наоборот, можно и нужно встретиться с правдой – потому что она осязаема, конкретна и возвращает реальную картину мира и почву под ногами.
В реальности под прощением токсичных родителей часто кроется нежелание соприкасаться с тяжелыми чувствами, работать над внутренней и внешней сепарацией, а также избегание тяжелых разговоров и тревог. Другими словами, нередко агитация за прощение насилия – это разновидность лжи, покрывающей преступления насильника и боль жертвы. В качестве дополнительных аргументов это нередко «подтверждается» христианскими заповедями о прощении, хотя они к таким случаям не имеют отношения: Христос тоже в гневе разгонял подобных «деятелей», он обличал их; когда нужно, он действовал решительно и без компромиссов[13]. Кстати, это еще один довод в пользу того, что гневаться – нормально, и мы имеем право испытывать гнев, как любое другое чувство. Говорили об этом подробнее в главе 8 «Избавляемся от чувства беспомощности».
Прощение – это не средство избавиться от проблем. Прощение – это очень личный внутренний акт. Человек простит, если захочет, в полноте осознавая, что и кому он прощает. Или не прощает – это тоже нормально.
Глава 16Сострадание и токсичная жалость к родителям
В процессе сепарации многие дети токсичных родителей сталкиваются с ситуациями, когда родителям нужна помощь, например, во время болезней, травм, материальных затруднений. При этом многие дети начинают испытывать к родителям жалость, которая вместе с чувством вины становится сильным препятствием сепарации.
Возникает конфликт двух сил. С одной стороны – желание сепарироваться, здоровая злость, стремление иметь свои границы и не идти на поводу у родителей. С другой – жалость, вина и стыд. Внутренний конфликт дестабилизирует, забирает много сил, вызывая сомнения и угрызения совести, подозрения в своей неправоте и жестокости. В итоге некоторые люди прерывают свою сепарацию и возобновляют абьюзивные отношения на фоне оказания помощи токсичным родителям. Дети возвращаются в симбиотические отношения с родителями и начинают отыгрывать роли спасителей и должников.
Но где эта грань между черствостью и человечностью? Как сепарироваться и в то же время оставаться сострадательным? Как отделиться от токсичных родителей, оставаясь адекватным человеком, а не монстром, которого затапливают ненависть и желание мести? Жизнь не заканчивается на абьюзивных родителях, и хотелось бы закончить эти отношения так, чтобы выйти на новый уровень более цельным и радостным человеком, а не заполненным виной и злостью.
Сострадание само по себе нормально. Мы способны испытывать его к людям и животным, помогая при необходимости. Сострадание – неотъемлемая часть любви к живым существам, это состояние готовности помочь словом, делом или деньгами, чтобы человек преодолел трудную ситуацию и смог вернуться к нормальной жизни.
Сострадание ведет к целостности того, кому оказывают помощь. Оно подразумевает трезвое осознание ситуации, масштабов затруднений и необходимой помощи. Это чувство восстанавливает человеческое достоинство, например, помогает почувствовать нуждающемуся в деньгах человеку, что он не зависит рабски от денег – материальная помощь освобождает его от этой зависимости в трудную минуту. Получив денежную помощь, человек «встает на ноги» и честно пытается впредь самостоятельно заботиться о себе.
Сострадание несет в себе внутреннюю силу, и эта сила пере-дается нуждающемуся. При этом сострадание подразумевает границы между людьми: «Я помогаю близкому восстановиться и снова быть цельным. У него своя жизнь, а у меня – своя».
Сострадание в условиях симбиоза с «токсами» извращается, как и все, что попадает в такие отношения. Любое здоровое чувство, попав в травмирующую обстановку насилия, меняет свою тональность, переворачивается с ног на голову и начинает работать иначе, обслуживая не совсем здоровых родителей и ставя детей в патовое положение.
В результате «отравления» сострадание также извращается и начинает поддерживать положение, в котором родитель на первом месте, а ребенок – используемый объект. Итак, разводим два понятия:
– здоровое сострадание связано с реальностью и трезвым пониманием, как и кому мы помогаем;
– токсичная жалость затуманивает разум, родитель «преображается», и ребенок теряет трезвый взгляд на родителя, а также не может определить адекватный объем необходимой помощи.
