Столкновения стиля и настроения с развитием сюжета не только не исчезают, но и множатся как грибы после дождя, но не скатываются в абсурд и образуют важнейший элемент присущего книге очарования. Где еще англосаксонское ощущение неотвратимого рока соединяется на зачарованной Земле эльфов с утонченными английскими манерами мирных лет перед началом Великой войны? Толкин немедленно пользуется необычностью такой сценографии.
Одна из ключевых тем книги — гостеприимство (это символично, ведь Толкин с радостью «приглашал» в свое повествование ссылки на всевозможные источники), поэтому Бильбо тут же сталкивается с тринадцатью гномами, чередой появляющимися у его дверей. Как радушный и вежливый хозяин, он вынужден предложить им войти и накормить их — причем всех сразу. Эдвардианский визит выходит из-под контроля: гномы — пришельцы из другой сказки, из другого набора нарративных конвенций, просто из другого мира, но верный традициям Бильбо не может отказать им в угощении. Он — жертва ценностей своей культуры.
С вереницей гномов сталкивается не один Бильбо. Эпизоды в книге раз за разом повторяются, что виртуозно обыгрывается автором. Вступительную сцену, например, дублируют тролли, но делают это наоборот: они легко ловят неудачливых гномов, прибывающих поодиночке, по двое, по трое, хватают и кладут их в мешок, чтобы сварить в котле на обед. Гномы теперь не ищут крова и угощения, а сами оказываются пищей. Тролли и правда чуть их не съедают, но, как ни странно, оказываются поклонниками домашней кулинарии и сторонятся сырого — к счастью для пленников. В доме Беорна гномы возвращаются к продемонстрированной в Бэг Энде тактике и прибывают, словно звери на Ноев ковчег, по паре. Если первое появление они растягивали, чтобы не напугать Бильбо (а для читателя создать забавную последовательность повторений), то в доме Беорна это уже уловка, позволяющая не настроить против себя вспыльчивого опасного оборотня, который «прямо-таки ужасен, когда рассердится» и сам признаётся, что «не очень-то любит гномов». Эти появления грозят гномам опасностью: отказ в радушии не просто оскорбляет и унижает гостя, а низводит его до уровня объекта, делает изгоем, даже чьим-то кормом.
Вернемся к теме непоследовательности. В подходе Толкина захватывает умение наслаивать разнородные тексты, от детских песенок до мифического эпоса. Во «Властелине колец» этот прием становится еще тоньше и сложнее, позволяя намеками на забытые легенды создать рельеф и текстуру. Ощущение глубины истории вместе с культурой, складывающейся в наследие, писатель почерпнул из «Беовульфа».
Первый значительный пример — песня, которую гномы поют в Бэг Энде: пение вообще помогает народам Средиземья узнавать друг друга.
«Мы бредем чрез Мглистых гор хребет» — жалоба, в ней вмещается вся обида и горе отряда Торина, и проницательный читатель увидит в ней искусный намек на тяжесть их положения. В фильме «Хоббит: Нежданное путешествие» (2012) эти стихи очень эффектно положены на музыку Нилом Финном, который основал группу с весьма подходящим названием Crowded House — «Битком набитый дом». Это серьезный момент, и Толкин управляет реакцией читателя, описывая, какое глубокое воздействие песня и последующие объяснения Торина произвели на Бильбо. Она разжигает огонь в сердце — и хоббит преображается, в нем просыпается страсть к приключениям, дремлющая «туковская» сторона характера, унаследованная от матери, Белладонны Тук. Затем в нем отчаянно пытается взять верх Бэггинс: Бильбо кричит — его крик напоминает «свисток паровоза, вылетевшего из туннеля», — и падает в шоке, повторяя бессмысленную фразу «Молнией убило!». В жизни героя, который нам пока едва знаком, происходит чересчур много событий.
Стихи введены в прозаическую основу повести в качестве ключевого, поворотного момента. Песня будоражит и побуждает к действию: Бильбо в смятении, он переживает кризис самоопределения, внутренний раскол (это предвестник намного более зловещего раздвоения личности у описанного ниже Голлума). А может быть, это болезненное перерождение?
Толкин цитирует «Психологию бессознательного» Карла Густава Юнга в работе о волшебных сказках (английский перевод вышел в 1916 году), где замечено, что «благодаря молнии герои становятся бессмертными». Бильбо вот-вот предстоит стать своего рода героем (а в конце концов и обрести бессмертие), и прежние черты его характера вроде беспокойства по поводу носовых платков, шляп и тростей должны исчезнуть — их выжигает молния.
В том же отрывке есть полная нелепица — образ паровоза, врывающегося буквально из ниоткуда на сцену с драконьим золотом и гномами-заговорщиками. Толкин рушит чары продуманными анахронизмами намеренно и неоднократно — или, скорее, их внезапное появление сбивает читателя с толку. Только начнет казаться, что ты понимаешь этот мир, это «протосредиземье», как натыкаешься на табак, фейерверки, чай с пирожными, барометры, игру в гольф, порох в Городе гоблинов, боевой рык Беорна с «барабанным боем и пушечными выстрелами» и даже модные жилеты.
Не стоит забывать, что сама песня гномов тоже анахронизм. Несмотря на то что она пульсирует англосаксонской аллитерацией, в действительности является несколькими замаскированными лимериками — стишками-бессмыслицами, прославленными в XIX веке Эдвардом Лиром. Всего несколько строк, а Толкин уже успел нагромоздить массу несуразностей.
Итак, путь Бильбо пролегает не только через районы Средиземья, которое еще не получило этого названия, но и по разнообразным литературным канонам. Как уже упоминалось, полный текст «Хоббита» начинается футарком — англосаксонскими рунами, и рунические надписи играют важную роль в сюжете. Они, как загадки, проступают на карте Трора непонятными буквами. Поскольку читателю сообщается, что слово Orc не английское, он с ходу сталкивается с двумя алфавитами и как минимум двумя языками. Хоббиты тем временем — одетые в жилеты повесы с курительными трубками. Их бурное процветание напоминает о произведениях Чосера, но Толкин подчеркивает, что атмосфера в Хоббитоне похожа на празднование золотого юбилея королевы Виктории в «тихой уорикширской деревушке». «Думаю, — пишет он, — это пробуждает особенную любовь к тому, что можно назвать сельской центральной Англией, которая зиждется на крепких камнях стен, вязах, тихих речушках и, конечно, на особом роде людей, ее населяющих». Затем история превращается в сказку благодаря красочным бородам и капюшонам гномов, а также их музыкальным инструментам, от скрипок до кларнетов, но в гномах есть и что-то зловещее — первый из них, Двалин, носит в прямом смысле синюю бороду.
Имена многих членов отряда взяты из древнескандинавской поэмы «Прорицание вёльвы» (провидицы), посвященной сотворению и судьбам мира. Она входит в исландскую «Песенную Эдду» — стихотворную антологию, составленную между XI и XIV веками, и содержит перечисление имен различных гномов: Двалин, Бивёр, Бавёр, Бёмбур, Нори, Торин, а также Дурин, Даин и Траин. Имя Гэндальф заимствовано из того же источника: Gandalfr означает «эльф с волшебной палочкой», «волшебный эльф». Толкин мог слышать и об исландской традиции йоласвейнаров — «йольских парней»: на протяжении тринадцати дней перед Рождеством тринадцать гномов или троллей друг за другом приходят к детворе, устраивают розыгрыши и шалят на кухне и в кладовой. Для Торина и компании, однако, число тринадцать — несчастливое, именно поэтому им требуется еще один участник миссии, то есть Бильбо. Предрассудки по поводу чертовой дюжины появились в Британии сравнительно поздно, в 1695 году, и связаны с тем, что на Тайной вечере, которая привела к распятию Иисуса и самоубийству Иуды, присутствовало тринадцать человек.
Бильбо, таким образом, стоит на пороге легенды. Один шаг — и он войдет в предания о гномах Троре и Траине, об Азоге, убившем Трора в шахтах Мории, и о том, как Гэндальф нашел Траина в подземельях Некроманта. Гномы стремятся вернуть утраченное прошлое, возродить свою историю, но тем самым вписывают себя в историю хоббитов и Шира. В результате к концу главы рассказ становится мрачным и пророческим. Из-за слов песни Бильбо видит «скверные сны». Его мир, его идентичность стали неустойчивы, на них больше нельзя положиться.
Первая серьезная проблема, с которой сталкивается отряд Бильбо, — это бродячие тролли Том, Берт и Билл (Вильям Хаггинс). Их имена появляются в других историях и пришли в книгу из абсолютно разных источников — древнескандинавского мифа и мюзик-холла эдвардианской эпохи. Речь троллей не просто взята из научных исследований Толкина на тему средневековых диалектов, а явно основана на лондонском говоре кокни, приобретшем популярность в том числе благодаря известному хиту Гарри Чемпиона Any Old Iron (1911).
При этом тролли встроены в толкиновский легендариум: у них в пещере есть древнее оружие. Элронд потом узнает в двух клинках знаменитые мечи: Оркрист — «Разрубающий гоблинов», и Гламдринг — «Молотящий врага». Орки называли их Кусающий и Колотун: мечи, подобно многим живым существам, имеют не одно имя. Выковали их эльфы — кузнецы Гондолина, а Гламдринг принадлежал королю этого города. Момент важен для Толкина: над «великим преданием» о падении Гондолина, впоследствии вошедшем в «Сильмариллион», он трудился как минимум с 1920 года — в этом году он прочел фрагмент об осаде города перед Эссеистским клубом Эксетер-колледжа.
Связь Элронда с Гондолином прояснится гораздо позже. Дело в том, что его отцом был Эарендель, который, в свою очередь, был сыном Туора — человека, побывавшего, подобно Эльфвину, в Городе эльфов, — и эльфийки Идрили, дочери Тургона, короля Гондолина. Следовательно, Гламдринг — наследие дома Элронда, меч его прадеда (и правда, «старое железо» old iron из песни Чемпиона!). Более того, в «Хоббите» сообщается, что Элронд имеет и эльфийское, и героическое происхождение. Он — полуэльф, его прошлое уходит в вечно меняющиеся земли легендариума.
Если говорить о Торине, то в Ривенделле, доме Элронда и Последнем Домашнем Приюте, он называет себя наследником Дурина, «старейшего из старейшин древнего рода гномов», вновь подтверждая, что легендариум — главная система координат. Но Торин также называет гномов «Длиннобородыми» (Longbeards), вводя их в варварскую древность Северной Европы намеком на связь с древнегерманским племенем лангобардов — дословно «длиннобородых», известных англосаксам как Longbeardan. Реально существовавший народ не просто присутствует в английских мифах, описанных в средневековых готических летописях, а вплетен Толкином в неоконченный роман «Утраченный путь».