«Ich glaube an seine Vernunft», – кричит Галилей Бертольда Брехта. – «Я верю в разум человека[45]».
Сознание – это результат социальных компромиссов, повседневных привычек, закрепившихся в памяти человека не в ходе его размышлений, а в процессе какой-либо деятельности; то есть в процедурной памяти, а не в декларативной[46].
В чулане бессознательного прячется неограниченная сила человеческого мозга, разум боится ее, потому и запер дверь, чтобы Homo sapiens не мог туда войти; лишь изредка оттуда проникают какие-то смутные сигналы, словно кто-то просовывает в дверную щель крошечные записки. Чаще всего подобные короткие сообщения от бессознательного к сознательному маскируются под болезни или нестабильные состояния психики, тем самым превращая реципиента в неполноценного человека.
Болезнь может стать ключом, открывающим двери в бессознательное, и вполне естественно, я бы даже сказал, предсказуемо, что финал этого путешествия будет крайне неприятен и вызовет отторжение у обычных, здоровых людей. Бессознательное, по сути, – это средоточие дикарства, вечно обретающегося рядом с нами, несмотря на постоянные попытки избавиться от него. Психоаналитик не открывает никакую дверь, он предлагает пациенту самому поискать в своем прошлом, в этом чулане бессознательного, причины нынешнего дискомфорта. И, возможно, именно поэтому разговор по душам, искренний рассказ о своих проблемах, а в некоторых случаях даже чистосердечное признание, всегда воспринимается положительно и имеет терапевтический эффект, после него всегда становится легче, ведь любой человек рано или поздно переключается на рассказ о себе, в прямой или опосредованной форме.
Хорхе Луис Борхес[47] пишет:
«Некто задается целью нарисовать мир. В течение многих лет этот человек населяет пространство образами провинций, царств, хребтов, бухт, кораблей, островов, рыб, комнат, инструментов, светил, лошадей и людей. Незадолго перед смертью он открывает, что этот неспешный лабиринт отображает черты его лица»[48].
Силы, по каким-то причинам ускользающие из-под контроля разума, могут заставить нас вернуться к временам «до цивилизации» или вступить на путь художественного творчества. Вот почему у Федора Достоевского князь Мышкин, которого все – что неудивительно – считают идиотом, сумасшедшим, говорит, что красота спасет мир.
Можно задаться вопросом, является ли красота продуктом эмоционального восприятия или, скорее, рационального осознания, как считал Кант. Я думаю, что рациональному предшествует эмоциональная стадия, затем информация бессознательно анализируется и раскладывается на основные компоненты, стремящиеся к гармонии, и таким образом переходит от эмоционального восприятия к рациональному осознанию.
Однако сегодня, в быстро меняющемся мире, в жизнь каждого человека так или иначе вторгаются отголоски прошлого, погребенного на задворках бессознательного. Происходит это неожиданно, бескомпромиссно, настойчиво, не встретив никакого сопротивления с его стороны. Так и создаются пастбища для новых стад, ведь в погоне за экономической и военной мощью, личным благополучием преуспеет тот, кто будет просто мирно пастись и ни о чем при этом не думать.
«Некто задается целью нарисовать мир. В течение многих лет этот человек населяет пространство образами провинций, царств, хребтов, бухт, кораблей, островов, рыб, комнат, инструментов, светил, лошадей и людей. Незадолго перед смертью он открывает, что этот неспешный лабиринт отображает черты его лица».
В такой ситуации даже красота представляется чем-то зыбким, текучим, и вполне вероятно, что мы будем считать красивым то, что назовет таковым какой-нибудь «властитель дум». Подобная красота, сведенная к потенциально изменчивому понятию, никого не спасет, гораздо более весомый эффект, как можно было уже догадаться, возымеет болезнь. Я имею в виду расстройства психики, которые в данной ситуации станут настоящим бунтом против стандартизации мышления.
6. Безумие презрения к науке
Психолог Говард Гарднер в 1983 году опубликовал работу, в которой утверждал, что на самом деле существует не один вид интеллекта, а множество, они образуют разные сочетания. Некоторые преобладают, поэтому все люди отличаются друг от друга в интеллектуальном плане. Это очень мудрое заявление: живя в обществе, мы каждый день встречаемся с примерами подобного. Говард Гарднер выделяет семь типов интеллекта:
• логико-математический интеллект;
• лингвистический интеллект;
• музыкальный интеллект;
• пространственный интеллект;
• телесно-кинестетический интеллект;
• межличностный интеллект;
• внутриличностный интеллект.
Очень трудно связать определенный тип интеллекта с конкретным человеком, а тем более с одной-единственной областью мозга. Например, правое или левое полушарие: личность почти всегда определяется комбинацией всех видов интеллекта, просто каждый из них проявляется с разной силой. У многих из нас есть друзья или коллеги, которые отлично разбираются во всем, что связано с их профессией, но при этом слабо ориентируются в других областях.
Хорошо известно, что Альберт Эйнштейн не был великим оратором, но преследовавшие его в школе трудности с публичными выступлениями не помешали ученому сформулировать идеи, совершившие переворот в физике.
В школе, а после в лицее, у меня были друзья вроде Эннио де Джорджи[49], гения математики, на которую он смотрел в том числе и с философской точки зрения, но при этом – то в других областях знания был довольно рассеян. В то же время многие коллеги и друзья, эссеисты и литераторы международного уровня, явно обладающие бо́льшим интеллектом и талантом не только в сфере лингвистики, но и в музыке, прекрасно умеющие налаживать связи с другими людьми, не проявляли никакого интереса к научному знанию. Страсть к определенной дисциплине будто заставляла их пренебрегать важными аспектами других материй.
Презрение к науке в целом встречается гораздо чаще, чем можно себе представить. Отказ от вакцинации во время нынешней пандемии – тревожный и опасный пример. Причины возникновения подобных убеждений, на мой взгляд, кроются в невежестве, недостоверной информации, а также в школьном образовании, которому практически не уделяется внимания. Вот на ум первым делом и приходят мысли о правительственном заговоре по манипулированию населением.
Даже наши лучшие средние школы не уделяют преподаванию естественных наук того внимания, что необходимо для формирования научного мышления, способного справиться с вызовами, которые подбрасывает нам современный мир.
В средних школах по-прежнему преобладают гуманитарные предметы, а в классической программе обучения четыре часа в неделю отводится изучению греческого языка и только два – математике, возможно, самой гуманистической среди всех дисциплин, поскольку она представляет из себя процесс чистого мышления.
По правде говоря, идеалистические взгляды Джованни Джентиле, министра образования при фашистском режиме и отца итальянской школьной реформы, до сих пор являются главным ориентиром в сфере образования. Они нанесли педагогике катастрофический ущерб, последствия которого и сейчас сказываются на культуре и экономике страны.
По мнению Бенедетто Кроче[50], чьи философские взгляды вызывают у меня неизменное уважение, культура, то есть гуманистическая культура, должна в первую очередь ориентироваться на тех, кто призван руководить обществом и наукой, то есть на исполнителей и рабочих.
Бендетто Кроче несколько раз выступал с пламенными речами против науки и математики. Широко известна его речь на конгрессе Итальянского философского общества в Болонье в 1911 году (тогда Альберту Эйнштейну было тридцать два года, а Нобелевскую премию он получит чуть позже, в 1921 году). Председателем конгресса и его инициатором был великий математик Федерико Энрикес, отстаивавший, напротив, важность науки. Бендетто Кроче утверждал, что математика и естественные науки не являются истинными формами знания и подходят только для «крошечных мозгов» ученых и инженеров. По его мнению, «люди науки […] являются воплощением умственного варварства, происходящего от подмены схем понятиями», их можно сравнить с ремесленниками, неспособными помыслить или проанализировать сложные материи.
6.1. Нобелевский случай: Джорджо Паризи
Я давно знаю Джорджо Паризи, и как человека, и как исследователя. Могу заверить вас, что он точно не обладает «крошечными мозгами» и не воплощает собой «умственное варварство», а является человеком гениальным, с широким кругозором, при этом он наделен чуткой интуицией и исключительным умом.
Джорджо Паризи не очень разговорчив, но у него много интересов, включая и тайную страсть к танцам, что свидетельствует о наличии изрядной доли кинестетического интеллекта. В его богатом и удачно скомбинированном множественном интеллекте присутствует немалый процент человечности; он разделяет мою идею, что все люди имеют одинаковые права и обязанности и что неравенство – это позор. В его личности, как у Альберта Эйнштейна и других великих физиков и математиков, преобладает интуиция, творческое начало, глобальные, а не серийные концепции. Как нейрофизиолог я склонен думать, что в мозге этого великодушного гения прекрасно работает правое полушарие.
На самом деле хорошо известно, что два полушария головного мозга, внешне одинаковые по форме и структуре, функционально различаются: левое связано с языком и интеллектом, является аналитическим и перерабатывает информацию последовательно, а правое, немое, теснее связано с инстинктами и творчеством, доминирует при распознавании образов и обрабатывает информацию пространственно, анализирует все стимулы одновременно.