– От того, что он похож на Ботолфа?
– Да, ты знала, что это не твой муж, но глаза говорили тебе, что злодей выглядит точно так же, как человек, который держит тебя ночью в объятиях. Я уверена, что это усилило твой ужас. Слишком большое испытание для сердца, уже познавшего страх.
– Иногда, Тильда, ты говоришь, как умудренная жизнью старуха, – улыбнулась Саксан.
– Да, и эта мудрая старуха теперь приказывает тебе уснуть.
– Странно, но я действительно чувствую себя усталой.
– Это совсем не странно. Такое испытание забирает все силы. Ты приняла успокаивающую горячую ванну, и Джейн дала тебе настой трав. Так закрой глаза и отдохни. Помни, что ребенок, которого ты носишь, тоже побывал в переделке.
– Конечно, я не должна об этом забывать.
– Я уверена, что Ботолф, узнав эту новость, будет неотступно следить за всем. Не бойся, я никому не скажу, пока счастливый будущий отец сам не разгласит эту тайну. – Тильда слабо улыбнулась.
– Это то, чего он хотел, ради чего женился на мне.
– Ради этого и по другим причинам тоже. Твой ребенок – не единственная цель. Он хотел тебя.
Саксан кивнула, улыбнувшись своим воспоминаниям:
– О да, это правда.
– И он будет и дальше хотеть тебя, – твердо сказала Тильда, снимая компресс с лица Саксан. – Сэсил сильно тебя ударил?
– Да, потому что я не ответила на его ласки.
– Что говорит о том/как ты глупо ведешь себя, когда чувствуешь вину и стыд. Ну, спи.
– Ты посидишь со мной? – В голосе Саксан звучал страх.
– Столько, сколько ты захочешь, или пока не придет Ботолф и не займет мое место.
Саксан закрыла глаза и вспомнила слова Сэсила.
– Ты слышала разговоры о том, как Ботолф искал себе жену? Была ли женщина, за которой он ухаживал и которую могли считать его избранницей, пока не появилась я?
– Нет, не слышала. Не думаю, чтобы он искал слишком усердно. Леди Оделла была единственной, кто мог надеяться, что граф попросит ее руки.
– Я тоже так думаю. Мне кажется, что Алансоны заодно с Сэсилом, во всяком случае Оделла.
Тильда наморщила лоб:
– Да… да. Подозрительно, что они тайком улизнули в то самое утро, когда исчез и наемный убийца.
– Очень подозрительно, и теперь я припоминаю, что сказал мне Сэсил. Он сказал, что пытался оплодотворить Элис и получить все, что желает, с помощью ребенка. Затем сказал, что еще раз пытался проделать это с женщиной, за которой ухаживал Ботолф, и что почти преуспел, но той пришлось уступить графа мне.
– Он имел в виду Оделлу?
– Думаю, что да. – Саксан зевнула. – Надо не забыть рассказать Ботолфу.
– Я тебе напомню. Думаю, теперь он не доверяет ей, но Лучше быть уверенными, что это так.
– Все так сложно.
– И опасно.
– Да, и опасно. – Саксан потрогала свой живот, и Тильда накрыла ее руку своей ладонью.
– Рада всех нас я поговорю с нашими родными.
– Может быть…
– Никаких «сможет быть». Теперь сомнений нет: это Сэсил.
– Да, это Сэсил. – Саксан вздохнула, вспомнив о леди Мери.
– Надо рассказать обо всем нашим, и тогда за ним.
– Даже очень много глаз, – попыталась пошутить Саксан.
– Давай помолимся, чтобы их оказалось достаточно, чтобы найти Сэсила.
– Бедный дядя Эдрик.
– Леди Мери все еще отказывается верить?
– Наверное, уже нет, – проговорила Саксан, думая о недавнем разговоре.
