Было темно. Фары освещали только большое дерево впереди. Антон, не оглядываясь, выполнял все, что приказывала Полина. Она тем временем достала из пакета приготовленную веревку и ловко связала ему руки за спиной.
— Теперь иди к дереву, — скомандовала она.
Татьяна шла за парнем, держа в вытянутой руке пистолет так, чтобы он упирался дулом в спину Антона. Тот, так и не разглядев, кто держит его на прицеле, подошел к дереву и остановился. Полина приблизилась на несколько шагов.
— Медленно повернись спиной к дереву, — тихо, но уверенно произнесла она.
Мать тоже повернулась — так, чтобы Антон оставался на мушке и не видел ее лица. Полина взяла еще одну веревку и стала привязывать Антона к дереву. Сделав несколько витков вокруг туловища, она убедилась, что подонок привязан как следует. Только после этого Татьяна опустила пистолет и посмотрела ему в глаза. Даже в тусклом свете фар было видно, что парень по-настоящему испуган, смотрит умоляющими глазами. Все произошло так внезапно, что он не успел даже осознать происшедшее, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться. И пока чувствовал дуло пистолета, боялся пошевелиться.
— Не убивайте меня, — взмолился Антон.
— Сколько тебе лет? — спросила Татьяна.
— Двадцать три.
— Что же ты, сукин сын, таким негодяем стал? И родители, наверное, у тебя есть?
— Есть. Если вы убьете меня, они найдут вас, — попытался надавить Антон.
— А когда моя дочь просила пощады, умоляла не трогать ее, что же ты, паршивец, не пожалел девушку? — гневно произнесла Татьяна.
— Это не я, я не участвовал…
— Но именно ты привел ее в этот притон, позволил своим дружкам-подонкам издеваться над бедняжкой, — с ненавистью чеканила каждое слово Татьяна.
— Сейчас ты скажешь, где живут те сволочи, а потом мы решим, что делать с тобой, — вмешалась в разговор Полина.
— Я не знаю, где они живут, — замялся парень.
— Ну-у, выбирай: или ты сейчас умрешь, или вспомнишь, где дружки обитают.
— Хорошо, я скажу, — вдруг согласился Антон в надежде, что его сразу отпустят.
Он начал называть адреса, но Татьяна почувствовала, что это ложь.
— Хорошая сказка, но не для нас. Ты, видно, не понимаешь, насколько серьезно вляпался, — жестко сказала Татьяна. — Видишь, здесь темно, ни души нет за километры. Зато лопаты мы прихватили. Закопаем, и никто никогда тебя не найдет.
— Я сказал правду, — взвыл Антон.
— Ты же понимаешь, мы проверим, и если вранье вскроется, обижайся на себя: сам выбрал то, что заслужил.
Полина подошла к Антону, в руках у нее был большой нож. Татьяна смотрела на нее и не вмешивалась. Полина провела ножом по шее Антона, тот от прикосновения холодного лезвия побледнел и чуть не обмочился.
— Ну что, буду резать тебя частями, — глядя ему в глаза, с нескрываемой ненавистью сказала Полина. — Сначала ухо отрежу, потом пальцы, потом еще кое-что. Догадываешься, о чем я?
— Ты не сможешь этого сделать! — кричал Антон. — Тебя посадят.
— Вас же не посадили. Или ты думаешь, за групповое изнасилование по головке гладят?
— Ты не докажешь, — визжал он.
— Докажу. Но мне и не нужно это делать, я сама тебя накажу.
Девушка засунула нож под рубашку Антона в районе пояса и резким движением рванула вверх. Ткань с треском порвалась, а парень охнул, почувствовав ледяное прикосновение стали. И тут же истерично выкрикнул:
— Ты сама боишься! Ты блефуешь…
Татьяна решительно приставила пистолет к его затылку.
— Зато я не боюсь, — спокойно и уверенно сказала она.
Антон понял, что женщина говорит серьезно, и рука ее не дрогнет.
— Надоело смотреть на его кривляния, Полина. Начинай.
— Что вы хотите со мной сделать? — взмолился Антон.
— Мы не убьем тебя сразу. Ты будешь мучиться долго, истекать кровью… Ну а дальше — сам знаешь.
Полина подошла ближе и провела острием ножа по щеке Антона, кровь тонкой струйкой побежала вниз, капнула на рубашку, на его обнаженную грудь. Полина сделала это так хладнокровно, что мать даже испугалась.
— Сука, ты что творишь? Больно! — кричал Антон.
— Режу тебя, — спокойно сказала Полина. — Не хочешь сдать своих дружков, так ответишь один за всех.
— Я тебя не трахал, ты это знаешь! — продолжал орать Антон.
— Не знаю. Я была без сознания, а вы, твари, животные, совершили это, надругались надо мной. И уже неважно, был ты среди них или нет. Сейчас ты решил с нами поиграть в кошки-мышки, но ошибся.
Полина провела лезвием по ноге Антона, разрезала брюки и задела кожу на ноге. Кровь стала сочиться из раны, и Антон застонал.
— Что, больно? — с вызовом спросила Полина. — А ты знаешь, как больно было мне? Не знаешь? Может, так? Или еще больнее? — и она поднесла нож к видневшемуся сквозь разрезанные штаны половому члену.
— Не нужно! — взмолился Антон. — Прошу тебя, не нужно, я скажу, правду скажу.
— Говори.
Антон назвал адрес Макса, Дениса и Кости. Было видно, что он говорит правду.
