.
Грегуар Ахонгбонон – тоже безумец, но, говоря словами Альды Мерини, он «обезумел от любви».
4. Живопись и шизофрения: Мунк, Лигабуэ, Корбаз, Энсор
Возвращаясь к разговору о живописи – есть художники, которым удается создавать интересные и очень оригинальные работы несмотря на то, что они страдают серьезными психическими заболеваниями, например, шизофренией. Особенность этой патологии в том, что она имеет некоторую постоянную, присущую только ей симптоматику, отчасти потому, что возникает вследствие определенных дисфункций, затрагивающих префронтальные доли коры головного мозга, височную долю и лимбическую систему. Одна из таких особенностей, по крайней мере у некоторых пациентов, это необычные черты лица: расширенные зрачки, большие носы и мощные зубы, особенно клыки, что придает человеку несколько «вампирский» вид. Подобные изменения внешности характерны для многих пациентов с шизофренией, а их оригинальное мышление, подогреваемое острыми проявлениями их патологического состояния, помогает создавать произведения, представляющие большой художественный интерес.
Сразу вспоминается «Крик» (рис. 5) норвежского художника-экспрессиониста Эдварда Мунка (1863–1944). У человека на картине широко раскрытые глаза, открытый рот с торчащим из него зубом, хорошо заметный нос и выражение ужаса на лице. Считается, что Эдвард Мунк страдал шизоидным синдромом.
Описание, которое сам Эдвард Мунк дает своему «Крику», хорошо передает душевное состояние художника в момент создания произведения:
«Как-то вечером я шел по дороге – с одной стороны подо мной раскинулись город и фьорд. Я был уставшим и больным – стоял и смотрел на фьорд. Садилось солнце – облака окрасились красным – как кровь. Я почувствовал, будто природу пронзил крик – мне казалось, я слышал крик. И я написал эту картину – написал облака как настоящую кровь. Цвета кричали».
Еще один художник, на чьем лице можно заметить патогномоничные[31] признаки шизофрении, – Антонио Лигабуэ, очень самобытный мастер, работавший в Италии, в Гуальтьери[32].
Антонио Лигабуэ родился в Швейцарии (1899–1965), его отец был родом из Женевы, а мать – из Италии, и с ранних лет его жизнь была полна несчастий и неудач. Он несколько раз попадал в специализированные детдома, куда отправляли бедных и не совсем нормальных детей, а в семнадцать лет оказался в психиатрической лечебнице. Экономические трудности сказались на его физическом и психическом здоровье столь сильно, что у будущего художника развился рахит. Позже Антонио переехал в Италию, в Гуальтьери, и выживал там, трудясь чернорабочим. Он несколько раз попадал в психбольницу с маниакально-депрессивной симптоматикой, осложненной эпизодами насилия, например, бил себя по лицу до тех пор, пока не наносил серьезную травму. У Антонио Лигабуэ наблюдались соматические признаки тяжелого психического заболевания, расширенные зрачки, большой нос, крупные и неровные зубы, печать страха на лице, будто он боялся самой жизни. В возрасте двадцати восьми лет Антонио Лигабуэ посчастливилось встретиться с Марино Маццакурати[33], который распознал в молодом человеке огромный талант к живописи, дарованный самой природой, и Антонио Лигабуэ взялся писать маслом и красками. Картины в стиле наивного искусства сделали его одним из самых известных итальянских художников прошлого века. Он умер в возрасте шестидесяти пяти лет в доме престарелых «Как-то вечером я шел по дороге – с одной стороны подо мной раскинулись город и фьорд. Я был уставшим и больным – стоял и смотрел на фьорд. Садилось солнце – облака окрасились красным – как кровь. Я почувствовал, будто природу пронзил крик – мне казалось, я слышал крик. И я написал эту картину – написал облака как настоящую кровь. Цвета кричали».
Эдвард Мунк
«Карри» в Гуальтьери, чьим постояльцем неоднократно бывал.
Еще один пример, представляющий особый интерес: Алоиза Корбаз (1886–1964), художница-шизофреничка, которая писала картины, находясь в психлечебнице. Она была широко известна, ее работы попали в первую коллекцию ар-брют[34], собранную Жаном Дюбюффе и посвященную искусству психически больных. Картины Алоизы Корбаз настолько интересны и оригинальны, что в 2012 году выставка её картин в родном городе Лозанне снискала большой успех у публики и критиков; работа «Фрагменты» напоминает о проявлениях психической патологии художницы.
Другим примером творчества, обусловленного, вероятно, проявлением симптомов шизофренического типа, являются творения голландского экспрессиониста Джеймса Энсора (1860–1949). Выражения лиц толпы на его знаменитой картине «Вход Христа в Брюссель в 1889 году» (1888) напоминают что-то граничащее с психопатологией (рис. 6).
