Возможно, ему и в голову не приходило, какой вред он причиняет ребенку. Он мог искренне при этом считать, что помогает мальчику становиться лучше.
Мать Эрика развелась со вторым мужем, когда Эрику было восемнадцать, но к тому времени психика ребенка была уже сильно травмирована. Эрик понял, что он никогда не сможет стать настолько совершенным, как того требовал его отчим, поэтому он просто перестал пытаться:
Когда мне исполнилось четырнадцать, я попробовал наркотики. Наверное, это единственный раз в жизни, когда я почувствовал, что меня принимали таким, каким я был. Раз я ни на что не годился, что мне еще оставалось? Перед окончанием школы я как-то купил жуткую наркотическую смесь и чуть не умер из-за нее. Этого мне хватило… Ни за что больше не хочу пережить подобное.
После подготовительных курсов на факультете Эрик бросил университет, хотя он мечтал заниматься наукой и у него были для этого способности. Но у него не получалось ни на чем долго концентрироваться. Эрик имел очень высокий уровень интеллекта, но трудности его пугали, он слишком привык сдаваться.
Когда Эрик начал работать, он все время затевал конфликты с начальством, детский сценарий повторялся. Он менял одну работу за другой, пока не нашел то, что ему действительно нравилось. Поэтому он пришел ко мне – не хотел терять и это место. Я сказала Эрику, что, мне кажется, я могу ему помочь.
Хотя отчим давно ушел из жизни Эрика, его оскорбления продолжали звучать у него в голове. В результате Эрик запутался в паутине, которую я называю три «П» перфекционизма: перфекционизм, промедление и паралич. Эрик жаловался:
Лаборатория, в которой я сейчас работаю, мне очень нравится, но я все время боюсь, что не смогу выполнить свои обязанности идеально. Из-за этого страха я часто откладываю работу, сроки проходят, я начинаю спешить, делаю все в последний момент и кое-как. Чем больше ошибаюсь, тем больше боюсь, что меня уволят. Каждый раз, когда мой начальник делает какое-то замечание, я воспринимаю это слишком болезненно и начинаю оправдываться и скандалить. Мне все время кажется, что наступит конец света, потому что я что-то упустил и сделал плохо… Недавно пришлось притвориться больным, потому что у меня накопилось столько недоделанной работы, что я не справляюсь с ней. Я просто не знаю, что делать.
Отчим внушил Эрику, что он должен стремиться к совершенству во всем (перфекционизм). Страх Эрика перед тем, что ему не удастся выполнить задание максимально хорошо, заставлял его откладывать работу (промедление). Чем дальше он откладывал дела, тем больше их накапливалось, и в конце концов этот снежный ком обрушивался на Эрика, который из-за своих страхов не мог уже ни с чем справиться (паралич).
Я помогла Эрику разработать стратегию поведения, которая позволила ему откровенно поговорить с начальством и объяснить, что из-за личных проблем он не мог справиться с порученными ему заданиями адекватно, и попросить отпуск.
Руководство оценило честность и открытость Эрика, и ему разрешили уйти в отпуск на два месяца. Этого времени было недостаточно, чтобы разобраться со всеми проблемами Эрика, но у него появилась возможность выбраться из той ямы, которую он сам для себя выкопал. К тому времени, когда ему пришлось вернуться на работу, он уже мог осознавать вред, причиненный ему отчимом, и научился отличать настоящие конфликты с начальством от надуманных конфликтов, возникающих, когда затрагивались его внутренние раны. Хотя терапия Эрика продолжалась еще восемь месяцев, все коллеги говорили ему, что он кажется новым человеком.
Дети родителей-перфекционистов обычно выбирают один из двух путей. Или они продолжают без устали совершенствоваться и добиваться любви и одобрения родителей, или они сдаются и боятся достичь успеха.
Первая категория людей ведет себя так, будто все время соревнуется с кем-то за первенство: дом никогда не бывает достаточно убран, они никогда не бывают ничем довольны до конца – им все время кажется, что можно было сделать лучше, они паникуют при малейшей ошибке.
Вторая категория – это такие люди, как Эрик. Они вынуждены быть неудачниками, потому что боятся слова на «у» – успеха. Для Эрика добиться успеха означало бы капитуляцию перед отчимом и его требованиями. Скорее всего, молодой человек продолжал бы терять работу за работой, если бы вовремя не заставил отчима замолчать и не избавился от его внушений, которые звучали у него в голове.
Один из наиболее печальных примеров психического расстройства, спровоцированного родителями-оскорбителями, я встретила у симпатичного 42-летнего офицера полиции Тима, который несколько лет назад проходил терапию в одной из моих больничных групп. Департамент полиции Лос-Анджелеса настоял на лечении Тима, потому что полицейский психолог диагностировал у него суицидальное поведение. Тим постоянно попадал в чрезвычайные ситуации, связанные с риском для жизни. Например, он пытался в одиночку арестовать банду наркоторговцев, не вызвав подкрепления. И его чуть не убили. С первого взгляда такой поступок похож на геройский, но на самом деле это безответственное и рискованное поведение. В департаменте уже ходили слухи, что Тим пытается покончить жизнь самоубийством, выполняя служебный долг.
Понадобилось несколько занятий в группе, чтобы завоевать доверие Тима. Но когда мне это удалось, у нас сложились хорошие рабочие отношения. Я до сих пор отлично помню сессию, на которой Тим рассказал о странных отношениях со своей матерью:
Отец ушел от нас, когда мне было два года, потому что с моей матерью невозможно было ужиться. После того как он оставил нас, ситуация только ухудшилась. У матери был действительно невыносимый характер, она не оставляла меня в покое, особенно когда я стал напоминать отца внешне. Я не помню дня, чтобы она не сказала мне: «Лучше бы ты не родился». Когда у нее было хорошее настроение, она говорила: «Ты такой же, как твой отец, и такой же негодяй». Когда она была в плохом настроении, она говорила: «Чтоб ты сдох, и чтоб твой папаша сдох тоже, пусть гниет в могиле!»
Я сказала, что это похоже на сумасшествие. Тим кивнул:
Я тоже так думал, но кто же поверит ребенку! Одна из соседок знала о том, что происходит, и попыталась помочь мне и сделать так, чтобы меня отправили в приют, потому что была уверена, что моя мать убьет меня, но ей тоже никто не поверил.
Тим задумался на минутку, потом покачал головой и продолжил:
Господи! Я думал, что вся эта история давно позади, но у меня до сих пор внутри все холодеет, когда я вспоминаю, как сильно моя мать меня ненавидела.
Мать Тима дала ему отчетливо понять, что он ей не нужен. Когда отец покинул семью и не проявил никакого интереса к жизни сына, это укрепило его уверенность в том, что в этой жизни он лишний.
Своим поведением во время полицейских заданий Тим неосознанно старался быть хорошим и послушным сыном. Он пытался исчезнуть, уйти из жизни, чтобы порадовать мать. Он точно знал, что нужно сделать, чтобы ее порадовать, потому что она говорила ему об этом прямо: «Я хочу, чтобы ты умер».
Кроме огромной боли и психологических трудностей, к которым ведет такое вербальное насилие, ужасные пожелания родителей очень часто оказываются пророческими. Суицидальные наклонности, как у Тима, регулярно встречаются у детей токсичных родителей. И осознание отравляющих отношений с прошлым становится для таких детей в прямом смысле вопросом жизни и смерти.
Очевидно, что детей могут травмировать оскорбления друзей, учителей, братьев и сестер, других родственников, но острее всего воспринимаются оскорбления со стороны родителей. Мама и папа – это центр вселенной маленького ребенка. И если эти всезнающие и всесильные родители думают о нем плохо, значит, так оно и есть. Если мама все время говорит тебе, что ты глупый, значит, ты глупый. Если папа постоянно повторяет, что ты жалкий неудачник, значит, ты жалкий неудачник. У ребенка нет собственной точки зрения и опыта, которые позволили бы ему сомневаться в подобных утверждениях.
Когда мы принимаем за чистую монету негативные высказывания других людей, мы бессознательно впитываем их, такой процесс называется интернализацией. Интернализация отрицательных суждений превращает чужое мнение «ты дурак» в убеждение «да, я дурак» и формирует основу для низкой самооценки. Вербальное насилие не только искажает наше представление о самих себе как о полноценных человеческих существах, достойных любви и уважения, но и создает почву для воплощения негативных ожиданий. Во второй части книги я расскажу, как можно бороться с этими тревожными пророчествами и внушениями, выпуская внутренние страхи на поверхность.
Глава 6Открытые раны
Я часто замечаю, что злюсь на себя и плачу без причины. Может быть, это все из-за разочарования в себе. Я думаю о том, как меня ранили и унизили родители. У меня не получается долго дружить хоть с кем-то. Есть даже привычка разрывать отношения сразу с целыми компаниями. Мне кажется, это происходит потому, что я боюсь, что мои друзья догадаются, какая же я плохая.
София, 40 лет, блондинка с решительным и строгим лицом, менеджер по управлению качеством товаров в крупной фирме. Она пришла на прием по рекомендации своего врача, потому что у нее случались приступы паники в автомобиле и кабине лифта. Врач прописал ей успокоительное, но его беспокоило, что София испытывает отвращение от идеи выйти на улицу, кроме случаев, когда ей нужно идти на работу.