Я еще раз оглядел ее. Длинные каштановые волосы, отличная фигура, но лица не разглядеть. Она сидела по-турецки, скрестив босые ноги, и, оживленно жестикулируя, болтала перед экраном своего компьютера.
– Да уж… – резюмировал я. – Мне кажется, в этом деле такое сплошь и рядом.
– Она вроде из Белоруссии. – Макс продолжал разглядывать ее.
– Криминал лучше не трогать, – со знанием дела сказал я. – Мы с парнями как-то вляпались. Счастье, что живы остались. Видел шрам у Лёхи на морде? Вот это оно и есть. А мы тогда даже ничего им не сделали.
– Я хотел записать и в Сеть выложить. У меня же на «Ютубе» канал про всяких придурков и беспредельщиков. Но потом понял, что эта девчонка попросту боится поднимать шум, поэтому никуда не обращается.
– Пусть тогда сами разбираются. Чего лезть?
Плачевный опыт подобной помощи у меня также имелся.
Макс кивнул, но камеру не выключил.
С лестницы донесся топот ног, и через пару секунд в комнату ввалился задыхающийся от смеха Лёха. Банка пива, торчавшая у него из кармана, вывалилась прямо под ноги, и он, нагнувшись за ней, никак не мог распрямиться, продолжая ржать.
Мы терпеливо ждали.
Наконец, утерев лицо ладонью, он протянул нам телефон с открытой видеозаписью.
Сначала нашим глазам предстала антрацитовая куртка Тифона со спины, потом плечо и рука, сжимающая доверху наполненное снегом серое пластиковое ведро.
– Что собираешься делать? – послышался за кадром голос Лёхи.
Тифон вошел в зал Фредди и, поставив ведро на пол, развернулся:
– Че те надо, Криворотов?
– Хочу посмотреть, как ты это делаешь. Мне Зойка рассказывала, но я не поверил.
Сообразив, что его снимают, Тифон шутливо улыбнулся. Постоял какое-то время, гипнотизируя камеру, потом медленно расстегнул куртку:
– Ладно, сам напросился.
Зрелище в самом деле было эпичное и одновременно комичное. В красном свете тематической подсветки зала стриптиз Тифона дорогого стоил.
По всей вероятности, он раскаивался в том, что так наехал на нас, и решил немного разрядить обстановку.
Раздевался он не спеша, с очень серьезным выражением лица, не сводя с Лёхи глаз, но, поскольку тот укатывался со смеху, сам еле-еле сдерживался, чтобы не заржать.
Оставшись в одних боксерах, Тиф зачерпнул из ведра горсть снега и принялся так же неторопливо растирать его по всему телу. Руки, плечи, подмышки, грудь. Дракон на шее трепетал.
– Я больше этого не вынесу, – хохотал за камерой Лёха. – Сейчас же прекрати, если не хочешь, чтобы я набросился на тебя прямо сейчас.
Однако Тифон продолжал представление до тех пор, пока в ведре не закончился снег, а потом, высыпав себе на голову его остатки, объявил: «Передаю челлендж Криворотову».
После чего запись тут же отключилась.
– Не, ну я просто уже не мог, мне нужно было просмеяться, – оправдываясь, пояснил Лёха.
– Отличный контент, – одобрил Макс. – Ну и?..
– Что «и»? – Лёха насторожился.
– Мы ждем ответ.
– Чей ответ?
– Лёх, если ты не понял, теперь это – челлендж, – посмеиваясь, сказал я.
– Я ненавижу холод. – Ржать Лёха перестал. – Хотите, я разденусь, но только без снега?
– Без снега не прокатит. В нем самая суть.
– Это подстава. Тиф пошутил.
– Тебе решать, – пожал плечами Макс. – Но, если откажешься, получится, что слился.
– Могу за снегом сгонять, – охотно предложил я.
– Что я вам плохого сделал? – проныл Лёха жалостливым голосом.
– Да брось! – От его несчастного вида я еще больше развеселился. – Снег – это тебе не какашками мазаться.
– Мы, вообще-то, только так тут и моемся, – добавил Макс.
– Черт с вами. – Лёха решительно откупорил банку пива. – Тащи снег.
Криворотова снимали в его любимом «Чернобыле».
Две жилые комнаты в советской стилистике, лаборатория, аппаратная, госпиталь и зона. Лёха выбрал госпиталь.
Раздевался он долго и картинно, с видом заправского стриптизера, успев при этом рассказать десяток анекдотов, изобразить атлета, пожаловаться на преподшу в универе и три раза спеть: «Если я спал с тобой, не значит, что я твой». И неизвестно, сколько бы это тянулось, если бы Тифон громким окриком «Да снимай уже трусы!» не сбил Лёхе весь романтический настрой.
Снимать трусы Лёха, конечно, не стал, но, когда дело дошло до обтирания, весь его бурный эротизм куда-то испарился. При каждом прикосновении снега к голому телу он ойкал, вздрагивал и подпрыгивал, как Дятел, когда бабушка ставила ему банки. Чуть не упал, поскользнувшись на талой луже, намочил валявшиеся неподалеку джинсы и как бы случайно опрокинул ведро с остатками снега.
Мы угорали над ним едва ли не больше, чем над Трифоновым, до тех пор, пока не стало очевидно, что челлендж на Лёхе не остановится.
К моему облегчению, Лёхин выбор пал на Макса. Скорее всего, потому, что тот снимал. Услышав свое имя, Макс ни капли не удивился. Передал телефон Лёхе, и мне опять пришлось идти за снегом.
Как потом оказалось, ходил я дольше, чем Макс что-либо изображал. На самом деле он вообще ничего не изображал и никаких специальных мест не искал.
Стянул по-деловому с себя одежду, аккуратно повесил ее на стул, постоял немного, как на осмотре в военкомате, затем, и глазом не моргнув, быстро-быстро натерся снегом и объявил: «Я все».
– Какое «все»? – закричал на него разочарованный Лёха. – Это халтура. Давай заново переснимать. Даже шрамом на спине не похвастался.
– Я условия выполнил. Ничего не знаю. Ах да. Передаю эстафету Никитосу.
Надежда на то, что он забудет про меня, рухнула в один миг.
Тифон вызвался сходить за снегом, но я решил сам, чтобы немного оттянуть момент позора. Но, когда вышел из зала и неторопливо добрел до холла, мне вдруг пришла в голову безумная и вместе с тем прикольная идея.
Убедившись в том, что коридор позади меня пуст, вместо того чтобы свернуть к лестнице, я бросился в зал «Нарнии». Заскочил в шкаф и, не зажигая внутри свет, на ощупь набил ведро искусственным снегом.
Вернулся как ни в чем не бывало. Если не приглядываться, то заметить подмену снега было невозможно, на что, собственно, я и рассчитывал.
Я раздевался поспешно, хотя и не так быстро, как Макс, и все же, по выражению Лёхи, «без вдохновения». Ему было обидно, что они с Тифоном старались, а мы нет.
Своей внешностью и телосложением я в общем-то был доволен, но конкурировать с этой троицей «атлетов» перед камерой вряд ли смог бы, поэтому даже не пытался. Просто подурачился немного, а потом сразу перешел к своему главному выступлению.
Вызывая бурное Лёхино восхищение и скупое одобрение Тифона, снегом обтирался я старательно и жизнерадостно, прикладывая его к самым чувствительным местам: животу, шее и внутренней стороне бедер.
Единственной проблемой было то, что синтетический снег не таял, поэтому приходилось незаметно притаптывать его ногами, чтобы утопить в луже.
Под конец я уже так разошелся, что засунул огромную горсть себе в трусы. Макс зааплодировал, и я уже было собрался завершить выступление на этой фееричной ноте, как вдруг Трифонов, присев возле моих ног на корточки, выудил из лужи разбухший комок кристаллических шариков.
– Это что? – Прищурившись, он растер шарики между пальцев.
Изобразив полнейшее непонимание, я пожал плечами.
– Бли-ин, – взорвался Лёха. – Горелов – читер!
Тифон приложил ладонь к моему животу. Он, разумеется, был теплый.
– Держите его, – приказал Тифон парням и взял ведро. – Сейчас вернусь.
По выражению лиц обоих стало понятно, что теперь мне предстоит суровое наказание.
– Не, ну вы чего? – Я попятился. – Это же шутка. Прикол…
– Я люблю приколы. – Лёха пошел в наступление. – А снег терпеть не могу, и холод тоже… Но «вся суть в снеге». Забыл?
В поисках поддержки я посмотрел на Макса, но тот стоял готовый в любой момент броситься мне наперерез.
– Что вы на меня так смотрите? Я и не думаю сбегать, – произнес я и в ту же секунду рванул на выход.
Откровенно говоря, у меня не было ни единого шанса убежать от них, тем более босиком.
И все же мне удалось выскочить в коридор и домчаться до холла, где Макс подсечкой сбил меня с ног, и я растянулся голым животом на холодном полу.
Лёха тут же схватил за щиколотки.
– Тащим его в камеру.
– Может, сразу в морг? – предложил Макс.
– Блин, пацаны, – взмолился я. – Холодно же, правда.
– Об этом раньше думать нужно было! – сурово произнес Криворотов. – Отмучился бы один раз по-честному, ничего бы такого не было. А теперь придется расплачиваться.
– Давай я чем-нибудь другим расплачусь?
– Например? – Он выпустил мои ноги, и я, перевернувшись, сел.
– Ну смотри, моя запись с челленджем у вас уже есть, и, если выкладывать, придется выбирать одну. Сейчас получилось красиво, а на новой я буду орать и отбиваться. Оно тебе надо?
– Так это ж самый смак, – сказал Макс. – Видео с твоим ором соберет больше всего просмотров.
– Факт, – подтвердил Лёха. – Жаль, я наручники Амелину отдал.
– А давай его застримим и к вебкамщикам в сеть подключим? – предложил Макс.
– Офигели?! – Я вскочил. – Никаких стримов.
Макс схватил меня за одну руку, Лёха за другую, и я почти повис.
Но тут входная дверь раскрылась. Сначала показался Тифон с набитым снегом ведром, а за ним вошел удивленный Ярослав.
– Смотрите, кого я вам привел, – хитро произнес Трифонов. – Говорит, что в челлендже участвовать не будет.
– Как не будет? – Лёха выпустил мою руку. – Напомни, Никитос, кому ты его передал?
– Ярославу, – с облегчением выкрикнул я, вовремя сообразив, к чему все идет.
Яров отступил назад.
– Вы что, пьяные?
– Только Криворотов, – сказал Макс, медленно подкрадываясь к Ярославу за спину.
Ярослав резко обернулся, и, как только его внимание переключилось на Макса, Лёха с разбега запрыгнул ему на плечи. Я поспешил забрать его сумку с ноутбуком