— Верно. Четыре властвующие ветви были повержены. Этраполис был разгромлен. Почему война не была проиграна?
— Вся дворцовая стража, присягавшая правящей ветви на верность, была собрана в одном из праздничных залов, где королева провела над каждым обряд, который дал стражам силу и способности, чтобы превосходить врага. Королева четвертого королевства нашла выход из ситуации. Благодаря некоторым её способностям, мы смогли закрыть внешние порталы, чтобы завоеватели не могли получить подмогу.
— Сколько стражей было, знаете? Ну-ну, не нужно так шуметь. Если вам не рассказали, значит просто забыли. Всего было пятьдесят два стража и один маг. Правительница четвертого королевства отдала свою жизнь, чтобы спасти Этраполис и своё дитя.
— … (гомон голосов)
— Вы будущие представители высшей власти и должны знать всё, что связано с историей вашего мира. Не нужно поднимать шума. Если я говорю на запрещенные темы, слушайте и внимайте.
— Но учитель! Все знают, что нельзя говорить о детях правящих семей!
— А если Вы их встретите? Если узнаете? О двух наследниках нам известно, ещё двое пропали. Вы обязаны знать о наследниках всё. Фамилии, отличительные приметы внешности. Все мы знаем, что они урожденные Ванпайры, но не всем известно, что двое из них были девочками.
— Я знал это с самого начала. Ритуал был проведен при мне…
— Отлично Сайто. Назовешь фамилии родов?
— Варнингейл, Эарданионе, Маршаллиз, четвертую называть не могу в силу многих причин.
— А почему Варнингейла никто не стал скрывать?
— Давайте не будем уходить от темы, хорошо? Итак, только жертва наследника четвертого королевства способна открыть внешние порталы. Задача каждого жителя Этраполиса уберечь этого наследника. Потому королева перед смертью запретила даже вспоминать нам о существовании ее ребенка. Все права, как единоправящей, она передала нашему повелителю Евангелиону, но он предпочел посвятить жизнь наследнице. По его же повелению Этраполис отстроили заново, но уже из пяти государств. Все ныне правящие семьи фарс, не более. Это преданные королеве стражи, которые обещали сделать всё возможное для сохранения Этраполиса.
Как нам известно с той поры мало что изменилось. Валлауры по-прежнему за границей наших государств, живут как полевые дикари, но тем не менее еще способны вести войну.
— Что будет, если все четыре наследника найдутся?
— На это королева оставила нам четкие указания.
***
Я в каком-то мандраже теребила край юбки, разглядывая лица присутствующих в кабинете ректора. Мне было непонятно что происходит, и оттого страшно.
Сразу после того поединка, учитель утащил меня к ректору, даже не сказав ни слова, не позволил узнать, как вообще прошел этот бой. Единственное, что я успела заметить, так это металлическую перчатку с когтями на руке ЧП, которая переливалась всеми цветами радуги. Ну и, собственно, потрясенные до глубины души лица присутствующих.
— Нир, объясните, как Вы это сделали. — раздался голос ректора, после того, как учитель рассказал ему об увиденном.
— Я пела — робко предложила я вариант произошедшего.
— Вы пели… — эхом повторил ректор с налетом задумчивости в голосе.
Откровенно говоря, меня смущало то, что по этому поводу собрали целую комиссию. О произошедшем итак все знали, но всё равно как-то… Стрёмно, что ли.
— Бедокур — прозвучала моя кличка — А тебе не кажется, что вокруг тебя слишком много событий происходит? — спросил О’Шен.
Спросите тоже. Конечно, кажется. Я себя вообще эпицентром катастрофы чувствую, а самое хреновое в том, что понять ничего не могу. Мне чуждо всё, что происходит. На Земле, мои проблемы никогда не принимали столь масштабных размеров, а здесь… Впору взвыть в голос. И всего-то спела пару раз. Запретить себе что ли это неблагодарное дело?
— Я, если честно, не понимаю, что произошло. Вы не могли бы..
— Могли бы. — отозвался ректор. — Но не станем, пока не поймем. Отныне, Вы не посещаете общие тренировки. В это время у Вас будет отдельное занятие с Вашим партнером. Попробуем выявить на что Вы способны без свидетелей.
Я задумалась. А оно мне вообще надо? Нет, по сути, то что происходит во время моего пения — прикольно, как минимум. Мне нравится, когда энергия так ластится, единя меня пространством. Но в то же время, реакция окружающих пугает. Это как в моем мире, если человек отличается от других, он либо урод, либо псих. А я тогда кто? А я как обычно — рыжая. Что уже само за себя говорит. У всех в академии есть способности, каждый из студентов может проявить себя во всей красе, тогда почему они так удивились, когда я продемонстрировала себя? Ну может и есть какие-то отклонения от нормы. Наверное, это даже круто, выглядеть в глазах студентов необычной. Но такое внимание со стороны преподавательского состава не льстит совсем.
