В наушниках Баффы зазвучала программная песня «Черного кузнеца», имеющая такое же название. Она рывком заполнила собой пространство, и сотни голосов подхватили ее:
Я — хозяин всех путей
Между днем и тьмой ночей,
Прокуратор пантеона.
В ночь идете вы ко мне
По одной большой тропе,
Что под сводом небосклона.
Вы должны пройти огонь,
Либо сгинуть, либо вновь
Возродиться у истока.
Я — хозяин всех путей,
Душ кузнец и лицедей,
Брат огня и грома!
Не успели отзвучать последние слова, как Баффу охватило белое сияние, его глаза зажглись золотом, а затем ненадолго превратились в черные провалы — он начал постигать Свет и Тьму, понял суть происходящего и узнал, что должен сделать, какова его миссия, пока он еще здесь. А здесь он, как и остальные ключи и замки, ненадолго. В этом мире, даже если они преуспеют, им делать больше нечего. Впереди ждали звездные дороги!
Баффа резко затормозил, остановился и развернулся, взглянув на едущих за ним соратников. Теперь он понимал, как и почему они оказались здесь. И для чего. Все было, как должно. Он снял шлем и заговорил:
— Братья! Мы скоро уйдем на иные дороги. Но сейчас мы должны помочь другим. Тем, кто еще не понял. Я позову вас, если потребуется.
Байкеры слитно рявкнули что-то, развернулись и разъехались в разные стороны на своих, уже живых мотоциклах. Теперь их байки были способны выходить на иные дороги, им больше не требовался бензин, они могли преодолеть многое. Иногородние на мгновение вышли из этого мира и, вернувшись, оказались у себя дома.
Баффа улыбнулся и последовал их примеру. Через несколько секунд его байк уже стоял у подъезда.
Рагнар и Сабуро встретили Баффу слегка укоризненными взглядами, в которых все равно проскальзывала радость.
— Зачем? — негромко поинтересовался японец.
— Я не один, — развел руками байкер. — Они тоже достойны. Так почему я должен был оставлять их прозябать здесь?
— Не должен был, — согласился Рагнар. — Вот только завтра тобой и всеми остальными займутся власти.
— Да пошли они лесом! — отмахнулся Баффа, закуривая.
И тут же удивился — он мог курить. Да и спиртное больше не было под запретом. Вот только зачем оно теперь? И так интересно жить. А курение — просто привычка, которая уже не принесет вреда. Физическая зависимость исчезла — он мог курить, а мог не курить. По желанию.
— Ты все знаешь? — во взгляде Сабуро читался интерес.
— Лазарев, — коротко ответил Баффа. — Его нужно найти как можно быстрее.
— Тогда мы в Америку, а ты ищи Михаила, — кивнул Рагнар.
— Вы тоже должны получить кристаллы, — возразил байкер.
— Вот ты и будешь их раздавать, как самый мобильный, а мы тебя только задержим.
— До Америки я через иные дороги еще не дотянусь, открыт только первый замок.
— Но ты как раз идешь открывать второй. После этого перейти в пределах Земли в любую точку для тебя проблемы не составит.
— Хорошо, — не стал больше спорить Баффа. — Тогда я с утра мотнусь в Уфу.
— А мы на первом же самолете в Штаты, — подвел черту Рагнар. — Визы у нас есть. Вызови такси.
Они довольно долго смотрели друг другу в глаза, осознавая неподъемность задачи, которую взялись решать. Но другого выхода не было, поэтому осталось лишь идти вперед, невзирая ни на что.
Бессильными снами осыплются гордые веры,
Продажная мудрость, смердящая выгодой, сгинет,
Сгорит одержимость войной — только пепел по ветру,
И светлая святость, родившись, в сердцах не остынет.
Рав Шломо не спеша прогуливался по улице Яфо по направлению к рынку Маханей Йегуда. Он не обращал внимания на обычную для центра Иерусалима толпу, иногда машинально здороваясь со знакомыми йешиботниками[5]. Недавно во многих ближайших синагогах закончилась минха[6], и молодежь выбралась в город, ища развлечений вместо того, чтобы продолжить учить Тору. Что ж, он и сам был молодым, помнит это жадное желание жить и все узнать на своем опыте. Не желают молодые учиться на ошибках старших, как это не грустно, все норовят совершить свои.
В кармане зазвонил мобильник. Рав Шломо достал его и с удивлением увидел, что вызывает служащий в Шабаке старый знакомый Натан Хуцман — рав дружил с его отцом, который недавно умер. Хороший и честный был человек, светлая ему память! Сын, как будто, тоже неплох, но сказать о нем что-то определенное было затруднительно, так как тот жил своей жизнью, отказавшись от религии ради карьеры.
— Здравствуй, Натан, — старик нажал на кнопку ответа. — Как дела?
— Все в порядке, — стандартно отозвался тот. — Рав Шломо, мне очень нужно с тобой[7] поговорить, и срочно. Это касается детей… — он на мгновение замолчал. — Тех самых, ты понимаешь о чем я?..
— Понимаю…
— Где ты сейчас находишься? Я вышлю машину.
