Толкин не соглашался, что книга — символ его внутренней борьбы (как предположил поэт Уистен Хью Оден), и в одном из писем утверждал: «История вообще не про J. R. R. T., и ни в какой момент не была попыткой написать аллегорию его жизненного опыта». Показательно, что в этих замечаниях он рассуждает о себе в третьем лице.
Он вложил в роман частичку себя, причем не в качестве неопределенного нарратора, а во сне Фарамира — Толкин сам видел этот сон и был убежден, что унаследовал его. Ему снился потоп, «великая волна, вырастающая и неотвратимо надвигающаяся на деревья и зеленые поля». Благодаря этому «комплексу Атлантиды», как он его называл, на протяжении всей жизни его интересовал погибший древний континент. В легендариум Атлантида была введена как Нуменор, а тот, в свою очередь, стал фоном для «Властелина колец», для образов Арагорна, Денетора, Боромира и Фарамира, для наследия Гондора. Толкин «завещал» свой сон Фарамиру, и именно этот герой олицетворяет его присутствие в тексте.
Медиевалистское фэнтези Толкина больше, чем «романтическая ирония». Но является ли оно на самом деле странным, своеобразным образцом модернизма, неловко расположившимся между отдаленными идеалами, следуя которым молодежь шла на фронты Великой войны (образец этого — Теоден) и застенчивой лаконичностью, характерной для Второй мировой (Сэм)? Вообще, чем ближе знакомишься с «Властелином колец», тем невероятнее кажется этот образец метапрозы: история об историях, вымысел о вымыслах, текст о текстах. Он раскрывает литературные традиции, играет с формой, упорно привлекает внимание к природе нарратива. Он наполнен ненадежными рассказчиками и разными, порой диаметрально противоположными точками зрения, обрывочными и озадачивающими смыслами, руинами неблагополучного и враждебного мира. В Средиземье нет четкого морального компаса, оно не объяснено и необъяснимо, оно клубится снами, иррациональным, сверхъестественным и хаотичным и отчуждает главных героев до такой степени, что большинству из них приходится покинуть его, отправившись в другой мир.
Поэтому для определения какого-либо сходства между стилем Толкина и стилем его современников потребовался культурный критик с энциклопедическими познаниями. Им стал писатель-новатор Джордж Стайнер. В некрологе Толкину, вышедшем 6 сентября 1973 года в Le Monde, он писал: «В Англии, в отличие от Франции, кельтские, ирландские, шотландские, саксонские мифы и артуровский цикл ощутимо проявились в целом ряде наиболее значительных произведений современной поэзии и прозы. Невозможно оценить лирический гений романиста Роберта Грейвса, силу Джона Купера Поуиса и Уильяма Голдинга и бестиарий Теда Хьюза, яростные тона которого в настоящее время доминируют в английской поэзии, если не признавать стойкое и неотвязное присутствие древнего эпоса и легенд в сегодняшнем интеллектуальном климате».
Именно потому, что в литературе XX века уже господствовали древние мифы, Толкин как писатель — больше, чем борец за возрождение древнеанглийского и древнескандинавского, англосаксонства и медиевализма. Он должен найти свое место в ряду таких авторов, как Джеймс Джойс, Хорхе Луис Борхес, Тед Хьюз и Анджела Картер, не только среди модернистских инноваций в области фрагментарного, преходящего и индивидуального сознания, но и в сложнейших языковых играх, фантастической текстуальной причудливости, в переосмыслении мифов, в магическом реализме истинно волшебных сказок.
Стало принято вспоминать неприязнь Толкина к технологиям, урбанизации и современному миру и его «портняжный» с виду консерватизм: в отличие от манерного стиля современных ему писателей и художников, например Уиндема Льюиса, он предпочитал жилеты и твид. Однако во многом он был пионером мысли. По словам Адама Робертса, «древних англосаксов захватывал героизм, рок и катастрофа. Наших современников увлекают вопросы вины, вожделения, власти, компромисса, скрытые пружины психологической жизни. Толкин наводит мосты между ними». Но и это далеко не всё. Древние предания стали для Толкина трамплином, благодаря которому он сумел прыгнуть далеко за пределы прошлого и настоящего.
Он был не единственным писателем своего времени, одержимым этими вопросами. Джордж Оруэлл (1903–1950) вторит предупреждениям Толкина о разрушении сельской Англии и английского характера. Его роман «Глотнуть воздуха» (1939), например, в значительной мере совпадает с критикой технологического прогресса в «Очищении Шира». Толкин и Оруэлл очень непохожи во многих отношениях, но обоих глубоко тревожило становление фашизма, нарастающая урбанизация и политическое регулирование языка. Оруэлл предупреждал о тоталитарном обществе в романе «1984», где есть мыслепреступления, «Старший брат» и всевидящие «телеэкраны». Том Шиппи отмечает, что те же опасения Толкин выразил во «Властелине колец» с Кольцами власти, палантирами и злонамеренным всевидящим Оком. Вера Толкина в конце концов находит воплощение в тех, кто отдает все — даже свою посмертную жизнь — ради спасения товарищей. Этой вере немного равных, если они вообще есть.
После своего трехтомного романа Толкин мало публиковался — к сожалению, так и не была напечатана «Квента Сильмариллион». Большие темы легендариума до невозможности увязли в мелких деталях «Властелина колец». Они так и не станут единым текстом ни при жизни писателя, ни впоследствии. В 1977 году вышла несовершенная версия «Сильмариллиона» под редакцией Кристофера Толкина, которому помогал Гай Гэвриел Кей, писавший в жанре фэнтези. В 1980 году Кристофер отредактировал «Неоконченные сказания» — в книгу вошли альтернативные версии некоторых историй из легендариума, а также фоновые эпизоды к «Властелину колец». С 1983 по 2002 год было напечатано двенадцать томов (плюс том с предметным указателем) «Истории Средиземья», а потом ряд других книг, в том числе «Великие предания». Из-за этого теперь существуют, например, разные версии «Детей Хурина» и «Берена и Лутиэн».
В 1959 году Толкин вышел на пенсию, но научные работы продолжил публиковать и в 1960-х. Он написал короткие предисловия к изданию Ancrene Riwle под редакцией Мэри Салу, опубликованному в 1955 году, и к англосаксонскому тексту «Аполлония Тирского» (1958) под редакцией Питера Гулдена. В 1960 году он получил гранки собственной редакции англосаксонского текста Ancrene Wisse — напомним, обсуждение этой книги с издателем началось еще в 1936 году. Выполнение корректорских правок совпало с забастовкой типографских работников и оказалось очень трудоемким. Книга вышла в 1962 году, но, к сожалению, остудила появившийся было энтузиазм по поводу «Квенты Сильмариллион».
Тем не менее поток произведений иссяк не совсем. В 1961 году были напечатаны «Приключения Тома Бомбадила» — причудливое собрание стихов, часть их них уже увидела свет до этого. В 1964 году появилась книга «Дерево и лист», куда были включены очерк «О волшебных сказках» и рассказ «Лист кисти Ниггля». В 1967 году вышла сказка для взрослых «Кузнец из Большого Вуттона». Толкин продолжал сочинять и публиковать стихи.
В этот период у него нашлись видные поклонники. В 1965 году он писал своему сыну Майклу, что познакомился с Берком Трендом, секретарем Кабинета министров Великобритании. Тот признался, что он сам, большинство министров и многие в палате общин, как от правящей партии, так и от оппозиции, — фанаты «Властелина колец». По словам Толкина, «теплое письмо поклонника» пришло от романиста и философа Айрис Мердок. Как вспоминал Эндрю Норман Уилсон в мемуарах Iris Murdoch as I Knew Her, она читала и перечитывала «Властелина колец» и любила подробно беседовать о книге с автором и его сыном — Кристофер Толкин был в то время коллегой Джона Бейли, мужа Мердок, по оксфордскому Новому колледжу.
Неудивительно, что в 1968 году канал BBC посвятил Толкину продолжительный документальный фильм, привлекший еще большее внимание современников к его научной работе и произведениям, а также к его поклонникам и критикам. Сам писатель воспринял участие в проекте без энтузиазма. Джой Хилл, секретарь Толкина и бывший сотрудник издательства «Аллен энд Анвин», отмечал: «Из-за того, как были сделаны сериалы по различным его книгам, у профессора Толкина какая-то въевшаяся неприязнь к BBC».
За участие Толкину уплатили двести пятьдесят гиней — сегодня это около четырех тысяч шестисот семидесяти фунтов — и программа Release — Tolkien in Oxford вышла в эфир 30 марта 1968 года, а в 1973-м была показана повторно. Писатель и на этот раз оказался не в восторге от «надувательства» канала с его «миром ухищрений и нонсенса», а также «бибисизма» продюсера, из-за которого, как ему казалось, его стали воспринимать как «старомодного, если не сказать выжившего из ума старого выпивоху, сидящего у камина наподобие хоббита». Пятьдесят лет спустя, однако, программа выглядит захватывающим свидетельством того, как Толкин пытается объяснить, а может, и оправдать свои произведения перед широкой аудиторией.
В том же 1968 году Толкин с супругой переехали в город Пул. Они много лет подряд отдыхали в близлежащем Борнмуте, поэтому Эдит сочла переезд правильным шагом — писатель вспоминал потом, какую радость у нее вызывал новый дом. К сожалению, ей было не суждено долго им наслаждаться: в 1971 году ее не стало. Толкин — надо сказать, с некоторым облегчением — вернулся в Оксфорд и поселился в комнатах при Мертон-колледже. Он скончался в 1973 году во время очередного визита в Борнмут.
Годы, последовавшие за выходом из печати «Властелина колец», для Толкина стали периодом относительного бездействия. Сама книга при этом не погрузилась в спячку: еще до выхода «Двух крепостей» по BBC Radio передали одну из постановок «Братства Кольца».
Следующая глава будет посвящена десятилетиям после публикации и бурной истории удач и провалов адаптаций Средиземья — апофеозу как изысканности, так и нелепости.
Пять. Моменты ясности
Все книги — сны или мечи.