Да и ЧП, наверняка не в восторге будет. Стоит только вспомнить мину кирпичом, которая сама за себя говорит, что в гробу он таких партнеров видал. Нет, ну сам, ведь виноват! Не я же так подставилась, да и в мыслях бы не было, если бы не угроза придушить несчастную меня, почти воплощённую, между прочим. И чего вообще так взъелся, спрашивается? Ну подумаешь поцеловала… А что там ректор говорил о срыве печати? Неужели, это как-то связано между собой? Башкой, Вася думать надо! Магический мир, люди — маги, соответственно и с поцелуями что-нибудь не то. Твою дивизию, вот я косипор!
Чуть не схватилась за голову, но вспомнила, что сижу у ректора в кабинете под внимательными взглядами.
— А можно партнера в эти тренировки не втягивать? — подняла я глаза на ректора.
Вот только О’Шен ему ответить не дал, вместо этого пошел на меня, как танк.
— Бедокур! Что значит партнера не втягивать?! Ты, как взводный должна понимать, что такие тренировки укрепляют боевой дух и налаживают отношения в команде!
Я ничего не ответила, понимая правоту его слов. Но, честное слово, не хочу видеть это выражение на лице синеглазого во время тренировок.
Договорившись о том, что я буду прилежной ученицей и начну себя контролировать во время любых тренировок, меня отправили восвояси. В это время, все студенты мчались в столовую, да и я уже испытывала не хилую такую жажду, поэтому последовала примеру остальных.
Уже по пути случилось две вещи. Первая — на меня напали. Сзади, без предупреждения и шума, который помог бы мне (я во всяком случае на это надеялась) распознать признаки висящей надо мной угрозы. Вторая — меня укусили. Сильная рука обвила меня со спины, крепко прижав к мужской груди, вторая отклонила мою голову в сторону, открывая доступ к шее. И все это случилось так скоропалительно, что я не сразу заметила, как раскаленным железом полыхнуло горло. А это могло значить только одно.
— Ты…
Договорить я не смогла. Вскрикнула от пронзительной боли, привлекая внимание спешащих в столовую адептов.
И я утонула в воспоминании, которое из меня будто вытягивали. Глаза затянуло поволокой, под кожей побежали искры сотен тысяч легких разрядов. Я не знала, с чем сравнить это ощущение. Это как… Любить и быть любимой, пьянеть от вкусного вина, стремительно падать с высокой горки и стрелять из автомата одновременно. Эйфория. Да, именно эйфория единения двух существ в одно целое.
Я крадучись переступаю босыми ногами по золотому песку, желая увидеть испуг на родном лице, чьи каштановые волосы сейчас так забавно треплет ветер. Вот смеху-то будет, когда я неожиданно вручу ему свою находку.
Делаю еще пару шагов, стучу маленькой ладошкой Женю по плечу, привлекая внимание, и когда он разворачивается сую ему под нос паука лапами вперед.
Зелёные глаза Жени забавно скосились, в попытке рассмотреть, что же такое его трогает за нос. И тут приходит понимание, что это живое существо, которое дрыгает лапками, стараясь ухватиться за опору и удрать от греха подальше. От короткого судорожного вздоха существо с мохнатыми длинными лапками, почувствовав неладное стало двигаться интенсивнее. И я даже не поняла кто перепугался больше. Паук, который шокировано замер, растопырив свои страшные конечности, или Женя, который своим далеко не женским визгом «Паук», распугал чаек сидящих на берегу моря. Дядя в одну секунду с перекошенным от отвращения лицом, отпрыгнул на добрых три метра.
Над песчаным пляжем разнесся мой звонкий девчачий смех. Как же долго, я пыталась его напугать, он пауков боится!
— Василиса! — попытался успокоить меня Женя, но я хохотала до слез. Это будет лучшее воспоминание в моей жизни. — Он же ядовитый!
— Как ядовитый?!
— Василиса… — выдернули меня из солнечного воспоминания. — Это имя тоже красивое, но Васелия мне нравится больше.
Ненавязчивый шепот над ухом, заставил нехотя раскрыть глаза. Я уже не стояла на полу посреди коридора, я сидела на коленях ЧП в каком-то кабинете. Горло всё еще саднило, и голова кружилась, как после долгого катания на карусели. Мне определенно нужно было поесть, не ровен час, когда моя жажда меня сама вынудит кого-нибудь укусить.
— Зачем? — шепотом спрашиваю я.
Вызвал воспоминание, которое я многие годы лелею в своей памяти, ведь Женя, такой неэмоциональный. Я обожаю его широкие улыбки, потому что они редки, но еще реже я видела другие эмоции. Такие, как испуг, счастье, грусть, обожание, восхищение. Его лицо всегда бесстрастно. В общении с другими он часто употреблял ухмылку, но это скорее, чтобы оживить мимику, не более. А сейчас это разбередило мне душу, потому что я тоскую по нему.
— Тебе не понравилось? — я не знала, что ответить. Мне понравилось. После мимолетной боли, пришла эйфория, которую в обычной жизни редко чем вызовешь. — Ты грустишь. Обычно такая близость вызывает только положительные эмоции, особенно во время более тесной… — он не договорил, наблюдая за тем, как стремительно краснеет моё лицо.