Внезапно Дима прямо на ходу распахнул дверь и закричал:
– Заебали со своими пидорами и крымнашем!
Псаки залилась демоническим лаем и вылетела в кювет, дядя Максим резко затормозил, а Сережа проглотил чупа-чупс.
Дима не растерялся, засунул руку Сереже в горло и вытащил конфету за палочку. Сережа терпел, потому что умеет подавлять рвотный рефлекс.
Мама подняла с полу айпад и пообещала, что никаких геев и намкрышей больше не будет, еще она ругала российский автопром и водительские навыки дяди Максима.
Папа и дядя Максим нашли в канаве Дженнифер Псаки, настроение у пресс-секретаря госдепа было боевое. Она искусала папу, дядю Максима, маму и Сережу, а потом изодрала в клочья свой подгузник. Это была операция по принуждению к миру, пострадали обе стороны конфликта, непокусанным остался только тот, кто сохранял нейтралитет. Псаки снова оттерли влажными салфетками, дядя Максим нацепил на нее китайский намордник и пристегнул таксу к сиденью китайским автоповодком. Ведь в настоящее время экономической мощи самой богатой страны может противостоять только производственная мощь самой населенной. Китай станет верным союзником России в ее нелегкой борьбе с однополярным мировым порядком.
Дима поймал на автозаправке вайфай и написал Аслану, что ужасно проводит время и кругом одни мудаки. Конечно, в детстве Дима очень любил папу, но это было давно, а теперь все мудаки, кроме Аслана, который его единственный настоящий друг.
А что в это время делает Сережа? Он на своей страничке в «контакте» вспоминает Карвая и рассуждает о кризисе однополых отношений, который надеется вскоре преодолеть. А как же Аслан? Он лежит с температурой, и его тошнит шашлыком, но настроение у Аслана отличное. К счастью, в Сочи полно вайфая, и Аслан уже знает о коварстве Сережи. Еще он смотрит в «контакте» мультик про красавцев-старшеклассников и розового вомбата, ведь, когда у тебя температура, все равно больше нечем заняться.
Папа хотел посмотреть Воронеж и сказал об этом маме, потом все замолчали, даже Псаки перестала скулить и тявкать, она прижалась к Диме, зажмурила глаза и засопела носиком. Когда Дима проснулся, они уже стояли в огромной очереди легковых машин. Немытые люди загорали на пыльной траве, орали младенцы, женщины отчитывали своих мужей за то, что эти ватные нищеброды не смогли купить билеты на самолет. Папа очень выразительно смотрел на маму и, казалось, чего-то ждал. Дядя Максим с тревогой смотрел на папу, а Псаки часто дышала, высунув язык от жары.
– И не надейтесь, – сказала мама. – Я с детьми и собачкой поеду на пароме своим ходом, мы будем купаться, загорать и ждать вас в Керчи.
Папа выдохнул, а дядя Максим побежал за пивом и лимонадом.
– Береги маму, Димон, – сказал папа. – Боюсь, как бы не избили.
Мама была одета очень красиво – в желтые брюки и голубую футболку с тризубом на левой груди, а ногти у нее были покрашены синим и желтым лаком. Вся очередь завидовала ей, потому что у мамы независимое мышление, и она никогда не стесняется демонстрировать свою точку зрения агрессивно настроенному большинству.
Дима и Сережа упаковали в городские рюкзаки все необходимое – планшеты, плавки, пару футболок, чистые трусы, мыло, полотенца и туалетную бумагу, Сережа добавил еще крем от загара и молочко для тела, чтобы ухаживать за кожей. И они пошли к парому по обе стороны от мамы, чтобы ей завидовали не так сильно. И маму совсем никто не побил, потому что как раз в это время мужики на шоссе переворачивали джип какого-то чиновника, ведь он хотел объехать очередь, а Россия – демократическое государство, где все равны.
Псаки одобрительно гавкала, когда мужики раскачивали машину. Ведь это так весело и здорово для маленького щенка, когда вокруг много людей. Псаки бегала вокруг джипа, становилась на свои коротенькие задние лапки и пыталась помочь. Когда джип перевернулся, Псаки тоже повалилась на спину и просила всех почесать ей животик, а мужики ее гладили, приговаривая: «Какая хорошая собачка». Многие спрашивали, собирается ли Дима охотиться с ней на лису и барсука, а мама в это время фотографировала джип и писала в фейсбуке, что есть Бог.
Перед паромом Псаки присела и как следует сделала дела, а когда мама попыталась одеть ее в подгузник – зарычала и изодрала его в мелкие клочки. И они поплыли. Все это время такса терпела и снова пописала только в Керчи, глядя с обочины на длинный ряд машин, ожидающих отправки в другом направлении.
Мама нашла через букинг очень дешевый отель. Там не было написано, что с собаками нельзя, и Псаки тоже пустили. Дима и Сережа сразу кинули вещи и пошли искать пляж, а мама осталась фотографировать отель и писать об ужасах совкового сервиса и о том, почему ватники здесь чувствуют себя как дома.
Найти пляж оказалось не так легко. Весь берег был обнесен набережной, похожей на ступенчатые пирамиды древних египтян и индейцев. Кое-где попадались фальшивые бассейны, то есть бетонные коробки над морем, с лесенками, чтобы вылезать из воды. Вход туда оказался платный. Сережа возмущался, что за бесплатное море дерут такие деньги и что проклятые совки уничтожили все пляжи, построив эту отвратительную, безликую набережную. Дима полежал бы и на ступенях, и вообще было очень жарко и душно, хотя небо затянули тучи. Но Сережа хотел именно пляж с песочком, как в чертовой Проре, и чтобы рядом был огромный заброшенный санаторий тоталитарного режима. Диме не хотелось переться за этим песочком в мокрых трусах, а так бы он давно искупался.
Они шли и шли по навигатору, пролезая в дыры ржавых оград. Показался первый пляж с песочком. Сереже он не понравился, потому что на дне оказалось полно камней, а в кабинках для переодевания нассали гопники. На следующем дно было полно водорослей, а в море полагалось нырять с мостков. От третьего пляжа осталось два метра, потому что его не подсыпали, и какая-то старушка рассказала Диме, что при Горбачеве, когда она еще работала на заводе Войкова, пляж был аж отсюда и досюда.
Все следующие пляжи состояли целиком из острых камней, наваленных под обрывами, и к ним вели крутые песчаные тропинки, а точнее – высохшие русла весенних ручьев. Диме это очень понравилось, ведь там можно плавать совсем без трусов, а Сережа совсем расхотел купаться, ведь это так не похоже на Пхукет, куда они с мамой летают отдыхать каждую зиму. Тогда Дима ухватил Сережу за руку и потащил вниз, а Сережа заорал, что он ватный убийца. И Дима промчался вниз по тропинке, поднимая пыль, а Сережа пролетел за ним и ударился коленкой об камни внизу, так что получилось почти как в его любимом фильме. Потом Дима очень долго топил Сережу в море, хотя на дне было много острых камней и под некоторыми жили водяные змеи. Сереже все понравилось, и он еще сказал, что любит, когда с ним пожестче.
Запомни, дорогой читатель: когда либералы жалуются на произвол, это значит, что его мало. Либералы сами просят бить их и унижать, чтобы было на что жаловаться в соцсетях.
А главное, трусы остались сухими, потому что на пляже больше никого не было, только какие-то тетеньки-извращенки фотографировали их сверху камерой с большим объективом, и вообще очень быстро стемнело.
Дима и Сережа заблудились: у них разрядились смартфоны. Дима предложил идти напрямик, потому что так быстрее. Сережа предложил забиться в какой-нибудь заброшенный санаторий и там переночевать, а когда станет светло – найти дорогу обратно. Ярко светила луна, но Сережа сказал, что плохо видит в темноте и у него болит коленка, которую он расшиб из-за Димы. Слева под луной белели бетонные корпуса тоталитарного режима, и Сережа, прихрамывая, отправился туда. Дима понял, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет, но последовал за ним. В сантиметре от его уха порхнула летучая мышь, из балконной двери с разбитым стеклом потянуло плесенью и мышиными экскрементами.
– Совсем не обязательно лезть в этот бомжатник, – сказал Дима. – На улице намного лучше.
– Мне, в принципе, все равно где, – смутился Сережа. – Я это еще ни разу не делал.
Он встал на свои разбитые колени, и Диму объял ужас.
– Тебе удобно? – спросил Дима. – Трава не сильно колется?
– Не говори глупостей, – ответил Сережа и притянул к себе Диму за резинку шортов.
Дима мог за это сразу врезать Сереже, но почему-то не врезал. Во-первых, это все-таки друг детства, во-вторых, их все равно никто не видел.
И все бы случилось как в фильме «Крампак», который так нравится Сережиной маме, но вдруг раздался леденящий душу лай, и на поляну вылетел огромный черной масти зверь, схожий по виду с таксой, но гораздо более прыткий, и начал скакать вокруг мальчиков, пытаясь лизнуть их в лицо.
Дженнифер Псаки довела их по запаху до самого отеля, совершенно не догадываясь, от какой участи спасла своего хозяина. А мама все это время читала комментарии в фейсбуке, где ее друзья-либералы ругали наследие проклятого совка.
Сережа оставил на своей страничке загадочную надпись, что у него с другом все было почти как в том фильме. В каком именно, он не уточнил, но Аслан спросил у него в личке, и Сережа ответил, не дурак.
И Аслан теперь сидит очень мрачный на берегу Черного моря, где его никто не видит, кроме редких посетителей кафе, и тайком от папы смотрит «Крампак». О чем этот фильм, лучше тебе и не рассказывать, дорогой читатель.
Когда Аслан досмотрел «Крампак», он вернулся в апартаменты, открыл папину бутылку хванчкары, унес ее на пляж, выпил там и заплакал. А Черное море катило свои черные ночные волны, равнодушное к горю кавказского подростка, и обдавало его бледное лицо солеными брызгами. Аслан громко ругал матом Димину маму и ее подругу тетю Веру, которая ебалась с шайтаном и родила от него ублюдка.
В это время папе Аслана стало скучно, он не нашел недавно купленной бутылки, зато заметил на холодильнике штопор с пробкой и планшет своего сына с фильмом, поставленным на паузу в самом интересном месте. Папа Аслана понял, что с сыном происходит нечто странное и несовместимое с исламской этикой. Смартфон Аслана был разряжен и валялся тут же, а щенок кавказской овчарки остался дома и не мог найти хозяина. Папа Аслана не ложился всю ночь, а Аслан бродил до утра по улицам Сочи, пытаясь снять проститутку, но все ему отказывали, потому что за такие деньги никто не хочет получить срок.