[17].
Те, кто дает такого рода поведенческие советы, либо не понимают опасности, которой подвергают человека, либо понимают, но продолжают советовать. Они отрицают ответственность или предпочитают не думать о ней. Кстати, при всей популярности психологических марафонов, на которых часто убеждают, что нужно действовать в стиле «выше, быстрее, сильнее!», я за всю свою практику ни разу не встречал человека, которомуони по-настоящему помогли значительно изменить жизнь, и чтобы он мог подтвердить это спустя длительное время, например, через два-три года. Зато знаю примеры, когда люди во время марафонов и непродолжительное время после них были на волне воодушевления, а затем теряли запал и проваливались в еще более тяжелые состояния: эффект от манипулятивной эмоциональной накачки заканчивался, и оказывалось, что внутренние вопросы остались прежними, а сил для их решения по-прежнему мало, потому что психика продолжает функционировать, как и прежде.
Способность делать что-то для себя напрямую зависит от внутреннего состояния. Если человек долго не может что-то сделать, значит, скорее всего, есть серьезное внутреннее препятствие или, терминами психоанализа, сопротивление. Поэтому если человек не отделяется от родителей, значит, в большинстве случаев есть психологическое сопротивление этому. Сопротивление – интересная вещь, палка о двух концах. С одной стороны, оно часто не дает получить то, о чем человек мечтает. С другой – охраняет от страшных последствий получения желаемого, например, непереносимой вины, стыда и тревоги. Другими словами, сопротивление – это хороший предохранитель, который не дает нам «перегреться» и «сломаться», но при этом тормозит наше развитие и получение благ от жизни.
Вывод: если человек что-то хочет, но не делает, значит, у него есть достаточно сильное сопротивление встретиться с тем, что он получит в результате или ему жаль потерять что-то. Созависимость с токсичными родителями содержит в себе сопротивление детей, при котором самостоятельная жизнь желанна, но слишком страшна.
Пример
Женщина мечтает съехать от токсичной матери, но не делает это несколько лет. Даже когда она получала хорошие деньги и могла себе позволить купить комфортную однокомнатную квартиру с новым ремонтом в другом районе, подальше от матери, она не съехала.
В процессе обсуждения она рассказала, что каждый раз, когда договаривалась о встрече с агентом по недвижимости, ее охватывал сильный страх с соматическими реакциями (бессонница, диарея, тошнота, тремор рук). На утро она вставала совершенно разбитая, отменяла по телефону встречу и чувствовала облегчение. В течение суток состояние обычно нормализовывалось, и если она через пару дней договаривалась снова, то симптомы возвращались.
В процессе работы стало проясняться, что попытки съехать от матери открывали огромные объемы вины и тревоги, которые психический аппарат просто не мог выдержать. Этот внутренний конфликт и напряжение каждый раз выливались в соматические симптомы, которые, как известно, результат этой самой борьбы. Симптомы неприятны, но они уберегали клиентку от дальнейшей эскалации внутреннего конфликта, который мог бы закончиться очень плачевно, например, нервным срывом или автомобильной аварией (у клиентки такое уже было).
Выход – терапевтическая работа, направленная на осознание себя, индивидуацию, право жить своей жизнью, познание своих чувств вины, стыда и тревоги по поводу отделения от мамы. Сепарация в данном случае постепенно назревает сама.
Пример
Мужчина на сессии часто говорит о том, что хотел бы больше зарабатывать (у него несколько небольших бизнесов и планы по расширению). В целом денег на жизнь хватает, но хотелось бы большего комфорта и достатка.
В процессе работы специалиста не покидает ощущение иррационального сопротивления возможностям зарабатывать больше. Через пару месяцев после начала работы клиенту приходит понимание: он не хочет зарабатывать больше, потому что не получится скрывать доходы от многочисленных родственников. Придется либо делиться (не хочется), либо не делиться и ставить границы (страшно, потому что накроет виной и тревогой). Клиент не хотел бы решать финансовые проблемы родственников, некоторые из которых давно не работают, но не потому что в возрасте, а потому что не хотят. Они многократно просили деньги взаймы и ни разу не вернули долги. Но отказать тяжело психологически, это может сделать его изгоем в семье.
Выход – работа в терапии с сепарацией, семейными установками, семейным панибратством, а также правом иметь что-то свое отдельно от всех. Как самому старшему брату в семье, клиенту потребовалось выработать опыт поддержки себя, чтобы не затапливаться виной и стыдом, а также укрепить личные границы.
Вообще сопротивление есть у всех людей, в том числе у тех, кто вырос в нормальных семьях. У таких людей оно нередко возникает по поводу других вещей, например, успешности, деторождения и т. д. Такие люди точно так же приходят в терапию и прорабатывают их, как и дети «токсов». Отличие лишь в силе и форме сопротивлений.
