– Где я? День сейчас или глубокая ночь? – глядя перед собой, задавалась вопросом Илана, еще до конца не проснувшись.
Она очень сильно замерзла, все тело болело. Ночлег в шалаше, на подстилке из срубленных веток, казался ей верхом комфорта в сравнении с ночью в пещере.
– Умойся, и двинемся в путь, – предложил Ливтрасир.
– Ты давно не спишь? – быстро спросила Илана.
– Нет.
Илана хотела сесть. Ногу тут же свело, но она подавила стон.
– Куда пойдем? – гладя и разминая руками затекшие икры, спросила Илана.
– Туда, вдоль реки.
– До конца?
– Нет, придется свернуть, а потом еще долго идти без воды. Хорошо, что с тобой фляга.
– За день дойдем? – задала она новый вопрос, поднимаясь во весь рост.
– Нет.
– До Агенора отсюда можно добраться еще до полудня, – с досадой сказала Илана, стараясь размять занемевшие мышцы. Она не хотела казаться беспомощной или неловкой.
– Прямого пути у нас нет. Будем долго плутать. Если нам повезет, за два-три перехода доберемся до катакомб. Там будет проще.
– Это еще почему? – подойдя к реке, снова спросила Илана.
Она умывалась с большим удовольствием. Вода казалась ей теплой и очень приятной, совсем не такой, как вчера. Потом, набрав полную флягу, она отнесла ее спутнику.
– Катакомбы я знаю.
– А тот холод? Тот ужас у люка? Он просто сведет с ума!
– Будем надеяться, что нет, – сказал Ливтрасир. – Подойди ко мне и протяни руку. Мне нужно встать.
Его крепкие пальцы, сжимавшие руку, показались Илане слишком горячими.
– Можешь меня поддержать? – спросил он, обнимая Илану за плечи. – Потом я смогу идти сам.
Рука была тоже горячей. Илана хорошо ощущала тепло через плащ и колет. Это ее встревожило. Жар, исходящий от тела, не нравился. Ей оставалось надеяться, что теплота – это свойство его организма, а не первый признак болезни.
– Смогу. Но как идти, если не видно почти ничего? – осторожно спросила Илана.
– Я вижу. А ты просто чувствуй, куда я тебя поведу. Если нам попадется уступ, камень, щель, то я скажу.
– Раньше, чем я споткнусь?
– Разумеется.
– У тебя жар? – задала она главный вопрос, занимавший ее. – Я не знаю, что мне делать, если ты свалишься.
– Со мной все будет в порядке.
Сначала идти было просто. Тепло согревало, глаза привыкали к пещерной тьме. Скоро Илана с трудом начала различать очертания крупных камней и опасные трещины. (Выручал еле заметный свет мха и больших слизней.) Потом Илана начала уставать. Время словно застыло, и это ее угнетало. Илана не знала, как долго они идут.
– Нужно свернуть, – объявил Ливтрасир, кивнув в сторону коридоров, ведущих прочь от подземной реки. Отдохнем и пойдем.
– Будем спать?
– Если хочешь. Но лучше не стоит. Там, дальше, будет теплее и суше.
– Мне кажется, в этой реке что-то плавает. Может быть, рыба? – спросила Илана, садясь на большой камень. – Она, наверно, без глаз, но ее можно есть.
– Рыбы нет, – чуть помедлив, сказал Ливтрасир.
– Но ведь что-то плескалось!
– Ты тоже заметила блики?
– Какие?
– Они мне не нравятся, – сделав вид, что не расслышал вопрос, сообщил Ливтрасир. – Утром мне показалось: еще там, в пещере, где мы ночевали, с водой было что-то не так.
– Чепуха, – отмахнулась Илана. – Мы оба ее пили и умывались. Я даже купалась. Ты сам предложил мне… И что? Я жива и здорова.
– В воде что-то есть. Это не светляки и не рыба.
– Ну да! Пузырьки газа, как в лимонаде, – небрежно сказала Илана. – Я тоже заметила. Они немного щиплют язык и щекочут в носу, но вполне безобидны.
– Крупицы какой-то энергии… Там, где мы спали, их было куда меньше, чем здесь. Они странные…
– Слушай, нам долго плутать? – перебила Илана. (Пустой разговор утомлял хуже, чем долгий путь, вызывая прилив раздражения.)
– Если все будет, как раньше, идти еще около суток.
– До люка?
– До катакомб.
– Да, порадовал…
Они недолго сидели у русла. Илана опять искупалась, желая взбодриться, хотя Ливтрасир не советовал этого делать.
– Пить тоже нельзя? Из-за газа? – ехидно спросила она, закрутив пробку фляжки.
Мужчина решил промолчать.
– Слушай, а почему мы идем? Ты ведь можешь создать этот… Как его?… В общем, проход, позволяющий перемещаться туда, куда нужно?
– Сейчас не могу.
– Почему?
– Через перт идут, если есть Сила.
– А что, у тебя ее… Нет?
– Есть, но недостаточно. Обычный путь безопаснее.
– Это… Из-за обряда?
– Из-за поединка, – помедлив, ответил ей маг.
Что-то в тоне, которым он это сказал, подсказало Илане, что он не совсем откровенен. Возможно, волшебник не лжет, но он не говорит ей всю правду.
– Теперь ты… Как я?
– Не совсем.
– Чем же мы отличаемся? – прямо спросила она, ощутив прилив сильной тревоги.