5. Ван Гог и «Корни»
Художник, чьи работы сегодня известны всем и невероятно востребованы благодаря своей оригинальности и тому, что с помощью форм и красок повествуют о мире безумия, мире одновременно прекрасном и незнакомом, похожем на иную реальность, трагическую, но тем не менее завораживающую – это Винсент Ван Гог (1853–1890), и сотворенная им вселенная приглашает нас совершить увлекательное, хоть и полное драматизма путешествие в иное измерение. Свои последние семьдесят дней жизни он провел в местечке Овер-сюр-Уаз, городке в тридцати километрах от Парижа.
За короткий период художник написал около восьмидесяти картин, включая такие известные как «Пшеничное поле с воронами», «Портрет доктора Гаше», «Церковь в Овере».
Много лет назад, будучи в Париже на конференции, я совершил паломничество в Овер-сюр-Уаз, чтобы воочию увидеть места, где творил и после нашел вечный покой великий художник. Винсент похоронен рядом со своим братом Тео, покинувшем этот мир следом за ним, через несколько месяцев; при жизни Тео поддерживал брата-художника материально и морально. Стоя перед могилами двух братьев, я так растрогался, будто там лежал кто-то из моих родных или старых друзей.
Винсент Ван Гог страдал тяжелой формой шизофрении, его преследовали зрительные и слуховые галлюцинации, мучили спутанность сознания и потеря памяти. Однако наиболее известные работы он создал в самые мрачные периоды своего психоза, не бросил писать картины даже когда его поместили в психбольницу в Сен-Реми – выглядело так, будто болезнь была источником его творчества.
Недавно во французских газетах («Le Parisien», 6 октября 2020 года) появилась очень интересная новость, выдержками из которой я сейчас воспользуюсь, чтобы раскрыть секрет последней картины Винсента Ван Гога. Даже спустя сто тридцать лет после смерти великий голландский художник все еще способен удивить. Побывав в Овер-сюр-Уазе, одном из ведущих мировых специалистов по его творчеству, Ваутер ван дер Вен, научный директор Института Ван Гога, точно определил то место, которое вдохновило художника на создание последней картины – «Корни деревьев» (рис. 9).
Корни, изображенные Винсентом Ван Гогом, все еще там, в том волшебном местечке в Овере. Но для Ваутера ван дер Вена это открытие представляет собой еще и новый, необычный взгляд на жизнь художника:
«Эта картина была написана в день смерти Ван Гога. У него была привычка работать неподалеку от гостиницы Раву, где он снимал комнату. Можно предположить, что Винсент взялся за написание картины без всякой особой причины, и без всякой спешки, с большим тщанием, начал утром и продолжил после обеда, так как свет на картине соответствует позднему вечеру».
Затем Винсент Ван Гог вернулся в свой небольшой пансион, оставил там холст и снова вышел на улицу. Далее эксперт предполагает: «Его самоубийство, произошедшее именно в этот день, между семью и девятью часами вечера, свидетельствует, на мой взгляд, о том, что художник находился тогда в ясном сознании и понимал, что скоро окончит свою жизнь. Это совершенно не похоже на образ пьяницы в припадке безумия».
Глава третьяМышление и функции головного мозга
1. Непрерывное становление
Человек подобен листу на вишневом дереве, которое растет у моего дома: лист появляется, зеленеет, потом опадает, а когда осенний ветер подхватывает его, это навевает мысли о непрекращающемся процессе становления, таком прекрасном, чей смысл кристально ясен и созвучен с человеческой жизнью.
Наши мысли, то есть процессы, лежащие в основе самого механизма мышления, не являются чем-то незыблемым, а изменяются в зависимости от времени, внешних стимулов, состояния здоровья или эмоционального состояния субъекта, поэтому человеческая мысль представляет собой непрерывный постоянно меняющийся поток.
Возможность наблюдать в двухфотонный лазерный микроскоп за динамикой синаптических контактов, пусть и находящихся в состоянии покоя, является чудесным подспорьем для изучения нашего мозга. Утверждение: «Я никогда не изменю своего мнения» – на самом деле ложное; возможно, оно и приносит какую-то пользу в плане социального взаимодействия, но, по сути, это простое умствование, лицемерие, ставшее частью стратегии выживания. Мозг меняется, и мы не можем не менять свое мнение, даже если при этом у нас создается иллюзия обратного. В конце концов, последовательность в отношениях с окружающими нас людьми – это традиция, своего рода долг, показатель уважения, примета цивилизованного общества. Однако, вместе с тем это и явная попытка загнать хоть в какие-то рамки неконтролируемый биологический процесс.
Даже научные исследования никогда не заканчиваются, один эксперимент перетекает в другой, порождает новые вопросы к природе, в том числе и к нам самим, еще и еще, и так до бесконечности – захватывающий, хоть и утомительный путь, который я бы назвал погоней за истиной, может быть, погоней тщетной и нескончаемой, но в противном случае наука бы погибла, навеки превратилась в сборник шифрованных посланий, как Библия, стала бы верой. Наука же подобна поэзии, это источник интересных фактов. Обе они – наука и вера – являются как благословением, потому что освещают жизненный путь человека, так и проклятием, потому что в определенный момент мы сталкиваемся с осознанием тщетности всего: