— Ты чокнутая, — прошептал Антон. — Ты по-настоящему чокнутая.
— Но ведь это тебе компенсирует, — я пожала плечами, — по-настоящему. Так почему нет?
— Я не он, — отрывисто откликнулся Антон, прямо глядя на меня. — Не твой Алик. Не Твоё Все.
Мир на секунду задержал дыхание, а потом выпустил воздух вместе с болью одним хриплым выдохом.
— Быть им и не нужно, — произнесла я, выдержав его взгляд. — Я не ищу второго Алика. Мне достаточно Антона.
— Ты меня почти не знаешь, — Антон недовольно скривил губы, запрокидывая голову и прикрывая глаза.
— Я за тебя замуж не собираюсь. И долго, счастливо и трое детей мне от тебя не нужно. А в том, что мне нужно — я готова тебе довериться.
— Зря, — его голос звучал отрешенно, и вообще было ощущение, будто он не со мной разговаривал, а собственный смертный приговор зачитывал. — Я ведь ни разу не Антон, Свет.
Глава 20. Признающийся
Света открыла рот. Потом закрыла его, явно пытаясь сообразить сама, но кажется, такой идиотской интриги даже такая умница как она не могла придумать. Ну… На то Эд и сделал ставку в свое время.
— Это как? — наконец сдалась девушка. — Не Антон? Ну и кто ты в этом случае? Или тебе просто не нравится, когда во время сессий к тебе обращаются по имени?
Эд прикрыл глаза, выпустил из пальцев ремень и отодвинул его в сторону подальше. Он бы и хотел сделать вид, что все так просто.
Что у Светы отлично получалось — так это взрывать мозг. Так, чтобы он растекался тонким слоем по внутренним стенкам черепной коробки. Сегодня — аж дважды.
Первый раз практически вероломным: «Прости меня…», когда Эд секунд десять затыкал в себе ненависть к собственному отцу. В конце концов, именно отец вот этой безумной хрустально-прозрачной верной любви действительно заслуживал. А Эд… Ну да, ему как и всегда, с его-то алчным эгоизмом хотелось забрать самое лучшее себе, вопреки тому, что ему-то как раз это лучшее не светило изначально.
А второй раз — Света подбила его с ремнем. И глядя на неё у собственных ног — Эда переполнял лютый голод, ведь он с ума сходил от желания видеть именно её именно вот так. Она сдалась. Она согласилась стать Нижней, по крайней мере, сейчас. Но… Она вложила ремень в руки не Эду. Антону. Антону Неберту. И вот тут уже начиналась шизофрения, тут Эд ревновал и ненавидел уже свое альтер-эго. Смолчи он сейчас — и от маски Антона уже было бы не избавиться. Но рано или поздно правда бы выплыла. Эд нет-нет, но влетал в какие-нибудь СМИ. Так что лучше сейчас и сам, чем какая-нибудь бывшая саба сдаст Свете его настоящее имя.
Тишина дышала Эду в спину. В кармане джинс жгли бедро паспорта. И фальшивый, и настоящий — их Эд вынул из пальто, когда доставал сигареты. Можно было просто протянуть их Свете. Но… Нет, это было слабо. Заварил эту кашу Эд своими усилиями, и перекладывать какие-то неприятные моменты на бумажки было отвратительной идеей.
— Включи свет, — произнес Эд. В темноте признаваться было так себе идеей. Эд не заслужил этого интимного полумрака, приглушающего тона. Пусть уж смотрит в глаза этой правде.
Света хлопнула в ладоши, не меняя положения тела. Загорелась люстра под потолком. И Она предстала перед Эдом во всем своем восхитительном великолепии.
Голышом. На коленях. Подставленная свету.
Пришлось снова закрыть глаза и напомнить себе, что нет, один раз ты уже сегодня сорвался, Эдик, сейчас нельзя. Одно наказание, пусть даже которое она сама предложила, и дело станет настолько плохо, что не поможет уже ничто.
Но это тело, раздери её черт…
— Антон?
— Не Антон, — Эд вздохнул и открыл глаза, твердо глядя Свете в лицо. — Козырь. Эдуард Александрович. Эд.
У Светы дернулось лицо. Вся она вздрогнула как от удара, скривилась, выражая едкой гримасой все отношение к озвученному имени. Да, детка, именно так. И это ты даже не дожимаешь.
— Это не смешная шутка, Антон, — медленно произнесла Света. — Совершенно не смешная. И лучше бы тебе сейчас сознаться, что это все-таки она. Пока я не поверила.
— Увы, — Эд криво ухмыльнулся, а затем задрал голову к потолку и двумя привычными движениями вытащил линзы из глаз. Опустил голову, снова глянул на Свету.
— Твою мать… — выдохнула девушка. Улыбка Эда стала еще болезненней.
Они с отцом были действительно похожи. Очень. Карие глаза, темные волосы, схожие черты лица. Даже при том, что Эд обогнал отца в росте и комплекции — до высветления волос он опознавался как сын Козыря-старшего даже с линзами. Линзы выбирали аномально светлые, чтобы этот странный цвет отвлекал внимание от других черт лица. Сработало.
Света оказалась на ногах быстрее, чем Эд успел среагировать. И он чуть дергался, искренне предполагая после летающих ваз, что она может попросту швырнуть в него чашкой, и с краткого расстояния все-таки проломит голову.
Нет.
