Гейб крутит руль, сворачивает на дорогу, ведущую к школе. Он просто проедет мимо. Она знает его грузовик. Все знают его грузовик. Они должны пригласить его на парад, чтобы он медленно проехал на нем, бросая конфеты из окна.
Однако на спуске к школе, погрузившись в размышления о том, у кого можно найти патроны к такому старому и странному ружью, он вдруг замечает девочку, идущую по противоположной стороне улицы прочь от школы.
– Ди? – удивляется он, убирая ногу с педали газа.
Она одета в тренировочную куртку-джерси и шорты, возможно, для завтрашней игры, но у нее распущены волосы, Денора никогда не распускала волосы с тех пор, как увлеклась игрой в мяч.
Это ведь не она?
Гейб проезжает мимо и бросает на нее взгляд. На тот случай, если это не она, ему меньше всего нужно, чтобы ходили слухи о том, что Гэбриел Кросс Ганз украдкой выслеживает свою дочь.
Но она ли это? И разве ей не холодно?
В тот момент, когда он опускает стекло, чтобы лучше видеть, ты поднимаешь к нему лицо, устремляешь на него взгляд сквозь черные пряди волос, раздуваемые ветром во все стороны, и видишь его в первый раз с того дня, когда воздух был полон звуков, твой нос вдыхал кровь, твой олененок задыхался внутри тебя, а у тебя не было ног.
Не отводи глаза.
Пусть он отведет взгляд первым.
Слушай, как грузовик уносится прочь, набирая скорость.
Не имеет значения, что он тебя видел. Когда он увидит тебя в следующий раз, ты станешь выше, будешь другой, лучшей. Украденная одежда уже становится тесной.
Видит Вапити
Кассиди снова меняет свое имя.
С этого момента его имя будет Кэши.
Сегодня в доме Думает Дважды день платежа. Во всяком случае, в его трейлере. Хотя имя Думает Дважды он получил не при рождении, просто тетушка Джейлин всегда его так называла, чтобы напомнить, что надо делать, но оно вроде как застряло в его голове.
В дополнение к обналиченному чеку зарплаты крупными купюрами Гейб дает ему еще сорок только за то, чтобы он раскочегарил свою старую потельню и весь день поддерживал огонь. В старые времена, то есть до прошлого месяца, лишние сорок долларов наверняка заполнили бы холодильник пивом. Всего лишь – оп-ля! – индейское волшебство, даже не нужен плюмаж из орлиных перьев или крик ястреба, просто отведи глаза в сторону, чтобы это произошло.
Однако с тех пор, как появилась Джо, Кассиди стал другим человеком. Получил прибыльную работу – она станет еще более легальной после сдачи экзамена на водительские права, – почти каждый вечер возвращается домой через час после наступления темноты и встает вместе с солнцем, словно их связывает длинная нить. Кто бы мог подумать, что именно женщина из племени кроу в конце концов вмешается и спасет его жалкую задницу? Несмотря на то что вокруг трейлера в изобилии растет шалфей и несмотря на все воскурения. Кассиди вынужден был признать, что его преследует нечто плохое, но оно не связано ни с чем индейским. Или, наверное, наоборот, вполне индейское: его ждал судебный ордер. Но его выписали всего лишь за неоплаченный штраф, а это может случиться с кем угодно.
И все же он видит, что Джо ждет случая, чтобы довести дело до конца. На школьных баскетбольных матчах, куда он ее заставляет ходить, чтобы она со всеми познакомилась, он видит, что она всегда оглядывается по сторонам, выискивая десятилетнего или пятнадцатилетнего мальчика с такими же светлыми, как у него, глазами, хотя он ей поклялся, что никогда не промахивался мимо ворот, и он бы непременно знал, если бы обязан был платить кому-то алименты на ребенка.
Он считает, что бесплоден, как все индейцы, воюющие против Джона Уэйна, и винит в этом (а может, и благодарит) уран в воде. Гейб, Рикки и Льюис выросли в Браунинге, там вода не идеальная, но обычно ее можно пить. А вот Кассиди большую часть времени жил в доме отца в Западном Глейшере, где вода мутная от… кто его знает от чего. Однако он всегда думал, что это странно. У них – Гейба, Рикки, Льюиса и у него на всех всего один ребенок? Он считает, что, возможно, Льюис и та блондинка, с которой он сбежал, ждут подходящего времени, как поступают белые люди, или, может, у нее уже были дети до Льюиса, и она больше этого не хочет, но Рикки так и не успел стать отцом до того, как умер – вряд ли он всегда проявлял осторожность. Единственный из них, кто пока оставил после себя наследника, это Гейб, и было это, черт, когда? Уже четырнадцать лет назад? Неужели прошло уже столько лет с тех пор, как он был с Триной? По крайней мере, он все сделал как надо. Денора Кросс Ганз мастерски играет в баскетбол. Это Джо всегда поддерживает ее во всех матчах, велит ей бросать, бросать, кричит, что она выиграет этот матч, если захочет.
Она права, конечно, и не хуже Трины владеет мячом, ее не интересует, как Гейба, то, что происходит за пределами спортзала, но все равно, когда Джо в первый раз вскочила со своего места вот так, ни на кого не оглядываясь, чтобы посмотреть, только ли она одна видит волшебство, происходящее на площадке, Кассиди понял, что здесь с ней все будет в порядке. И это также очень глупо. Джо была просто случайной девушкой из племени кроу, с которой он разговорился на пау-вау прошлым летом, – ну, с ней и ее кузиной, как там ее звали. Они демонстративно встали перед камерами туристов в тот момент, когда те собирались сделать идеальный снимок парадного входа, и они сделали это не для того, чтобы защитить черноногих или кого бы то ни было, а просто ради смеха. Кассиди это понравилось, он подбежал и встал рядом с ними, а затем, не успел он даже понять, что происходит, как уже ездил в ее резервацию каждый второй уик-энд, потом каждый уик-энд, потом каждый день, если мог выбраться. А затем, после того, как она серьезно поссорилась с матерью, а ее кузина уехала на юг и увезла с собой тренера Джо, Кассиди вернулся домой с вещами Джо, сваленными в кучу в кузове его грузовика, а взятый напрокат трейлер для перевозки лошадей тащился сзади.
Так что все у них с Джо получилось случайно, но в то же время ему кажется, что так и должно было случиться. Похоже, с ним произошло лучшее событие в его жизни, а ведь он только и делал, что болтался без дела на пау-вау. Но, может, на самом деле это так и работает?
Кассиди теребит сложенную вдвое пачку купюр в переднем кармане и думает, не зайти ли в прицеп и разбудить Джо, просто чтобы убедиться, что она там, что ему это все не приснилось, но… она работает по ночам на складе, пока что единственная представительница племени кроу, которую взяли на работу в новый гастроном, – ей надо выспаться, он это понимает и идет в прицеп у старого грузовика, где спят собаки. Они же могут обойтись без груды спальных мешков, одеял и старых курток одну ночь? Ради одного потения?
Может, он купит им собачьего корма на сорок долларов.
Ну, на двадцать.
Он вытаскивает всю кучу одеял наружу и бросает их на землю, находит уголок там, край здесь, рукав, торчащий из груды, будто взывающий о спасении. Кассиди по очереди отделяет их друг от друга и вытряхивает, потом относит одно за другим к остову старой потельни. Шесты еще прочные, они от какой-то детской палатки, в четырех местах они опираются на рогатины, связанные арматурными стержнями. Не очень похоже на индейскую потельню, но, во‐первых, в тот день, когда Кассиди ее соорудил, он смог добыть всего восемь арматурных стержней, по два на опору, скрещенных буквой Х, вот так, и во‐вторых, этот каркас был рассчитан на детскую палатку, а не на сорок с лишним фунтов собачьих подстилок.
И хорошо еще, что Гейб хочет сделать это зимой. Летом, из-за того, что у Кассиди возникла замечательная идея сделать пол потельни на полтора фута ниже уровня земли, он иногда превращается в болото. А сейчас все будет прекрасно, ведь земля промерзла. В любом случае, хорошо будет устроить очистительный обряд потения и проводить минувший год. По мнению Кассиди, хорошую штуку придумали древние индейцы.
Он потуже затягивает на каркасе все шнурки для ботинок, которые его скрепляют, потом встряхивает каждое одеяло, каждый спальный мешок и куртку и натягивает их на скелет потельни из белого пластика. Спальный мешок с серебристой подкладкой блестит на солнце и пугает лошадей, и Кассиди говорит себе, что нужно будет оставить мешок снаружи, может, он отпугнет и соро`к. Прошлым летом они повыдергивали нитки из его любимой рубахи, когда та сушилась на веревке между прицепом и загоном. Где-то в ветвях деревьев расположилось гнездо с разноцветными узорами, он думал, что это здорово и все такое, но не за счет же его любимой рубахи. Теперь, чтобы уберечь одежду Джо, которую ему, наверное, следует снять, чтобы она не пропахла дымом, он достал рождественскую мишуру и протянул ее вдоль всей веревки. Пока что сороки просто думают, что это красиво. Они благодарят его своим треском за то, что он украсил это место и сделал его интересным.
Собрав потельню – она похожа на и́глу, сделанное из целой кучи бомжатской одежды, – Кассиди идет в сарай с хозяйственными принадлежностями, роется в нем, возвращается с деревянным молотком и целой кипой найденных на помойке колышков для палатки, чтобы быть уверенным, что сегодня вечером откидные полотнища не поднимет ветром, и можно будет поднять только входной клапан. Но входным клапаном служит старая засаленная солдатская куртка с камнем в кармане, чтобы прижимать ее книзу, так что все должно быть в порядке.
Дальше он приступает к тому, что следовало сделать с самого сначала: подмести пол. Если бы он сделал это раньше, то мог бы воспользоваться нормальной щеткой. Теперь приходится работать отломанной головкой щетки и лотком, похожим на поднос из кафетерия. Кассиди понятия не имеет, откуда он появился, но ведь пригодился.
Еще он напугал лошадей, выбивая поднос о загородку загона.
– Что с вами сегодня такое, трусишки? – обращается к ним Кассиди.
Пегая ржет в ответ, топает передним копытом, пытаясь подтянуть ближе к себе разделяющий их клочок земли, и Кассиди ныряет обратно в потельню, чтобы подмести в последний раз. Ему на грязь плевать, но это первое потение сына Желтого Хвоста, так что он, наверное, будет лежать, почти уткнувшись лицом в землю, пытаясь вдохнуть прохладный воздух. «Жар нарастает, малыш. Так уж положено. Прости». Может быть, это его сразу очистит. Этакий способ обдолбаться.