На следующий день Полина ждала приглашения Вильгельма на обещанную экскурсию, но его все не было и не было. Женщина ходила по дому мрачнее тучи. Татьяна все время была рядом с мужем, и Полине никак не удавалось поговорить с ним. Несколько раз она уходила в свою комнату, чтобы поплакать. Сняв напряжение, выходила и снова старалась поймать его взгляд, но мужчина как будто ничего не замечал. Так прошел день. Полина в расстроенных чувствах легла спать. «Что случилось? — думала она. — Почему он не делает ни шага навстречу?» Чем больше она думала об этом, тем больше злилась на мать.
Всю неделю Вильгельм уезжал рано и приезжал поздно. Полина почти не виделась с ним, не общалась. Каждый вечер ждала его, но Татьяна встречала мужа и уходила с ним в спальню.
В выходной день мать предложила дочери поехать в музей «Хрустальный мир».
— Полечка, хватит сидеть дома. Поехали в музей, он один из самых старых и интересных в городе — основан лет сто назад. Тебе понравится, — предложила Татьяна.
— Хорошо, давай поедем, — без энтузиазма, будто делая одолжение матери, согласилась дочь.
— Любители хрусталя всего мира знают этот музей, стараются в нем побывать, — старалась заинтересовать Полину мать.
— Да собираюсь я уже, — нервничала Полина, уставшая от одиночества.
— Вильгельм, а ты поедешь с нами? — обратилась Татьяна к мужу, который вышел из кабинета.
— Обязательно, — спускаясь по лестнице и поправляя на ходу воротничок рубашки, ответил тот. — Я же обещал.
Полина встрепенулась, в ее душе будто распустился подснежник, дождавшийся первого весеннего тепла. Она обрадовалась, что Вильгельм составит им компанию, но еще чувствовала себя обиженной, хотя и не показывала этого.
— Нужно обязательно заехать в магазин и купить Полине одежду для беременных, — проявляла заботу о дочери Татьяна.
Но Полина уже не слушала ее. Казалось, ей все было безразлично, кроме того, что любимый рядом. В машину она тоже села молча.
Музей необычайно впечатлил Полину. Она то и дело подходила к Вильгельму, восхищалась изделиями из хрусталя, забывая, что сердится на него.
— Вильгельм, посмотри, какое великолепие, какая изысканность! — восторгалась она, показывая на очередной экспонат.
— Да, ты права. Я здесь был уже много раз, но всякий раз восхищаюсь красотой хрусталя. Это удивительный материал, а руки лучших мастеров поистине творят чудеса!
Иногда они на несколько минут оказывались рядом, и Полина не упускала возможности дотронуться до его руки. В один из таких моментов, когда Татьяна задерживалась, рассматривая какое-то изделие, Полина шепнула Вильгельму:
— Ты уже подумал, как мы назовем нашего сына?
— Да, скажу потом, — ответил он.
— Значит, ты думаешь о нас?
— Конечно.
Подошла Татьяна и заметила, как у Полины меняется настроение.
— Вижу, дочка, тебе здесь нравится. Я же говорила: нужно чаще выходить из дома, в Австрии есть чем восхищаться.
— Ты права, мама. Я исправлюсь.
— Ты же знаешь, что здесь проходила зимняя олимпиада, очень развит горнолыжный спорт?
— Да, слышала.
— А сколько здесь развлечений для детей… — добавил Вильгельм.
Полина улыбнулась.
— Какие? — незамедлительно спросила она.
— Например, Альпийский зоопарк, многочисленные санные трассы.
— Здорово! Когда родится мой сыночек, я с ним везде побываю. Правда, маленький? — она погладила себя по животу, показывая, как общается с малышом.
— Полина, а ты еще не решила, как назовешь сына? — спросила мать.
— Нет, но скоро определюсь, — взглянула она на Вильгельма.
Они провели в музее около пяти часов и не заметили, как пролетело время. Уставшие, но довольные, вернулись домой.
— Проголодались? — приветливо улыбалась Марта.
— Очень, — ответила Полина.
— А я жду-жду, думаю, где пропали мои хозяева?…
— Марта, я столько всего увидела и так восхищена всем!
— О, ты только начинаешь знакомиться с Инсбруком. Вот родишь, побываешь в других интересных местах и увидишь все великолепие нашей Австрии, — с гордостью говорила Марта.
— А ты здесь родилась?
— Да.
— Тогда ты мне обязательно расскажешь, куда сходить, — уплетая за обе щеки венский шницель, продолжала Полина. — Как вкусно! Марта, я так люблю твои блюда, у вас здесь готовят не так, как в России.
— Спасибо, Полина. Мне нравится заниматься кулинарией. Да и хозяева довольны моей работой.
— Еще бы…
После ужина Вильгельм взял газету и привычно устроился в кресле. По всему было видно, что он ценил домашний уют и часто вот так, закинув нога за ногу и читая прессу, наслаждался комфортом и спокойствием. Татьяна осталась на кухне, обсуждала с Мартой завтрашнее меню. Полина подошла к Вильгельму.
— Что читаем? — спросила она.
— Просматриваю последние новости политики.
— И что интересного?
— Если тебе интересно, чем живет Австрия и наш город, могу немного просветить. Например, в нашей стране президента выбирают прямым всенародным голосованием на шестилетний срок.
— Да? А у нас на четыре года.
— Все жители пользуются полными гражданскими правами. Граждане старше шестнадцати лет имеют право принимать участие в выборах, — продолжал Вильгельм.
— А у нас с восемнадцати.
— Что еще тебе рассказать?