Покажу на примере клиентки, как происходит погружение в токсичную жалость, «затопление» этим чувством, в результате чего ей становится трудно принять правильное решение.
Пример
У девушки отец заболел раком. Болезнь еще не запущена, есть шанс на успешное лечение. Отец – психопат и бывший алкоголик, сексуально насиловавший дочь, избивавший мать и сестру, никогда не интересовавшийся жизнью дочери и трехлетним внуком. От отца клиентку тошнит в прямом и переносном смысле. Узнав о болезни отца, клиентка спокойно обдумывала, помогать ли отцу. Деньги у него точно есть, по крайней мере, на лечение хватит. У отца есть женщина, с которой он живет более 10 лет.
Но от одного звонка больного отца в психике клиентки «включился тумблер» – захлестывает жалость, как будто ничего плохого отец никогда не делал, «ведь ему сейчас тяжело»! Клиентка стала всерьез задумываться о материальной помощи и о поездке к отцу, хотя сама мысль об этом вызывает отвращение и телесные реакции – повышение давления, дрожь, слабость.
В этом примере видно, как здоровое сострадание превращается в токсичную жалость, которая, как правило, включает в себя следующие пять факторов.
1. Отсутствие границ между родителем и ребенком. «Токсы» считают, что важных интересов у ребенка нет. Важно только то, что интересует родителя, а не взрослого ребенка.
Пример
У девушки есть мать, которая, находясь во время ковида на карантине, пребывала в неустойчивом психическом состоянии. Информация о пандемии добавила ей, и без того тревожной, новые страхи, и она постоянно звонила дочери, рассказывая о распространении инфекции, статистике заболеваний, многократно спрашивала, как дочь и ее семья защищаются от вируса, навязчиво выискивала у себя тревожные симптомы, рассказывала народные средства лечения и так до бесконечности (поскольку тревога не знает границ).
Дочь должна была это все терпеливо выслушивать часами или же бросать все дела и ехать к матери, привозя ей все новые лекарства, о которых мать узнавала из телевизора и интернета (про запас, большинство из них мать не принимала), свежие продукты, а также сидеть с ней, потому что «матери так спокойнее».
2. Безграничная ответственность и жертвенность ребенка. Ребенок должен пожертвовать всем, что у него есть, чтобы искупить эту ответственность. Безграничная ответственность подразумевает безграничную «отработку» в любом виде. При этом с родителя ответственность снимается, и он может ничего не делать, а дети должны положить к его ногам дорогую и благо-родную жертву. Например, родитель сам может сходить в магазин или съездить в больницу без посторонней помощи, но требует сопровождения.
Примеры фраз, показывающих подобное отношение:
– «У тебя есть автомобиль, поэтому навещай нас чаще и отвози в магазины, больницу» (такси зазорно или дорого, но расходы ребенка не берутся в расчет);
– «Есть деньги? Давай их все сюда, родители лучше знают, как ими распорядиться. Если они тебе потребуются, спросишь у нас, а мы еще подумаем, давать тебе или нет, чтобы ты не потратил их на ерунду»;
– «У тебя сейчас свободный вечер? Приезжай! Проведи с нами время, мы же не вечные. Когда умрем, будешь жалеть, что видел нас редко»;
– «Что значит "у меня работы много"? Мать родная важнее! Я тебя рожала, мучилась, поднимала из последних сил, а тебе плевать на меня, скотина неблагодарная!».
3. Родительская агрессия. Ребенок атакуется и критикуется, а его усилия не ценятся. В нарциссическом симбиозе ребенок является «собственностью» родителя, поэтому его усилия и его помощь воспринимаются родителем как само собой разумеющееся, а не как акт доброй воли.
Пример
Сын помогает больной матери, потратив довольно много денег, оставляя своей семье и себе лично минимум. При этом мать говорит: «Ты всегда был не способен зарабатывать много, возьми кредит, сын ты мне или нет?»