— Теперь номера телефонов, — хладнокровно продолжала Полина.
Корчась от боли, Антон застонал. Раны были неглубокие, но один вид крови вызывал страх.
— У меня в мобильнике их телефоны, — выдавил он сквозь зубы.
Полина достала телефон из кармана пиджака, пролистала записную книжку и переписала в свой мобильник. Телефон Антона положила себе в карман.
— Мама, давай чем-нибудь остановим кровь, а то чего доброго помрет от страха.
Татьяна кивнула головой в знак согласия и достала аптечку. Рана на щеке расползлась, ее нужно было бы зашить, но она просто обработала йодом, наложила стерильную повязку и заклеила лейкопластырем. Полина тем временем туго обкрутила ноги Антона веревкой и отвязала его от дерева.
— Иди в машину, — скомандовала она.
— Издеваешься? Как я пойду? У меня же ноги связаны.
— Прыжками, прыжками, давай тренируйся.
Антон, чертыхаясь, отправился в путь, несколько раз падал, поднимался и опять прыгал, потом полз, извиваясь, и наконец добрался до машины. Полина с Татьяной помогли ему взобраться на сиденье.
Стояла глубокая ночь. До дачи было еще два километра, когда выехали на ровную дорогу. Преодолели их быстро. Участок тонул в кромешной тьме и тишине. Мать и дочь открыли дверь, затащили Антона в дом.
— Мы оставим тебя здесь, а сами выясним, правду ли ты сказал, — пояснила Полина, не дожидаясь вопроса осматривавшегося парня. — Удобства у тебя будут не люкс, но уж потерпи, пока не найдем твоих дружков.
— У меня занемели руки и ноги, — взмолился Антон. — Дайте воды… пожалуйста.
— А я была без сознания, когда ты меня бросил. Ты даже не посмотрел, жива ли я вообще. Поэтому не жди жалости и пощады от меня, — хладнокровно сказала Полина. — Скажи спасибо, что обработали твои вонючие раны.
— Полина, подожди… Я дам ему воды.
Мать наполнила кружку и поднесла к губам Антона. Он с жадностью, большими глотками осушил ее.
— Думаю, жить будешь. Во всяком случае пока.
— Это все не останется безнаказанным, не надейтесь, — злобно, исподлобья посмотрел на нее Антон. — Вы думаете только о мести, но не понимаете, что творите с точки зрения закона. Такое вам не сойдет с рук, — надеялся припугнуть их Антон. — У моих друзей знаете кто родители? И предположить не можете… Вам их не достать.
— Заткнись! Меня твои россказни не интересуют! — прикрикнула Полина. Она уже открыла крышку погреба и подталкивала туда Антона. А когда он свалился вниз, как мешок, и сдавленно вскрикнул, удовлетворенно кивнула головой, мол, живой, даже сознание не потерял.
— Хорошо, что ногами падал, а то шею свернул бы. Да и неглубоко там, картошкой все засыпано, — как бы оправдываясь, произнесла Татьяна.
— Мама, ты его жалеешь?
— Да нет, за нас беспокоюсь. Боюсь последствий все-таки. Статьи же разные бывают…
Прежде чем захлопнуть погреб, они бросили туда пластиковую бутылку с водой, закрыли крышку на большой навесной замок, выключили свет и вернулись к машине. Ехали молча. Обе понимали, как переживает каждая, и боялись смотреть друг на друга. Полина гнала по пустынной ночной трассе, поэтому добрались быстро. Припарковались недалеко от машины Антона и поспешили домой.
— Ну как ты? — первой прервала молчание Татьяна.
— Знаешь, стало легче, я уже отомстила хотя бы ему, — ответила Полина.
— А что дальше?
— Пока не знаю.
— Дочка, может, остановимся?
— Нет, главные негодяи где-то спят спокойно. Завтра начнем их искать, — твердо сказала Полина.
— Хорошо. И всех сложим стопочкой в нашем погребе, да? А ты не думаешь, что их друзья или родственники тоже начнут мстить? Мы же не собираемся всех убивать и закапывать?
— А это как получится, — иступленно сказала Полина. Татьяна испуганно взглянула на дочь.
— Полиночка, тебя переполняют боль, обида, жажда мести. Но мы переходим все границы, и ни один адвокат не поможет оправдаться. Если…
— Никаких «если»! Нам придется уехать из этого города, я все равно не смогу тут жить, — перебила ее дочь.
— Доченька, мы прожили здесь столько лет. Ты тут родилась, мои родители живут… Все родственники похоронены: бабушка, прабабушка… А что мы скажем Сережиной маме?
— Мама, у нас нет выбора. Понимаешь? Когда-нибудь мы им расскажем.
— Да, дочка, да, ты права. Но будет нелегко все сделать быстро.
— Я об этом подумала. Когда закончим дело, сразу уедем, а позже продадим квартиру, дачу и все, что у нас есть. Но об этом подумаем потом, когда окажемся в безопасности.
— Какая же ты стала взрослая, самостоятельная, решительная… — внимательно глядя на Полину, тихо сказала мать.
— А теперь наконец в ванную — и спать! Завтра тяжелый день, — подвела итог разговора Полина.
— И все же я очень переживаю… Ты должна понимать: то, что мы делаем, — не игра в народных мстителей, нас тоже могут вот так…
Речь Татьяны прервал звонок. Это был телефон Антона. Полина достала его из кармана, увидела на экране имя Лада и