– Печально, но с этим ничего нельзя поделать. Как ты сказала, теперь это не борьба мужчин против мужчин – опасность угрожает и тебе, и ребенку. Это надо остановить. Сэсил должен быть убит, это единственный выход.
Саксан молчала, сжав руку сестры. Да, это был единственный выход, единственная возможность устранить опасность, которая нависла над ней, а теперь и над ребенком Ботолфа. Только смерть Сэсила излечит ее от страха.
– Никаких следов этого человека, милорд, – сказал Питни, скакавший рядом с Ботолфом.
Ботолф поглядел вдаль и выругался. Уже темнело, и не имело смысла продолжать поиски Сэсила. Он исчез, словно и не появлялся. Единственным доказательством его пребывания в Регенфорде была кровь на земле около того места, где он напал на Саксан.
В бессильной злобе Ботолф закрыл глаза. Такой жаждой мщения граф не пылал даже тогда, когда Сэсил соблазнил Элис. Перед внутренним взором Ботолфа неотступно стояли синяки на нежной коже Саксан и многократно усиливали его гнев.
– Бесполезно искать дальше, милорд, – произнес Питни, прервав размышления графа.
Взглянув на юношу, уже ставшего его лучшим оруженосцем, Ботолф кивнул:
– Высокая трава помогла ему скрыться.
– Да, и мне хочется заглянуть под каждый стебелек, хотя это ничего не даст.
– Тогда возвращаемся в Регенфорд. Я беспокоюсь о Саксан, – заявил Ботолф, поворачивая обратно к замку.
Питни искоса взглянул на него.
– По крайней мере Сэсил не сумел осуществить свой черный замысел, – сказал он.
– Так уверяет молодой Роберт. Возможно, мне следовало остаться с ней, чтобы самому убедиться в этом.
– Нет, милорд, Саксан хотела, чтобы вы возглавили поиски. Если бы для нее было важнее, чтобы вы остались, она бы так и сказала. Моя сестра всегда говорит то, что думает.
– Это правда. Раз она велела мне ехать, значит, действительно этого хотела, – пробормотал граф как бы самому себе.
Однако его тревога не улеглась. После такого нуждается в утешении, а он даже не обнял ее, прежде чем броситься на поиски Сэсила. Саксан могла подумать, что ему нет дела до ее переживаний.
В действительности же Ботолф беспокоился за жену даже больше, чем сам того хотел. Но при виде кровоподтеков и ссадин на теле Саксан первым желанием было не утешить ее, а разорвать на куски человека, который это сделал. Такие чувства, несомненно, являлись нормальными для мужчины, но Ботолф боялся, что Саксан не поймет его, если нуждается в утешении, которое мог дать ей только муж.
Едва приехав в Регенфорд, Ботолф бросился к жене, но на лестнице его остановил Питни:
– Милорд, не могли бы вы уделить мне минутку вашего времени?
– Я спешу к Саксан. Это так важно?
– Очень, милорд. Сэсил должен быть остановлен, вы согласны?
– Конечно.
– Милорд, страх за мою сестру и привязанность к вам придают мне смелости. Попытки прекратить смертельную игру Сэсила до сих пор были безуспешными. Вы обезвреживали наемных убийц и ждали, пока он нанесет следующий удар, но этого недостаточно. Я же предлагаю кое-что другое.
Ботолф вздохнул:
– Это семейное дело. Я бы не хотел широкой огласки.
– Мне кажется, вам надо спросить себя, не слишком ли высока цена за чувства вашей матери.
– Ты говоришь смело, парень.
– Я вынужден, милорд. Не уверен, понимаете ли вы до конца, что значит для меня Саксан. Нас связывают крепкие узы.
– Да, знаю, видел. Ну, продолжай.
– Мне кажется, что пора отбросить размышления о чувствах леди Мери, хотя мне больно об этом говорить, так как я люблю ее. Но тем не менее она остается слепа, когда речь заходит о зле, которое несет с собой Сэсил. Оберегая мать от правды, вы отдали в его руки свою жизнь, а теперь отдаете и жизнь Саксан. Позвольте мне поговорить с моими родственниками.
