– Виктор? – оглядываясь по сторонам, зовет он тихим голосом, словно пытаясь прикрыть свою наготу.
Он скатывает рубаху, сложив один рукав с другим, и ты вспоминаешь недавние слова мальчика о командах в майках и без маек.
– Видимо, церемония закончена, – говорит Гэбриел, по-прежнему наблюдая за Кассиди.
Он ошибается. Церемония только начинается.
Посмотри теперь на другого.
Кассиди рывком поднимает свою рубаху с земли, пытается продеть правую руку в рукав, но… он мокрый, как будто чем-то пропитан?
Он вытаскивает из него руку, смотрит на расплывающееся пятно.
Кровь.
И только тут до него доходит, посреди чего он стоит.
Собаки. Его собаки.
Он вышел сюда только для того, чтобы быстренько залезть под свой грузовик и проверить, на месте ли его черный термос, и ему просто не повезло, что друг приволок точно такой же термос черт знает откуда. Кассиди даже не думал решать странную загадку – что случилось с его собаками. Пять секунд назад никакой загадки вообще не было. Собаки были просто собаками, убежавшими по своим собачьим делам.
Например, чтобы умереть.
Их головы чем-то размозжили… может, лошади вырвались на свободу и затоптали их? Собаки вечно их доставали. Но все же.
Кассиди поднимает взгляд, глаза лошадей сверкают в тусклом свете гаснущего костра, широко раздувая ноздри от запаха смерти в воздухе. Они по-прежнему в загоне и не могли этого сделать.
Итак.
Он возвращается к ближайшей собаке, видит камень, которым ее убили. Он осторожно опускается на колени, снежная корка режет ему ноги у щиколоток. Прямо рядом с покрытым кровью камнем лежит одна из пивных бутылок Гэбриела.
Кассиди начал задыхаться.
Он смотрит на костер, на потельню. На Гэбриела, пытающегося застегнуть пуговицы на штанах, для чего ему приходится прыгать на одной ноге, чтобы вторую можно было вытянуть прямо вперед.
В этом нет ничего забавного.
Мысли Кассиди можно прочитать по его лицу, по виду скошенной в одну сторону верхней губы. «Гейб, примерный условно-освобожденный. Гейб, убийца собак. Гейб, грабитель банков».
Кассиди кладет руку на камень, но не бросает его сразу же: он чувствует чье-то присутствие, так же как почувствовал Виктор Желтый Хвост. На этот раз не твое, а – пара неожиданных глаз, которых здесь быть не должно, всего в нескольких шагах и смотрит прямо на него.
Женщина из племени кроу, которая тоже здесь живет и оставляет свой запах повсюду, особенно на своей одежде. Она находится под старым грузовиком, она его предупреждала, что будет там, одна ее рука поднята к шасси, но сейчас она не двигается, не знает, во что сейчас превратится эта ночь.
– Они там? – тихо спрашивает ее Кассиди, чтобы не услышал Гэбриел, и женщина не отвечает. – Неважно, – говорит он, стоя с черным термосом в руке. – Я уже знаю.
С этими словами он выходит из тени и останавливается у грузовика Гэбриела.
Распахивает дверцу со стороны пассажира и включает верхний свет.
Гэбриел наклоняет голову набок, говорит:
– Касс?
– Ты думал, я не замечу? – спрашивает Касс.
Гэбриел подходит ближе, прищурив глаза.
Он уже слышал этот тон, но никогда его друг не разговаривал так с ним, ни разу за все эти годы, наверное с тех пор, как… прищурь глаза, вдохни… с тех пор как старший брат Кассиди сел в тюрьму, и Кассиди выпил целую бутылку и вломился в школу ночью, чтобы сорвать дверцу старого шкафа брата в раздевалке и сохранить для него то, что там лежало.
– Чего не заметишь? – спрашивает Гэбриел, по-прежнему осторожно приближаясь. – Что я притащил много холодной чертовой воды в это жалкое подобие потельни, а ты ее всю пролил?
Тело Кассиди содрогается от неприятного смеха.
Он прерывает его, грохнув термосом о боковое зеркало грузовика Гэбриела. Стекло разбивается, рама повисает на нижней части кронштейна, все еще привинченном к дверце, его верхняя часть оставляет глубокую царапину на краске.
– Какого черта! – произносит Гэбриел, он уже подошел близко и выпятил грудь.
Кассиди не отступает ни на шаг, вопреки обыкновению, и говорит:
– Дай мне взглянуть на твою руку.
Гэбриел пятится назад.
Кассиди протягивает руку, берет левую ладонь Гэбриела, поворачивает и рассматривает.
– Она ведь тебя едва укусила, – говорит он о двух маленьких проколах, окруженных синяком.
– О чем ты?..
– Так ты себя оправдываешь? – продолжает Кассиди.
– Это… – начинает Гейб, потом замечает дикий взгляд Кассиди. – Собаки, нет, да, то есть… все не так. Я собирался…
– Не собаки, – говорит Кассиди. – Деньги, Гейб. Там было девятьсот долларов, парень.
– Где?
Кассиди швыряет черный термос в грудь Гейба.
– Ты знаешь где.
Гейб ловит термос и демонстративно ставит его на капот своего грузовика.
– Ты думаешь, я прячу на себе девятьсот долларов? – недоверчиво говорит он. – Думаешь, у меня когда-нибудь было сразу девятьсот долларов? – чтобы доказать свою невиновность, он сует обе руки в карманы и выворачивает одновременно оба кармана наизнанку. Оттуда вылетают пять двадцаток и планируют на землю.
