После этого мы войдем в опасные воды радио- и кинопостановок и затронем некоторые спин-оффы в виде компьютерных игр. Подчеркну, что при сравнении опубликованных канонических текстов с их позднейшими переработками я не отдаю безусловного предпочтения первым. Те, кто сегодня вообще читает книги, в большинстве своем приходят к Толкину через фильмы или компьютерные игры Джексона, а вскоре и к самому Джексону (а потом, может быть, и к книгам) будут приходить благодаря сериалу «Кольца власти». Я старался отдать должное этому «мультиплатформенному» Толкину без иерархий и, надеюсь, без осуждающих оценок, хотя, конечно, обойти книги не получится из-за их невероятно мощного, неотразимого притяжения.
Изложенные на этих страницах мысли призваны открыть путь к интерпретации и должной оценке произведений Толкина. Для этого я покажу неожиданные контексты и прочтения. И хотя моя главная цель — ответить на вопрос «Зачем нам сейчас Толкин?», я, безусловно, рассчитываю на то, что читатели, которым полюбились фильмы, после прочтения «Толкина в XXI веке» испытают желание познакомиться с первоисточником.
Материала, вдохновленного Средиземьем, великое множество. Он начал накапливаться еще в конце 1960-х годов, когда книга «Властелин колец» внезапно приобрела популярность в университетских кампусах, и с тех пор охватил рок-музыку и контркультуру. Из-за большого объема информации, а также ее разноплановости я был вынужден подходить к примерам очень избирательно. Особенно это касается музыки — как популярной, так и малоизвестной. Надеюсь, что в целом мои соображения справедливы, аргументированны и убедительны, а примеры узнаваемы и просты для понимания. Прошу прощения, если упустил какие-то любимые вами композиции, — увы, моя книга не бесконечна. Гораздо важнее просто слушать эту музыку.
Наконец, в процессе работы над книгой я раз за разом сталкивался со сложнейшей проблемой: многие люди, к сожалению, читают гениальный роман Толкина с закрытыми глазами и почему-то видят в нем простой сказочный конфликт между добром и злом, где добро неизбежно берет верх. Такое прочтение свойственно не только невежественным комментаторам, допускающим ошибки даже тогда, когда они пересказывают сюжет, но и некоторым пылким фанатам Средиземья.
Поэтому единственное, о чем я прошу своих читателей, — понять слова на странице, а потом прилежно посмотреть фильмы. После этого можете судить о них и трактовать их как вам угодно.
Впрочем, если бы Средиземье сводилось к поверхностному противостоянию добра и зла, вы не читали бы эту книгу, а я бы не потрудился ее написать. Да и вообще было бы невозможно написать книгу о Толкине XXI века…
Один. Мириады Средиземий
Я чую запах человека средиземья!..
Итак, приступим.
HWÆT!
WĒ GĀR-DEna in geārdagum
þēodcyninga þrym gefrūnon,
hū ðā æþelingas ellen fremedon.
Истинно!
Исстари слово мы слышим
о доблести данов, о конунгах датских,
чья слава в битвах была добыта![7]
Это первые строки «Беовульфа» — англосаксонской поэмы, созданной в 650–800 годах н. э. Ими Толкин обычно начинал лекции. Когда он, входя в аудиторию, произносил эту фразу, ей было уже многим более тысячи лет. Сегодня, однако, она может показаться странно знакомой. Слова приобрели толкиновские интонации: таинственные буквы þ и ð, все эти þēodcyninga и æþelingas выглядят современно, даже если смысл их от нас ускользает[8].
Дословно эти строки можно перевести так: «Внемлите! [или «Смотрите!», или «Слушайте!», или «Вот!», или даже «Эй!»] Мы о славе копьеносцев-датчан в минувшие дни услышали, как князья эти совершали доблестные подвиги…»
Слушайте же…
Джон Рональд Руэл Толкин, Джон Рональд, Рональд, Филип, J. R. R. T. (а иногда и JRsquared — «JR в квадрате»), Габриэль, Home Secretary — «Министр внутренних дел», лейтенант Толкин, профессор Толкин, Толлерс, Fisiologus, N. N., Kingston Bagpuize, Oxymore, Джон Джетро Рэшболд (J. J. R.), Спириус Вектигалиус Ацер (или Ти Порториус Ацер Германикус), Эйсфорид Акрибус Полиглоттеус, Рюгинвальд Двалаконис, Раэгнольд Граэдмодинг, Аркастар Мондосаресс…
Этот человек был крещен в англиканской церкви и известен родным как Рональд — о скандинавском происхождении имени он с удовольствием упоминал, — после чего стал римским католиком, приняв при конфирмации имя Филип. Габриэлем и «Министром внутренних дел» он был для близких школьных друзей из круга T.C.B.S.[9], о котором ниже; Толлерсом — для близких коллег («Инклингов»); Рэшболдом — в полувымышленной автобиографии. Он придумал себе имя Вектигалиус Ацер на латинском языке и Эйсфорид Акрибус на древнегреческом (это игра слов — перевод фамилии Tolkien, прочтенной как toll — «налог» и keen — «острый»); псевдонимы — готский Dwalakōnis и древнеанглийский Hrædmoding, последним он подписал англосаксонское стихотворение в честь шестидесятилетия поэта Уистена Хью Одена в 1967 году (тот к тому времени вступил в Американское толкиновское общество и называл себя «Гимли»). До этого, с 1910 по 1937 год, Толкин публиковал стихи под псевдонимами Fisiologus, N. N., Kingston Bagpuize и Oxymore.