– Во-первых, я вижу и в темноте, а ты нет. Во-вторых, я… Я чувствую правильный путь. В третьих, если мы снова столкнемся с чужой Силой, я смогу дать ей отпор.
– Все опять будет виться, сверкать и искриться? – спросила Илана с глухой неприязнью.
– Увидишь.
Они помолчали какое-то время.
– Скажи, почему ты простил? Почему ты не хочешь меня наказать? – вдруг спросила Илана. (В словах звучал вызов.) – Ведь именно я…
– Потому что я понял тебя, – ровным тоном сказал Ливтрасир.
– То есть?
– Ты не хотела меня подвести. Ты считала, у нас общий враг.
– Но ведь я не вмешалась, когда было нужно!
– Я знаю, что Сила пугает.
– Ага! Начинаем играть в благородство? – почувствовав сильный прилив раздражения, заговорила Илана. – А ведь клиры правы! Без Силы нам было бы проще.
– Ошибочный вывод. Они хуже «Службы», – прервал Ливтрасир.
– Чем? И для кого? – вопрос Иланы звучал с откровенным сарказмом.
– Для всех. В том числе и для вас, для людей. Мастер «вбирает» чужую энергию с жизнью, но он понимает – без Силы ему не прожить. Клиры глушат ее, обрекая поверивших им на безумие и вырождение.
– Но клиры ведь заявили тебе, что они непричастны к истории Ионна?
– Представь, – снова делая вид, что не слышит ее, продолжал Ливтрасир. – Поначалу клиры начнут гасить Силу таких, как мы, Наделенных. Но ведь проявления Мощи различны. Илана, ты думаешь, ты человек?
– Разумеется!
– Но ты заметила фетч. Ни один из мужчин у ворот не увидел его.
– Что из этого?
– Да ничего. А потом, в степи…
– Хватит! – перебила Илана, решив оборвать разговор, становящийся скользким.
– Хейд мне говорил, что ты чувствуешь, видишь опасность быстрее, чем многие люди, – не обращая внимания на протест в голосе спутницы, продолжал Ливтрасир.
– Что ты хочешь сказать? То, что я Наделенная?! – расхохоталась Илана.
«Не можешь достичь цели логикой, бей на эмоции и демонстрируй свою беззаботность, незаинтересованность в том, что для тебя важно,» – обучали их в «Ордене Правды».
– Так я – Наделенная?
– Нет. Не совсем. Той искры, что живет в тебе, мало для магии, хотя она не раз выручала тебя, – не поддавшись на смех, говорил Ливтрасир. – И таких людей много.
– Природный талант!
– А еще, разумеется, навык и практика? Теперь представь: Мастера и волшебники стали простыми людьми, не способными к бою при помощи Силы. Нас нет. Кто теперь станет главным врагом клиров?
– Никто не станет!
– Ошибка. Клиры займутся такими, как ты. Потом будет черед остальных, кто хоть чем-то отличен от всех. Усреднение. Любой талант, выходящий за рамки объявленных норм, будет уничтожаться. У нас, в Агеноре, подобное сотни лет делала «Служба». И клиры охотно продолжат традицию. Разница в том, что обряд…
– Мне без разницы! Я знаю, что ни один человек не способен бороться с такими, как вы. Мы беспомощны! – вновь перебила Илана, почувствовав, что ненавидит холодную логику, с которой маг расписал перспективы «спасения».
– Там, наверху, ты совсем не хотела бороться, – бесстрастно сказал Ливтрасир.
Если он собирался задеть ее пошлым намеком, то справился с этой задачей.
– Я просто не знала, кто ты!
– Неужели?
– Одно дело – слышать, другое – увидеть самой. Эту сферу! Огонь! А потом еще жуткий обугленный труп!
– Мы – враги?
– Я не знаю. Сейчас я хочу одного – поскорее подняться наверх. Остальное мне просто без разницы.
– Правда?
Вопрос повис в воздухе.
Когда Илана решила, что больше не ступит ни шагу, Ливтрасир сам предложил отдохнуть в одном из небольших коридоров. Илана уже обратила внимание, что здесь намного теплее, чем у реки.
Расстелив плащ, Илана легла в углу. Камень был словно нагретым. Наверно, внутри, глубоко, был какой-то источник тепла. Этим и объяснялся сухой воздух узких проходов. Хотелось пить, и она взяла фляжку. Оба за весь переход сделали только пару глотков, понимая, что путь не закончен. Илана надеялась, что уснет сразу, однако ошиблась. Усталость и разные мысли прогнали сон.
Ливтрасир ей заявил, что простил, сделав вид, что он все понимает. И тут же унизил, дав ясно понять, что считает Илану ничтожеством. Его корректная вежливость и вера в то, что он прав, раздражала. И этот последний намек… Да нормальный мужик десять раз бы использовал выпавший шанс хорошенько потискать ее! И потом, у реки…
– Спи! Или завтра не сможешь идти, – повернувшись, сказал Ливтрасир.
Только тут до Иланы дошло, что он чувствует мысли, которые лезут ей в голову. В первый момент это вызвало вспышку стыда. Потом стыд перерос в торжество, и Илана начала представлять, как могла бы заняться любовью со спутником. Ярко. В деталях. Со множеством мелких подробностей…
В этих фривольных картинках, рожденных свободной фантазией, они менялись ролями. Илана была робкой скромницей, а Ливтрасир прямо шел к цели, зная, чего добивается. Ей это нравилось. Очень! Ее возбуждали напор и борьба. Протестуя, она заводилась еще больше, и вынуждала мужчину быть грубым.