Подытожим: мы наблюдаем сопротивление там, где человек что-то делает или не делает, чтобы не столкнуться с чем-то нежелательным, например, тревогой, неприятным разговором, необходимостью что-то решать, выяснять и т. д. Любая созависимость тоже содержит в себе серьезное внутреннее сопротивление.
Вторичная выгода бывает похожа на сопротивление, отличие заключается в следующем. Она есть там, где человек идет на жертвы, чтобы получить что-то желанное. На языке глубинной психологии это впервые популярно объяснял Фрейд (как это часто было с базовыми понятиями, он вообще много чего первым сформулировал), например, в работе «Случай маленького Ганса». Фрейд хорошо показал, что ребенок заболел, чтобы получить вторичную выгоду – родительскую любовь. Другими словами, вторичная выгода – это когда человек чем-то жертвует, чтобы получить выгоду, не очень заметную на первый взгляд. Но если мы вооружимся «психологической лупой», мы ее увидим. Чтобы чем-то пожертвовать, сначала это нужно иметь и ценить. Маленький ребенок пожертвовал своим самочувствием, ему действительно было плохо, но цель (родительская любовь) того стоила.
Схожесть вторичной выгоды с созависимостью существует лишь на первый взгляд. Но отличие все же есть: созависимый человек еще не отделился, поэтому он жертвует чем-то, что у него есть потенциально, в перспективе (бóльшая свобода, самостоятельность, своя семья, карьера, жизнь там, где хочется, хобби, отдых, право решать и распоряжаться своим временем, телом, деньгами и т. д.). В каком-то смысле – да, человек жертвует этими потенциальными возможностями, чтобы не сталкиваться с нестерпимым одиночеством, тревогой, виной и стыдом, сформированными токсичными родителями.
Поэтому фразы типа «Вы не съезжаете от токсичных родителей, потому что у вас есть вторичная выгода» во многих случаях не совсем удачная. Если уместно, можно, например, сказать: «Возможно, есть какое-то внутреннее сопротивление желанию жить своей жизнью. Это сопротивление может быть помехой на пути желания жить так, как хочется». Если уж давать поведенческие советы, то, например, работать над задачей по мере сил. А это и подразумевает размышление, осознание своих ресурсов и страхов. Возникает ощущение своих реальных, а не вымышленных возможностей. Реальные возможности могут привести к реальным, пусть и небольшим, результатам. Вымышленные возможности приведут лишь к вымышленным результатам. Но такие советы подразумевают внимательное соучастие, диалог, а не бросание фразами типа «начните свою жизнь заново».
Например, если молодая женщина с маленьким ребенком в декрете без мужчины живет с токсичными родителями и финансово зависит от них, вряд ли она сможет быстро съехать и начать жить отдельно. Поэтому советовать ей съехать – неадекватно ситуации, но посочувствовать, поддержать словом, предложить недорогие способы самоанализа (книги, видео) – вполне. В результате женщина вполне может осознать и свою созависимость (из-за которой ее жизнь не такая, какой могла бы быть в ее возрасте), и что примерно нужно делать, и в каком направлении думать.
Если вы сочувствуете и хотите помочь, во многих случаях помощью будет простое выслушивание другого человека. Говоря с вами, человек услышит себя, сможет задуматься, посмотреть на себя и свою ситуацию под другим углом. Многие люди сами понимают, в каких отношениях они оказались. Женщина, которую регулярно насилуют и избивают, сама это знает. Ей уже сто раз посоветовали уйти от такого мужа или хотя бы обратиться в полицию, но она этого не делает. Почему? Потому что по разным причинам (среди них бессознательные – основные) она это не может сделать. Хотеть и мочь – разные вещи. Вспомните, что и у вас есть желания, которые вы не можете реализовать много лет. У меня они тоже есть. У этой женщины – то же самое. В этом мы абсолютно идентичны, «в одной лодке».
Бесполезно говорить человеку «стань самостоятельным и возьми ответственность за себя», если он не может этого сделать. Во многих случаях также бесполезно говорить: «Если ты начнешь делать что-то через страх и боль, то придет опыт и постепенно научишься быть самостоятельным». Это называется «выбить клин клином» – идти на страх и боль, сознательно их усиливая, в надежде на то, что психика привыкнет и человеку станет не так больно и страшно. Практика показывает, что это работает с относительно небольшими проблемами, например, страхом публичных выступлений, и то не у всех. Большинству людей это не помогает, потому что это все равно что человеку с больной ногой сказать: «Ходи без костылей». Вероятно, он уже пробовал ходить до наших советов, и даже проходил какое-то расстояние, но боль не утихает, травма не проходит. Да, некоторым людям такой подход помогает, но это лишь подтверждает то, о чем я здесь пишу: у таких людей сопротивление недостаточно сильное, и человек его преодолевает, хотя бы и на пределе своих сил, решаясь на поступок, например, съезжает от родителей.