— Как ты решил назвать сына?
— Карл.
— А альтернативные варианты есть?
— Что, тебе не нравится?
— Нравится, но предложи несколько имен, которые тебе нравятся, а я бы из них выбрала.
— Но ты сказала, что я назову сына…
— Да, но…
— Понятно. Хорошо, я еще подумаю, чтобы были удовлетворены мы оба.
Их разговор прервался, в гостиную вошла Татьяна.
— О чем беседуете?
— Да вот Полина интересуется политикой, — постарался выйти из неловкой ситуации Вильгельм, видя, как растерялась Поля.
— Что-то раньше не замечала такой склонности.
— Мама, все течет, все меняется. Я многим раньше не интересовалась, а теперь все изменилось. И я тоже, — резко ответила Полина и стала подниматься по лестнице.
— Спокойной ночи, — бросила она, обернувшись.
— Ну и характер, — посмотрела вслед дочери и покачала головой Татьяна. — Надеюсь, после родов действительно все изменится, моя дочь станет такой же, как прежде, сдержанной и любящей.
— Конечно, дорогая. Спишем такое ее поведение на беременность. Иди отдыхай. А я еще поработаю с документами.
Глава 35
Полина была уже на шестом месяце беременности, животик стал хорошо заметен. Беременность женщину не портила, напротив, придавала обаятельности и женственности. Вильгельм не переставал любоваться ею и с нетерпением ждал рождения сына. Он настолько трепетно относился к новому члену семьи, что Татьяна все чаще стала замечать: муж, не видя, что она рядом, выказывает падчерице весьма нежные чувства. Однажды, когда они прилегли отдохнуть в своей спальне, Татьяна осторожно начала разговор:
— Вильгельм, я вижу, как сердечно ты относишься к Полине… Это хорошо. Но мне иногда становится больно, я вспоминаю свою неудачную беременность. Понимаю, ты хочешь ребенка, это видно по тебе, по твоему отношению к моей дочери. Однако складывается впечатление, что не она, а ты ждешь ребенка…
— Татьяна, что ты говоришь? Это же твой внук. Да, я очень люблю детей и, глядя на Полину, радуюсь, что в нашем доме скоро будет бегать малыш.
— Ты стал ко мне холоден, мы перестали заниматься любовью… Ты увлечен только Полиной. Может, ты не замечаешь, но я как любящая тебя женщина чувствую это сердцем. Да и Полина смотрит на тебя…
— Как она смотрит? — прервал он ее.
— Она смотрит влюбленными глазами. Как смотрят на мужчину, которого желают.
— Это потому, что у нее нет рядом мужчины. А ей хочется его иметь. В таком положении особенно хочется мужского внимания.
— Откуда ты знаешь?
— Мой друг мне объяснял. Я стараюсь дать понять: она нужна нам.
— Так я всем сердцем, всем своим поведением это показываю. Разве не так? Ты же видишь, как я стараюсь все делать для нее.
— Да, я вижу, но ты женщина.
— Я мать. И она должна это видеть, а не смотреть на меня, как на врага.
— Ну что ты, дорогая, тебе кажется. Успокойся.
— Я раньше знала свою дочь, каждую ее клеточку. А теперь не понимаю ее поступков, ее мыслей. Она даже не доверилась мне, не рассказала, кто отец малыша. Неужели тебе не интересно, и ты ее не спрашивал? У вас ведь такие теплые отношения. Она могла бы тебе раскрыться. Мне говорила, что любит того мужчину, от которого ребенок. Но почему тогда не говорит, что у них будет малыш?
— Вот родит и все расскажет. А сейчас, мне кажется, не нужно ее травмировать. Постараюсь дать ей столько мужского внимания, сколько нужно. Будет переживать, и ребенок почувствует дискомфорт.
— Так-то оно так… Дорогой, я люблю тебя, ты такой хороший…
— К чему ты это?
— Не знаю… Тревожно что-то… — прошептала она и не стала продолжать разговор.
Татьяна прижалась к мужу, положила руку на его грудь.
Первый раз Вильгельм не ответил взаимностью. Татьяна убрала руку. Она лежала на спине и смотрела в одну точку, думая: «Что происходит? В нашей жизни что-то меняется… Вильгельм перестал проявлять нежность, ласку ко мне. Мы перестали заниматься любовью. Он засыпает раньше, чем я… Вроде бы мелочи, но они очевидны, входят в практику. Может, у него где-то появилась другая женщина?»
Вильгельм лежал с закрытыми глазами, делая вид, что засыпает, а сам в который раз терзался мыслями: «Бедная моя Танечка! Разве я мог представить, что полюблю твою дочь? Это непростительный поступок по отношению к тебе. Как объяснить, что я никогда не старался завоевать ее сердце? Знаю, каким страшным окажется удар, когда ты все узнаешь. Но ничего уже не изменить, я сделал это… Да, сам того не замечая, полюбил Полину, и счастливейшими часами моей жизни стали те, которые я провел с ней. Не стану просить прощения, приму любые упреки. И сейчас я веду себя, как эгоист, хитрый лгун. Не знаю, как оправдать свое поведение. Твои чувства ко мне заслуживают лучшего отношения. А я причиняю тебе страдания, и не только тебе, но и той, чье чувство ко мне не менее пылкое. Ты заслуживаешь счастья, но я ничего не могу с собой сделать. Ты стала сомневаться в моей любви. Отрицать свой проступок не буду. Мое невнимание обижает тебя, и я не могу больше лгать, притворяться, тем более что все мои попытки смягчить ситуацию безрезультатны…»