– Я только что получил их от Виктора, – говорит он. – Ты же сам видел.
– А в той? – Кассиди показывает на другую руку, все еще сжатую в кулак, которая держит то, что было в другом кармане.
Гэбриел опускает глаза на эту руку, будто тоже хочет это узнать.
Но он чувствует ладонью, что в ней лежит.
И отступает от Кэссиди.
– Я не… это не мое, – говорит он. – Этого здесь не было.
– Чего? – Кассиди протягивает руку.
Гэбриел делает еще шаг назад.
– Да разве это мои штаны? – говорит он, глядя вниз, на штаны.
– Покажи мне, – говорит Кассиди, голос его звучит тихо и угрожающе.
Гэбриел смотрит ему в глаза и говорит:
– Послушай, я не понимаю, что… – и протягивает к нему руку ладонью вверх, разжимает пальцы и бросает быстрый взгляд на то, что лежит там.
Это кольцо. То самое, которое Кассиди хранил на дне термоса, для Джо.
– Она тебе настолько не нравится? – говорит Кассиди, издавая нечто, похожее на смех.
– Нет, погоди, я не… – отвечает Гэбриел, осторожно положив кольцо на капот грузовика, чтобы показать, что оно ему совсем не нужно. И он вовсе его не крал.
– А потом, вдобавок ко всему, ты убил моих собак? – продолжает Кассиди. – Ты заразился безумием от Льюиса? Черт, я не понимаю, что с тобой происходит, Гэбриел Кросс Ганз. Скажи мне, почему ты это делаешь… нет-нет, даже не пытайся. Просто скажи, где деньги.
– Послушай, кто-то… я не знаю, что ты… – начинает отвечать Гэбриел, но Кассиди его останавливает: одной рукой берет с капота черный термос, вертит его, стараясь взять так, как ему удобно, и бьет им в лобовое стекло грузовика Гэбриела, оставляя глубокую белую вмятину с термосом в центре, будто нечто слетело с неба, целясь именно в этот грузовик и только в этот грузовик. Гэбриел переводит взгляд с лобового стекла на Кассиди, потом обратно на стекло, и наконец-то вспыхивает.
– Вот так? – произносит он, повышая голос, как Кассиди, и начинает действовать. Он до конца отрывает зеркало, держит его за кронштейн и наносит им удары по ливнеотводному лотку кабины, пока крыша не прогибается внутрь, образовав глубокую вмятину, которую уже не получится выправить.
– Давай, приятель! – подзадоривает он. – Давай разнесем его к черту! Дурацкий грузовик, дурацкий, вечно вязнет в грязи, именно тогда, когда…
Видя, что Кассиди не присоединяется к нему, Гэбриел швыряет зеркало в темноту и поворачивается лицом к Кассиди, тяжело дыша.
– Но это не единственный грузовик, который вечно вязнет в грязи, – говорит Гэбриел. Он проносится мимо Кассиди и набирает скорость к тому моменту, когда, оттолкнувшись от своей собственной задней фары, он бежит дальше, пока Кассиди не успел его остановить.
– Нет! – вопит Кассиди, ныряет за ним и хватается за правый задний карман Гэбриела.
На мгновение Гэбриел замедляет бег, но затем карман отрывается, и в прорехе мелькает голый зад.
– Гейб, Гэбриел, нет! – кричит Кассиди, падая на землю, но уже слишком поздно.
Если бы один из них бросил взгляд всего на шесть футов дальше в темноту справа, они бы увидели белую полоску твоей улыбки.
Вот оно. Получилось.
Гэбриел огибает старый грузовик, чтобы подойти к нему сбоку, и изо всех сил врезается в него плечом, насколько ему их хватает.
Он весит немного, но достаточно.
Кассиди уже вскочил и бежит, но его штаны не застегнуты на пуговицы, и они ему слишком длинны, когда он без сапог, и он не успевает добежать вовремя, он бы никак не успел добежать вовремя.
Грузовик качается в одну сторону, потом в другую, и Гэбриел улавливает этот ритм и снова толкает его, достаточно сильно, и один из шлакобетонных блоков под передним кожухом полуоси взрывается, кабина со стороны водителя проседает, как лошадь, падающая на одно колено. Нет, как вапити, которого только что застрелили, он еще не понимает, что валится на землю.
– Нет! – кричит Кассиди и сует пальцы в отверстие от руля со стороны пассажира именно в тот момент, когда шлакоблок с этой стороны тоже разваливается, кусок за куском, увлекая за собой два блока, стоящие под задней осью.
Какое-то одно невозможное мгновение Кассиди держит грузовик на весу, он вопит, его рот открыт так широко, как только он может его открыть, так широко, что Гэбриела даже охватывает паника. Он втискивается на то же место, где стоят ступни Кассиди, и просовывает руки в отверстие для руля, словно удержать этот грузовик важнее всего на свете.
Однако грузовик этого не знает. Он все дальше проваливается сквозь шлакоблок и разом рушится вниз.
Кассиди падает вместе с ним, он мгновенно прижимается щекой к снегу, пытаясь заглянуть под него, но там уже нет покрышек, нет колес, даже тормозные барабаны исчезли. Грузовик упал на раму. Под ним ничего уже не увидеть.
Он бьет кулаком по земле, снова и снова, а Гэбриел просто стоит и смотрит на него.