– А что они могут сделать?
– Их много, и они разбросаны по всей стране. Если вы согласны, то многие люди примутся искать Сэсила, и, возможно, секрет удастся сохранить в кругу семьи. По крайней мере несоизмеримо больше мечей будет шарить в тростниках, чтобы найти этого злодея. Позвольте мне рассказать обо всем моим родственникам. Это то, о чем я вас прошу.
– Меня бы удивило, если бы они до сих пор ничего не знали.
– Пока не знают, милорд, однако я не могу обещать, что молчание, которое вы желаете сохранить, не будет нарушено.
Ботолф положил руку на плечо юноши.
– Я вижу смысл в том, что ты говоришь, но мне надо это обдумать. Не хочу отвечать ни да, ни нет. Гнев все еще застилает мой разум. Я дам тебе ответ завтра.
Наблюдая за Питни, спускавшимся по лестнице, Ботолф тихонько выругался, затем повернулся и пошел в спальню. Молодой человек был прав. Пора перестать осторожничать, пытаясь сохранить все в тайне, чтобы пощадить чувства матери. Ему предстояло сделать трудный шаг, и нужно было время, чтобы все обдумать.
– Милорд, – шепотом сказала Тильда, когда он вошел в комнату, – она спит.
– Я посижу с ней. Попроси принести еды и воды для умывания.
– Хорошо, милорд, – сказала девушка и вышла из комнаты.
Ботолф занял ее место возле постели и нежно посмотрел на спящую жену. Он почти не заметил, как принесли еду и воду, затем нехотя встал, быстро умылся и поел. Он хотел уделить Саксан максимум внимания, когда та проснется.
Вернувшись к постели, он сел и, взяв Саксан за руку, стал наблюдать за ней. Она казалась такой хрупкой, такой юной, и его охватило сознание своей вины. Он вытащил ее из спокойного Вулфшеда, и Саксан оказалась втянутой в пучину борьбы за правление в Регенфорде. Острие меча этого безумца повернулось в ее сторону. Несмотря на клятву, Ботолф позволил своим чувствам снова возобладать над здравым смыслом. Женитьба могла бы подождать, пока не решен вопрос с Сэсилом.
Ботолф убрал локон, упавший на лицо Саксан, и вздохнул. Конечно, долго тянуть с женитьбой он бы не смог, но все же следовало еще немного подождать и использовать время для решительных действий. Вместо этого вожделение овладело им. Размышляя над причинами, по которым он брал Саксан в жены, Ботолф приходил к выводу, что вожделение и чувственность стояли за каждым его шагом.
Но нет, не только вожделение, подумал Ботолф. Вожделение – недостаточно емкое слово, чтобы им можно было обозначить его чувства. Вожделение – то, что мужчина испытывает к городской шлюхе или к его неверной первой жене, которая улыбалась так зазывно. Это не то, что чувствуешь по отношению к худенькой девушке-подростку, которая может воспламенить кровь одним своим взглядом.
Ботолф вгляделся в ее лицо: Саксан все больше околдовывала его. Если он не проявит осторожность, эта женщина-девочка завладеет всем, что он тщательно оберегал: его сердцем, его душой, его любовью. Ему надо бороться, но это будет непросто. С Саксан невозможно сохранять холодность, а без дистанции между ними он беззащитен. Тем не менее Ботолф хотел найти какое-то решение, чтобы держаться на безопасном расстоянии и при этом не ранить Саксан безразличием. Если же ему это не удастся, если его сердце все же окажется в ее маленьких ручках, тогда защитой будет молчание. Возможно, ей удастся завоевать его любовь, но он никогда не скажет об этом. Никогда больше Ботолф не окажется во власти женщины. Он хорошо усвоил урок и не даст Саксан заставить его забыться.