С точки зрения науки о мозге предвзятость подтверждения происходила сплошь и рядом, пока мой ум собирал доказательства моего бессилия. Он боролся за то, чтобы дать мне чувство контроля над всем. Но как вы уже поняли, эта битва была проиграна, не начавшись. Ум, разумеется, находил проблему, которую искал. Затем пытался дать мне ощущение свободы действий, изменяя происходящее снаружи. Но так как чувства не приходят из внешнего мира, то это не сработало. Разум только укреплял свою уверенность в том, что у меня настоящая проблема.
Когда я стала старше, стратегии ума по поиску свободы изменились. Меня наказывали в подростковом возрасте, например не разрешали тусоваться с друзьями, потому что я не слушалась взрослых, и тогда я испытывала очередное опустошение, лежа на детской фиолетовой кровати. Я научилась играть в эту игру. Дома я подчинялась правилам (и научилась не попадаться, когда их нарушала). Получала хорошие оценки, держала комнату в чистоте, но не потому, что это было важно для меня, а потому, что я пользовалась своим поведением как активом, чтобы выменивать его на автономию и право принимать решения.
Став взрослым, мой ум начал говорить о необходимости прикрывать тыл и делать что-то «просто на всякий случай». Я действовала исходя из того, что принесет мне наибольшую свободу и возможность выбирать. Я получала хорошие оценки в колледже, поэтому могла выбрать аспирантуру, ведь невозможность сделать выбор была худшим кошмаром для моего ума. Я нацелилась на высшую ученую степень, пачками публиковала работы, потому что чем больше у меня было достижений в аспирантуре, тем меньше на меня распространялись чьи-то правила и ограничения. Мой самый большой страх на тот момент – оказаться в ловушке на работе с ограниченной свободой, потому что нужно зарабатывать. Поэтому я жила очень экономно и откладывала денег больше, чем тратила. Хорошая финансовая подушка и многочисленные достижения в моем уме приравнивались к безопасности. Это была страховка на случай, если меня заставят делать то, что велят другие.
Я осознала, как много преимуществ дают ответственность и добросовестный труд. И я в этом не одинока. Уверена, что многие тоже откладывали деньги и получили блестящее образование, чтобы иметь как можно больше возможностей в жизни. Но я хочу до вас донести, что все мои стратегии – полезные и не очень – родились в беззащитном девятилетнем уме. План, который составил испуганный ребенок, лег в основу моей жизни на долгое время.
Вместо того чтобы жить настоящим, реагировать на то, что происходит в реальном времени, я жила по правилам своего ума, которые он составил на основе интерпретации одного-единственного события из детства. Мои действия не исходили из искреннего желания или здравого смысла в реальном времени. Их диктовал страх бессилия, страх почувствовать то, что я испытала в девять лет.
Предосторожности и достижения, которые должны были принести мне свободу, создавали ощущение захлопнувшегося капкана. Я бежала по кругу. Как ни парадоксально, страх лишиться свободы казался настолько реальным, что отобрал у меня свободу. Я преследовала «когда-нибудь», чтобы обезопасить то, что мне и так уже принадлежало. Я не замечала, что безопасность и покой уже у меня были, потому что мой ум лихорадочно пытался их поймать. Никто не должен жить в страхе, что может произойти что-то плохое, даже несмотря на результаты, которые такой подход дает в физическом мире.
В основе стратегии девятилетней девочки лежала ошибочная убежденность, что я не могу чувствовать себя защищенной и счастливой, пока у меня нет власти над всеми сторонами моей жизни. Но такую власть я никогда бы не получила. Даже если бы мама согласилась никогда не заводить отношений, обязательно бы возникло что-нибудь другое, что я не могла контролировать. Страховка из личных достижений никогда не изменит это.
Человек изначально свободен, потому что так задумано природой. Наша психология спорит с происходящим, но вне этих возмущений мы ощущаем безопасность, удовлетворение и свободу. Чувство недостаточности может приходить только из мыслей. Мы можем обрести покой в любой момент, в любых жизненных обстоятельствах, в любой ситуации, связанной с работой, здоровьем, финансами. Когда мне было девять, я думала, что парень мамы сделает меня несчастной. Но это всего лишь наивные рассуждения девятилетнего ребенка.
Вы можете определить ту стратегию, которую давным-давно выдумал ваш ум в момент страшного события? Как она вплетена в вашу жизнь сегодня?
Глава 25. Привычка ума сохранять молчание
Вторая стратегия, которую разработал мой ум после разговора с матерью, – намерение держаться особняком. Ум был просто шокирован тем, насколько сильно я могла ошибаться, думая, что с моим мнением будут считаться. Очевидно, что маме были безразличны мои чувства. А уж если родную мать они не заботят, то кому это вообще интересно? С этого момента я решила никогда больше не выставлять свой внутренний мир на всеобщее обозрение.
Мой детский ум рассудил, что я мешаю новой социальной жизни родителей. Если их не волновало мое мнение, то они не заслуживают того, чтобы знать меня по-настоящему. Если бы им были интересны мои чувства, они бы спросили о них. Таким образом я оказывала воздействие на одну из немногих вещей, которой могла управлять. Вскоре молчание стало для меня новой нормой. Я постоянно сохраняла молчание с ними и в меньшей степени с другими людьми.
Мой ум убеждал: так я навсегда смогу защитить себя от боли. Но человек – существо социальное: он всегда был и будет тесно связан с окружающими его другими людьми. При этом интересно понимание связи в широком духовном контексте. Может создаться впечатление, что мы должны стремиться установить связь, но мы уже связаны. Мы – это единая энергия, проявляющая себя в бесконечном множестве форм, которые выглядят как отдельные вы, я, он, она, но все кажутся отдельными только на поверхности.
Потребность в общении заложена в нашей природе с эволюционной и нейробиологической точек зрения. Для наших предков социальная обособленность буквально означала смертный приговор. Как доказывают многочисленные современные примеры, мозг в изоляции развивается иначе. Мы эволюционировали для общения с людьми до такой степени, что угрозу социальным связям воспринимаем так же, как физическую боль. Недостаток общения буквально ранит человека, чтобы у него был стимул сохранять связи и взаимозависимость (Lieberman, 2013).
По этой причине эгоистические стратегии причиняют боль – они идут против природы. Моя новая привычка отгораживаться стеной от родителей возникла из предположения, что никто не хочет меня слушать. Пока она крепла, истинная природа подталкивала меня к общению, желанию делиться переживаниями с ними и другими людьми. Наша изначальная природа настолько сильна, что просвечивает через привычное мышление, как солнце, пробивающееся сквозь тучи. Когда стратегии ума получают полномочия, возникает напряжение. Оно появляется из-за сопротивления природе и напоминает нам, что мы идем наперекор своему естеству и правде.
Некоторых удивит, что человек, которого «никто не хочет слушать», сегодня стал писателем, учителем и спикером. Я в восторге от того, как жизнь все устроила в моих интересах. Ум десятилетиями твердил, что никому не интересны мои соображения, но, несмотря на его слова, что-то глубоко внутри подсказывало, что мне необходимо поделиться взглядами на жизнь со множеством людей. Нас проживает интеллект, берущий начало в естественной беспредельности, и мы живем сами вместе с повторяющимися комментариями и стратегиями ума. Эти процессы не исключают друг друга – они протекают одновременно. Жизнь ведет нас к единству, к целостному «я», а психология проявляет себя оригинальными, самобытными способами. В нас достаточно места и для того и для другого.
Стратегии ума в той или иной степени сформировали мою жизнь. Ум сопровождал жизнь комментариями, и я прислушивалась к нему, потому что не понимала, что мной руководят решения девятилетней девочки. Он говорил мне, какой я должна быть, чтобы успешно идти по жизни, и я следовала его указаниям.
Понимаю, звучит не очень обнадеживающе. Если все обиженные, запуганные детские умы делают выводы из своего несчастья и разрабатывают стратегии, чтобы избежать этого выдуманного несчастья в будущем, то разве есть надежда, что ум перестанет водить нас за нос?
На самом деле надежда есть.
Наше подлинное «я» не затрагивается чувствами страха, беззащитности или стратегиями ума, которые изо всех сил стараются обезопасить нас от этих ощущений. В нашей истинной сути заложены безопасность и процветание.
Все, что связано с психологическими переживаниями, носит временный характер, находится в движении и лежит на поверхности. Без сомнения, мы испытываем их влияние. Но воздействие, которое мы ощущаем, – это движение изменяющейся энергии, которая принимает форму мыслей и чувств. Это наша психология, человеческая погода. Мы ощущаем атмосферные явления, которые проходят через нас, после чего их тут же заменяет другая погода. Они кажутся личными и долговременными, потому что мы на них сосредоточиваемся и отождествляем себя с ними, как будто это и есть наше «я». Нам некуда больше направить взгляд. Поэтому, если устранить это недопонимание естественным путем, мы будем меньше отождествлять себя со своими переживаниями. Когда мы видим их в истинном свете, они ослабляют свою железную хватку.
Продолжая исследование нашего подлинного «я» и принципов работы ума, я научилась бдительно следить за тем, что говорит мой ум, выяснять, почему он это говорит и, самое главное, кто я есть за пределами этого ограниченного монолога.
Вспомните и приведите один пример того, как жизнь проживает вас в соответствии с вашей истинной природой, невзирая на то, что говорит ум.