Разрешение на выход с территории коттеджа мне выдали. Ровно с половины седьмого до девяти утра. И если опоздаю хоть на минуту, участников станет на одного меньше.
Вернулась в комнату как раз вовремя – так как Гарри теперь уже доставал Винса:
– Ну а я ей такой говорю: эй, детка, у тебя такой аппетитный зад, что так и хочется шлёпнуть. А она мне: а не боишься, что тебя мой парень шлёпнет? В общем… пришлось отметелить этого её козла, сам понимаешь… А он потом две недели с синяками под глазами ходил, пока я и его девчонка развлекались в отеле. Сечёшь?
Боже…
– Ты всем эту историю рассказываешь?
– Ну… я…
– Не отвечай. Это был риторический вопрос. – Прошествовала мимо и упала на свою кровать, лицом в подушку.
Как же хочется спать… Но, к сожалению, пока не могу себе этого позволить, ведь мой новый план заключается в том, чтобы дождаться, пока все в коттедже уснут, и отправиться в душ.
Уснула. Душ отменяется.
Проснулась, когда на часах было без четверти пять утра. Храп стоял – что стены дрожали. Ну хотя бы здесь Дрейк и Гарри работают сообща.
Уснуть снова не получилось, как ни пыталась, так что, стараясь на зло им шуметь погромче, взяла всё необходимое и отправилась в душ.
Холл первого этажа уже утопал в свете восходящего солнца. В лёгкой синеве рассветного неба, ещё не потеплевшем после ночи, розовело несколько тонких размытых облаков, словно дымкой проплывающих над горизонтом.
Сколько таких рассветов мы встретили с Мики на пляже, или на крыше его дома, или где-нибудь неподалёку от холмов… Тогда я ещё не была под таким строгим контролем у родителей. Тогда мне ещё хоть немного доверяли. А сейчас… даже не помню, когда мы в последний раз с Мики проводили вместе целый день. Многое изменилось с тех пор. И наши отношения – не исключение. Я знаю, что он ждёт моего совершеннолетия, чтобы наконец предстать перед моими родителями с заявлением о том, что я его девушка и он планирует на мне жениться. Даже страшно представить, как поведет себя отец. Мама так точно в обморок упадёт. А я… Мысли о нашей свадьбе уже стали для меня как нечто само собой разумеющееся, и если раньше я испытывала восторг, только подумав об этом, теперь даже не знаю, что испытываю. Такое чувство, что я уже давно замужем за Мики и кольцо на пальце ничего нового с собой не принесёт.
А о белом платье с фатой даже страшно подумать. Толпа гостей, фуршет, дорогие машины… так нашу свадьбу видит Мики. Я же всё вижу с точностью до наоборот. И Мики это знает, только, как обычно, настаивает на своём. Ведь из нас двоих – он всегда прав. И мои мечты о свадьбе где-нибудь в маленькой деревенской церквушке, где есть только я, Мики и священник, а на дороге ждёт что-то вроде пикапа Эстер, готового тут же увести нас в свадебное путешествие от всех подальше, для Мики – обычная глупость.
В ванной комнате на втором этаже, как и ожидалось, было пусто. Быстренько сбросила с себя вещи и ступила под душ. Времени на то, чтобы наслаждаться водой и запахом мужского геля для душа, не было. То и дело поглядывала на дверь и молилась, чтобы никто из жителей коттеджа не оказался такой же ранней пташкой, как я.
Снимать парик и прочие атрибуты не стала – это уже верх безрассудства. Выключила воду, замоталась полотенцем и вернулась в раздевалку, готовая переодеться в чистый спортивный костюм. И вот когда уже практически сорвала с себя полотенце, входная дверь и открылась, а на её пороге показалась взлохмаченная голова мистера Ледышки.
– Чёрт! – выругалась, подпрыгнув на месте, и покрепче обхватила себя руками поверх полотенца. – Стучать не учили?!
Бровь Калеба озадаченно изогнулась. Он посмотрел на меня, на дверь и снова на меня. Развёл руки в стороны и как ни в чём не бывало произнёс:
– Вообще-то, это общая душевая.
– Вот именно. Что ТЫ здесь делаешь? Разве звезде не предоставили собственной ванной комнаты? – Я наспех натягивала спортивный костюм прямо поверх полотенца и лихорадочно соображала, почему судьба постоянно сталкивает нас лбами в самые неудачные моменты?
– Проблемы с водоподачей на всём третьем этаже. А ты не слышал? – Калеб перебросил полотенце с одного обнажённого плеча на другое и оглядел меня с головы до ног. – Спешишь куда-то?
– Нет! То есть да! Тебе-то что? – И вот только сейчас заметила, как низко свисают спортивные штаны на его бёдрах, а голый торс блестит от капелек влаги.
Недоумевающе поглядела ему в лицо:
– Ты что, вообще не спишь?
– Сплю. А ты?
– Я уже проснулся.
– А я уже в спортзал успел сходить, – ухмыльнулся Калеб и прошествовал мимо меня.
О, боги Египта! Он же сейчас раздеваться начнёт!
Схватила все свои вещи в охапку и рванула к двери. И, честное слово, понятия не имею, что заставило меня помедлить и обернуться. Возможно, его упругая попа в светлых боксерах как-то энергетически на меня подействовала… Но первым делом взгляд упал не на неё, а на его спину, сплошь покрытую угольно-чёрным тату. Большое разлапистое дерево пускало оголённые корни вдоль всей поясницы, а грубые ветки тянулись вверх и превращались в языки пламени, ласкающие плечи и шею. Сама не заметила, как подошла ближе и застыла, как заворожённая, слушая собственное сердцебиение и ощущая непреодолимое желание прикоснуться к этому произведению искусства.