По мнению Толкина, его фамилия изначально немецкая, из Саксонии: Tollkühn означало «безрассудно храбрый», отсюда английский псевдоним-перевод Rashbold. При этом он делал оговорку, что в нем больше от Саффилдов — такова девичья фамилия матери — и именно этой линии он обязан любовью к филологии и средневековым романам. В целом же он определял себя как жителя Западного Мидленда англосаксонского происхождения с тягой к Валлийской марке и Уэльсу[10]. Таким образом, существует множество Толкинов (или Саффилдов), не говоря уже о его самопровозглашенных художественных наследниках. Все эти Толкины, толкиноведы и толкинисты, наверное, заслуживают собирательного названия gramarye[11].
Интересно здесь само изобилие имен. Всех нас называют по-разному, но такое количество имен Толкина кажется чрезмерным. Это верно и для его произведений. Арагорн, например, это еще и Эстель, Торонгиль, Странник, Наследник Исильдура, Обновитель, Долговязый, Эльфийский Камень, Крылоногий и Элессар Тельконтар — эти имена как минимум поначалу мало чего значат и для других героев, и для читателей, за исключением создания атмосферы присутствия и глубокой таинственности. У Гэндальфа столько прозвищ, что он сам в какой-то момент забывает свое настоящее имя. Он и Олорин, и Митрандир, и Серый Странник, и Серый Пилигрим (а еще Серый Глупец в сардонической реплике Денетора), и Таркун, и Инканус, и Серая Хламида, и Ворон Бури, и Латспелл, и, наконец, Белый Всадник.
Отчасти это явление связано с тем, что в Средиземье говорят на многих языках, но дело еще и в том, что непостоянны самовосприятие и статус героев — их определяют другие действующие лица, обстоятельства, контекст. Они не утверждают свою индивидуальную идентичность, а неустанно творят свой образ и меняют его или меняются под действием внешних сил.
Наиболее примечательный случай — превращение Гэндальфа Серого в Гэндальфа Белого, но им явление не ограничивается. Фродо, например, еще и мистер Подхолмс, Друг Эльфов и Кольценосец. Как это знакомо в век аватаров и соцсетей! Наше «я» тоже перестало быть твердым, ему стала присуща текучесть.
Многоликость Толкина проявляется и в спектре его творческой деятельности: он лектор и репетитор, ученый и литературный критик, а также филолог, редактор, переводчик, поэт, художник, сочинитель детских сказок и романов, драматург, картограф, периодически (но незабываемо) — актер, лингвист-теоретик и — это следует подчеркнуть — писатель-экспериментатор. Даже его научная деятельность звучит разноголосицей: его знаменитая лекция «„Беовульф“. Чудовища и критики»[12] включает фразы на англосаксонском, исландском и среднеанглийском языках и одновременно неологизмы из «Бармаглота» Льюиса Кэрролла. А еще эта работа содержит не одну, а целых две аллегории — несмотря на декларируемую нелюбовь к этому литературному приему — про то, как обращались с поэмой критики и комментаторы.
Созвездие переменчивых Толкинов рождено биографией писателя, поэтому стоит вкратце пройтись по важнейшим событиям его жизни[13] и посмотреть, каким образом новые имена и восприятие самоидентичности связаны с его ролями и переживаниями.
Родился Толкин 3 января 1892 года в городе Блумфонтейне в Оранжевом Свободном Государстве в Южной Африке, где его отец работал представителем Банка Африки. Семейство прибыло из Бирмингема, поэтому маленький Рональд сразу оказался «перемещенным лицом». В Блумфонтейне Рональда укусила сольпуга — верблюжий паук[14]. Позже писатель будет рассказывать, как бежал от этого существа по траве, а потом плескался в Индийском океане. Впрочем, вряд ли он это помнил — на тот момент ему не исполнилось и трех лет, поэтому воспоминания можно считать примером позднейшего переосмысления самого себя: невинное дитя бежит по райскому саду и купается в океане под солнечными лучами. В Африке маленький Рональд, его мама и младший брат Хилари страдали от жары до такой степени, что в 1895 году все трое вернулись в Бирмингем. Толкин утверждал, что помнит некоторые эпизоды трехнедельного плавания в Англию: он смотрел на море внизу, потом была гавань, а за ней — большой город (Лиссабон). Похожими образами он впоследствии описывал Страну эльфов, или Фейри, — волшебный остров, до которого можно добраться лишь на заколдованном корабле.