Вылетела из кухни, хлопнула дверью туалета. И если судить по звукам, доносившимся оттуда, — Свету вырвало. Даже не один раз.
Ну…
Не исключено, что ей было неприятно, что кувыркалась она не с кем-нибудь, а с сыном бывшего любовника. Скажем честно, если бы Эд услышал об этом от кого-нибудь со стороны — он бы, наверное, сплюнул, назвал бы и бабу, и мужика кончеными кретинами, а сейчас…
Света вернулась в кухню. Уже укутавшаяся в халат, бледная, собравшая длинные волосы в хвост. И с каждой секундой её губы поджимались все яростней. До превращения в стерву осталось: десять. Девять. Восемь…
Мир вокруг… Он был категорически не нужен. Если бы была возможность остаться с ней в этой системе координат, если бы не было концерна, к делам которого нужно было вернуться как можно быстрее, если бы не было матери, уладить проблемы с которой иногда казалось сложнее, чем договориться с японцами о демократичных ценах на их препараты… Ох, когда мать узнает, что Эд влип не в кого-нибудь, а в Свету — это, конечно, будет… Многословно. Но с этим придется справиться, ведь Эд действительно влип. Насмерть. Он понимал отца. Ему предложили в тысячу раз меньше, и это уже казалось очень многим. И даже этого подношения Эд сейчас принять не мог. Как Антон не хотел. А как хотел — вряд ли Света ему в ближайшее время что-то предложит.
— Скажи мне только одно, — свистяще выдохнула Света. — Ты совсем больной?
Эд чуть пожал плечами.
— Да.
Почему-то когда в жизни происходил самый лютый трэш, Эду было спокойнее всего. А стоило только трэшу закончиться — его себе хотелось устроить, чтобы немедленно приступить к разгребанию. Ну… Сейчас разгребать нужно будет долго. Очень долго…
Нужно сказать, и Света сейчас была спокойна. Эд ожидал чего угодно, что она снова начнет чем-то в него швыряться, полезет с кулаками и пощечинами, и, наверное, от этого ему было спокойней. Принцип: преступление-наказание работал в обе стороны. Но это понимала и Света. Накажи — и вопрос закрыт. Но этот вопрос было так легко не закрыть.
Именно поэтому она щурилась все сильнее, и, кажется, в уме уже и вскрыла Эда, и вовсю копалась в его внутренностях, пытаясь найти что-то ценное. И даже сейчас — в плюшевом сером халате она выглядела как стальная леди.
— Силюсь спросить, какого хрена, но я сказала, что задам только один вопрос, — прошипела Сапфира. Да-а, откат в положение даже хуже, чем после той херни с фотками, которую Эд вычудил в пятницу. Тогда было презрение. Сейчас — такая яростная ненависть вкупе с отвращением… Счетчик Гейгера бы взорвался к чертовой матери.
Эд встал на ноги. Снизу вверх смотреть было как-то… Непривычно.
— Акции, — он пожал плечами. Сейчас на них было уже насрать, ну, точнее не то чтобы насрать, но… Эд уже понял, что у него ни хрена не выйдет с Сапфирой согласно тому идиотскому плану. Кажется, тупость Антона Неберта прилагалась в комплекте к фальшивому паспорту, или это так собственный кретинизм обострился?
Девушку шатнуло вперед, будто она ужасно хотела все-таки броситься на Эда и дать ему по морде, но она вцепилась пальцами в косяк, да так, что побелели костяшки.
Вообще, конечно, не только акции. Но не признаваться же было, что Эд хотел любовницу отца изначально. И даже, если честно, задолго до отцовской смерти. Сколько было брюнеток типажа Сапфиры в сабах за последний год? Шестнадцать? И все не те. Дольше пары недель не выдерживали — и Эд их не выдерживал. Они были только похожи. Девочки в красной помаде — лютые подделки, которые не могли удовлетворить желания взять именно её, вот эту, ту, что сейчас бледная от ярости смотрела на Эда, выворачивая его наизнанку одним только взглядом.
— Значит и тогда… С фотографиями — ты и вправду рассчитывал? Что я поведусь и под тебя лягу, да? И потом перепишу на тебя все? — Света выплевывала каждое слово, и каждым могла сломать ребро, настолько убийственный у неё был тон.
— Ни одна моя Нижняя не допустила бы распространение такого компромата, — Эд качнул подбородком, подтверждая её мысль. — Женщины к этому уязвимы. Плевать на деньги, лишь бы никто не узнал о таких вещах. То, что ты оказалась исключением…
— Зачем такие сложности вообще? — Света подняла брови. — Зачем тебе понадобилось со мной спать? Просто шантажом потребовать продажу не мог?
— Я хотел тебя. До сих пор хочу. — Терять было нечего. Ничего уже не было. И чем дольше продолжался этот разговор — тем дальше Эд становился от Светы. Ну что ж… Неизбежность. Он её принял.
— Я спала с твоим отцом, — слабо выдохнула Света. Кажется, это её подтачивало сильнее всего.
— Это лишь сильнее заводит, честно скажем, — Эд все-таки нырнул вниз, падая на одно колено, потому что Света все-таки дотянулась до чашки. В волосы посыпались мелкие осколки.
— Тварь… — выдохнула девушка.
— Я знаю, — Эд в который раз пожал плечами, не спуская с девушки жадного взгляда. Хотелось хотя бы наглядеться, до тех пор, пока она его не выставила.
Света все-таки бросилась на него.