То, что я видела – великолепно.
Мрачно и печально, но настолько завораживающе и маняще, что невозможно глаз отвести.
Как и его музыка. Его настоящая музыка. Та, что я слышала. Она такая же, как его тату…
Один крохотный листочек был нарисован в области талии, он падал вниз, и часть его сгорала в огне. Четыре буквы были выведены в этом лишённом прав на существование умирающем листке. Четыре буквы – составляющие имя человека. «Тейт» – вот что там было написано.
Глава 15
– Ты что, на лошади усидеть не в состоянии?! – возмущалась Эстер, щёлкая фотоаппаратом.
– Да я впервые в седле! – позировала я, натянуто улыбаясь и держась руками за поводья. На мне была конная экипировка, а общим фоном служил зелёный занавес, который позже, благодаря «магии» Дылды, по идее превратится в ипподром.
– Это бутафорская лошадь.
– Да, Эстер, ты раз сто уже об этом сказала. Спасибо.
– Тогда сядь ровнее!
– Да куда уж ровнее?
Наконец подходящее фото было сделано, и Эс предложила пойти перекусить.
– У меня нет на это времени, прости, – с виноватым видом я пожала плечами и принялась запихивать свою мужскую одежду в рюкзак.
Переоделась в лёгкий летний сарафан цвета спелой вишни, распустила волосы и прикрыла голову кепкой, на ноги кеды, и вуаля – я самая настоящая девушка!
Эстер следила за мной скептическим взглядом:
– Не поняла. Разве тебе не надо вернуться обратно?
– Переоденусь в туалете «Макдоналдса». Сперва надо кое-куда заскочить.
Выражение лица Эстер сменилось на крайне озадаченное:
– Мне стоит волноваться? За брата, например?
Я весело фыркнула, забрасывая на плечи пухлый рюкзак:
– За Мики? За того самого парня, которого я вроде как люблю и планирую обзавестись от него потомством в ближайшие эдак лет десять? Нет, думаю, тебе не стоит волноваться, Эс. Всего-то хочу кое-кому на нервах поиграть.
– И кому же? – Эстер выглядела недоверчиво.
Я шумно вздохнула и положила ладони подруге на плечи:
– Да есть тут один. Ничего интересного. Но сперва заскочу в аптеку. – Заглянула Эстер в глаза и задумчиво поинтересовалась: – Кстати, мы ведь в театре. У вас тут поп-корн продаётся?
Заскочила в аптеку, потратив ещё несколько одолженных у Эстер баксов, и в пять минут девятого появилась на пороге «Ноты, струны, два колка» с большой коробкой поп-корна в руках. Не спрашивайте. Сама не знаю, какие процессы головного мозга меня к этому подтолкнули. Всегда считала, что излишне самоуверенных и злых людей иногда стоит опускать с небес на землю. К тому же я ведь не Мики сейчас – всего-то его сестра. И мне абсолютно не важно, какие у Калеба были причины на то, чтобы становиться обозлённым на весь мир чудовищем. Знаю одно – мы живём в свободной стране, так что пусть раздаёт команды тем, кто готов им подчиняться.
Калеб уже был на месте в своём бессменном чёрном одеянии и в тёмных очках на половину лица. Подключил электрогитару к усилителю и стал проверять, как настроен инструмент.
Я шикнула на Бари, чтобы тот даже не думал со мной здороваться, и подошла ближе к площадке для игры в момент, когда наша мировая знаменитость уселась на деревянный стульчик и ударила медиатором по струнам. Подпёрла плечом один из стеллажей с виниловыми пластинками, поднесла коробку с поп-корном поближе ко рту и, нагло пялясь на фронтмена FB, принялась демонстративно жевать.
Калеб даже вступление проиграть не смог. Остановился и, слегка склонив голову, посмотрел на меня. Злющие глаза наверняка щурятся, а челюсти плотно сжимаются от недовольства.
Весело поиграла бровями, натянуто улыбнулась и забросила в рот ещё горсть поп-корна.
Заметила, как плечи Калеба приподнялись на глубоком вдохе, он ещё раз ударил по струнам и, резко убрав от себя гитару, поднялся на ноги. Развернулся ко мне и упёр руки в бока.
Неужто заговорит?
Так и стоял не двигаясь, пока я с невинным видом жевала поп-корн и время от времени посылала ему скромные улыбки.
– У вас с братом это семейное, да? – поинтересовался негромко, подойдя ближе.
– Гены, – я легкомысленно пожала плечами. – Поп-корн?
И тут случилось невероятное – Мистер Х снял свои очки!
Ох, недобрый взгляд. Ничего хорошего.
– Разве тебе не передали мою просьбу?
– А-а, так это была просьба? Передали.
Бровь Калеба вопросительно изогнулась:
– И? Почему ты здесь?
– А почему не должна быть?
Короткий вздох, и сжатые челюсти:
– А вы с братом случайно не близнецы?
– Нет, Мики старше на два года, просто он медленно стареет.
Позади брякнули колокольчики над дверью, следом заскрипела половица, и послышались торопливые шаги нескольких пар ног.