— Возле Маханей Йегуда, как раз прохожу мимо автобусной остановки. Ну, той, где куча автобусов останавливается.
— Ты не мог бы подождать там? Через десять минут машина будет.
— Хорошо, — согласился рав. — Подожду. Но скажи мне… Это серьезно?
— Более чем, — заверил Натан.
Машина пришла даже раньше, чем ожидалось. Это оказался ничем не примечательный седан «Субару», каких по улицам Иерусалима каталось множество. Ехали около десяти минут, здание, куда привезли рава, находилось в переулке, отходящем от дальнего конца улицы Кинг Джордж. С трудом поднявшись на второй этаж, старик вошел в скромно обставленный кабинет, где его уже ждал Натан.
— Шалом! — еще раз поздоровался он. — Садись.
— Здравствуй, — наклонил голову Шломо, с кряхтением садясь в предложенное кресло. — Так что случилось-то?
— Посмотри эти документы, — Натан протянул ему тонкую папку. — Из них ты увидишь, что ясноглазые уже не люди. Документы абсолютно достоверны. Мы многое перепроверили.
— И что с того? — поинтересовался рав, прочитав листик со сравнительным анализом данных человека и ясноглазого. — Что это меняет?
— Все, — вздохнул контрразведчик. — В правительстве этими данными до смерти напуганы и готовы на все, чтобы остановить заразу.
— Заразу?.. — изумился Шломо. — Где ты видишь заразу? Что бы ни было, эти дети — евреи по крови, как бы они там не изменились.
— По крови? — приподнял брови Натан. — Ты плохо смотрел, у них совсем иной состав крови, чем у любого человека, в том числе, и еврея.
— Хорошо, пусть так, — сложил руки в замок под подбородком старик. — Но чего ты хочешь от меня?
— Ты — глава йешивы, в которой учатся девяносто процентов израильских ясноглазых. Мы считаем необходимым разобраться в ситуации и понять насколько они действительно опасны, для чего предлагаем изолировать всех их в закрытом учебном заведении, не допуская их контактов с обычными детьми. Мы хотели бы, чтобы это заведение возглавил ты, поскольку ты имеешь наибольший опыт общения с ними. Согласишься ты или нет — это ничего не изменит, решение принято на уровне правительства. Кстати, оно является секретным, как и вся информация по данному вопросу.
— Докатились… — брезгливо скривился Шломо. — Евреи запирают своих детей просто потому, что те немного другие… Скажите, кому они сделали хоть что-то плохое?..
— Ты не понимаешь, — устало сказал Натан. — Они самим фактом своего существования несут угрозу сложившемуся миропорядку.
— И мне нужно объяснять еврею, выросшему в религиозной семье, что этот миропорядок — людоедский? — укоризненно покачал головой старик. — Мальчик, ты меня разочаровываешь…
— Какой бы он ни был, но его смена приведет к большой крови, — опустил голову контрразведчик. — Ты помнишь, кто всегда и везде крайний? Мы, евреи! И кого опять будут убивать миллионами, если что-то случится?! Нас! Мы не имеем права этого допустить, пойми!
Старый рав тяжело вздохнул. В чем-то этот глупый мальчик, конечно, прав — евреи всегда были крайними и, похоже, всегда будут. Однако он не понимает, что именно ясноглазые способны принести миру спасение, изменить его к лучшему, если дать им вырасти и стать теми, кем они должны стать. Не зря же Святой Благословенный позволил им появиться — без его позволения ничего не происходит. Значит, все по Его воле, а эти дураки не желают понимать.
— Знаешь, американцы настаивают на более радикальном способе решения проблемы… — Голос Натана понизился до зловещего шепота. — Мне нужно объяснять, что это значит?..
— Нет… — мертвенно побледнел старик.
Значит, дошло уже до этого? Люди-люди, что же вы творите?.. Как же вы можете быть настолько слепыми и глухими?.. Сами закрываете себе глаза и затыкаете уши, лишь бы не видеть и не слышать. Глупцы! Боже, какие глупцы! Жестокие и недалекие. А Он спросит, за все спросит…
— Пожалуй, закрытая школа на данный момент — лучшее решение, — негромко сказал рав после минутного молчания. — Я согласен стать ее директором, но у меня есть несколько условий.
— Каких? — насторожился Натан.
— Во-первых, весь преподавательский состав моей йешивы переходит в эту школу вместе со мной. Во-вторых, никаких явных проверок — можете же все сделать тихо и незаметно? — и дождавшись утвердительного кивка, продолжил. — И последнее: американцы не должны знать, где расположена школа. Этим шлемазлам я не доверяю, они на все способны.
— Договорились, — с явным облегчением улыбнулся контрразведчик. — Завтра с утра придут автобусы для перевозки детей. Родителей каждого мы предупредим.
— Тогда буду прощаться, — тяжело поднялся на ноги старый рав. — Всего доброго, Натан.
— До свидания. Куда вас отвезти?
— В йешиву.
— Я сообщу водителю.
Поднимаясь по лестнице к дверям йешивы, рав Шломо тихо бормотал себе под нос: