– Притащи-ка нам с Витей кофе, – велел Артём Рону, устраиваясь на массивной колонке в углу.
– Да пошел ты, – фыркнул тот. – Я тебе не слуга!
– А кто?
Иногда Артём мог быть очень резким.
– Я не хочу, спасибо, – поторопилась отказаться я.
– Слышал? Тогда один, – бросил Артём так, словно Рон действительно был официантом.
– Я ща позвоню Кострову, – пригрозил ему тот.
– Валяй! – Артём запустил в него конфеткой. – Только сначала метнись за кофе.
– Мне тоже сделай, – попросил Нильс.
Стукнув со злости кулаком о косяк и все еще недовольно ворча, Рон отправился на кухню.
– Юридически правда на моей стороне, – сказал Артём.
– Правда всегда на стороне того, кто сильнее, – парировал Нильс. – А Костров сильнее. У него связи и возможности. Тебя посадят, и не важно за что. За похищение девочки или за что-то другое, что неожиданно всплывет.
– Все ясно. – Соскочив с колонки, Артём в два шага оказался возле дивана и порывисто протянул мне руку: – Идем, Витя.
– Куда? – Я с ужасом представила, что нам опять предстоит скитаться по морозным улицам.
– Я сказал это, чтобы ты понимал, в каком положении оказался. – Нильс поднялся ему навстречу. – Просто ты ненадежный – вот в чем проблема.
– Это я ненадежный? – Артём подошел к нему вплотную. – Да я самый надежный на свете человек. Просто не для всех.
Нильс выдержал напор.
– И где же сейчас твой Котик? Почему его нет с вами? Мне казалось, Макс тебе как мать, отец, брат и бойфренд, вместе взятые. Так почему же его сейчас здесь нет?
– Послушай. – Артём миролюбиво обнял его за шею. – Я не спал две ночи, я устал, взбешен и действительно уже плохо соображаю, но твои жалкие попытки манипуляций такие дешевые, что даже оскорбительно.
– Мы давно уже думаем, как соскочить с Кострова. – Высвободившись из его захвата, Нильс снова опустился возле меня. – У него отвратительные условия. Юзает нас, как хочет, ни о чем не советуется, сроки ставит дикие, концертный график нечеловеческий. По условиям контракта, если разорвем сами, пять лет ничего записывать и продавать не имеем права. А ведь у нас все свое: и музыка, и соцсети, и брендинг. Все Даяна делает. Костров только распоряжения дает.
Держа на вытянутых руках две дымящиеся чашки, в комнату влетел Рон, добежал до колонки и торопливо поставил их.
Артём бросил взгляд на кофе.
– Мне с молоком.
– Да пошел ты, – фыркнул Рон. – Я и так чуть пальцы не сжег.
– Там есть поднос.
– Обнаглел?
Нильс многозначительно посмотрел на Рона.
– Сейчас важный момент.
Проворчав, что он не обязан слушаться, Рон забрал одну чашку и снова отправился на кухню.
Нильс проводил его взглядом.
– Ты в курсе, что Костров ведет дела не только с музыкантами и клубами?
– Особо не вникал. – Артём пожал одним плечом.
– А зря. Его дела должны интересовать тебя не только потому, что от этого зависят твои собственные финансы, но и потому, что все бумаги, которые он подписывает, он подписывает от твоего имени. Как если бы это делал ты сам.
– А если бы у тебя была возможность выбрать: жить и напрягаться или жить и не напрягаться, что бы ты выбрал?
– Включи голову! В случае чего крайним окажешься ты. Это идеальная для Кострова ситуация, когда можно проворачивать что угодно.
– Например?
– У тебя за МКАДом есть то ли склады, то ли торговые точки. Что там?
– Да фиг знает. Что-то определенно скучное и унылое.
– Тебе, может, и унылое, но Костров получает оттуда огромные деньги, о которых ты и понятия не имеешь.
– Я о многом понятия не имею. Хочешь сказать, что там склад оружия или наркотиков?
– Тебя это не смущает?
– Ну… Мне бы, конечно, не хотелось, чтобы в один прекрасный день выяснилось, что я пособник террористов или чего похуже. – Артём подмигнул мне. – С меня и похищения ребенка достаточно.
– У тебя есть доступ ко всей бухгалтерии. Ты имеешь полное право затеять аудит или любую другую проверку. Нужно найти независимую контору, и они будут счастливы распотрошить Кострова.
Артём задумался.
– Эй, народ. – В комнату с чашкой вбежал встревоженный Рон. – У меня такое чувство, что к нам идут гости.
– Какие гости? – Нильс нахмурился.
– Алик и Сэм. Сидели в машине на той стороне, а сейчас идут сюда. Переходят дорогу. Можешь сам посмотреть из окна кухни. Это не я! – поспешил оправдаться Рон. – Стал бы я предупреждать?
– Витя, уматываем. – Артём забрал у него чашку и зараз осушил.
– Хочешь, мы вас спрячем? – предложил Нильс.
Но Артём его уже не слушал – он так торопился, что собственноручно надел на меня сапоги и застегнул их.
Мы вылетели на лестницу, но побежали не вниз, а наверх, на следующий лестничный пролет, заканчивающийся небольшой дверью.
С силой распахнув ее, Артём затолкал меня внутрь.
– Чердак тоже наш, – пояснил он.
Темнота здесь была желто-серой из-за проникающего света уличного освещения.
– Кто это такие? – прошептала я.
– Ребята Кострова.
– Думаешь, их Рон вызвал?
– Может, и Рон. Они все твари.
– Но ты его унизительно шпынял.
– Он заслужил.
Через чердак мы перешли в другой подъезд и уселись на ступеньках лестницы.
– Так не должно быть. – Артём обхватил меня обеими руками и покачал. – Прости.
– Перестань. Ты ни в чем не виноват.
– Ты сбежала со мной, а это значит, что я за тебя отвечаю.
– Я сбежала от мамы.
– Тебе было все равно, с кем сбегать? – Он уткнулся мне в волосы.
– Нет, конечно. – Я улыбнулась. – Без тебя мне бы и в голову такое не пришло.
– Видишь. Нужно было слушать Котика. Ничего ведь не стоило завести новый счет или просто снять побольше налика! Не стоило соглашаться и на отложенную квартиру. Будь здесь Макс, мы бы обязательно нашли выход… Только ты не подумай, я и сам могу, но вместе было бы круче.
– Наверное, нам нужен кто-то из компетентных разумных взрослых. Кто-то, кто защитит нас от Кострова и восстановит справедливость.
– Взрослых? – Артём отстранился. – Я, по-твоему, маленький?
– Тебе двадцать, и поэтому Костров считает, что ты не приспособлен к самостоятельной жизни.
– Это я-то не приспособлен? – Артём обиженно фыркнул. – Да я с пятнадцати лет…
– Знаю-знаю. – Я приложила пальцы к его губам. – Ты живешь один и делаешь, что захочешь, но это не совсем то. Ты же сам сказал, что нужно было лучше все продумать. Я тебя вовсе не виню. Просто твоя беспечность – это не по-взрослому.
Он отшатнулся словно от удара.
– Ты, конечно, очень смелый и крутой, у тебя есть квартира и машина, ты делаешь, что пожелаешь, и можешь снять номер в гостинице, но не думать о будущем, отгораживаться от него и прятаться – вот это не по-взрослому, сколько бы лет тебе ни было.
– Бо-о-оже! – Артём закатил глаза. – В полку душнил и морализаторов прибыло. Тебя послушаешь, так взрослость – это диагноз. Мне нравится, как ты меня воспитываешь, малышка, но сейчас для этого не самое лучшее время.
Он выгреб из кармана горсть мелочи вперемешку с конфетками.
– Через час открывается метро, на него хватит. Могу подкинуть до дома.
– Не обижайся. Это не значит, что я тебя осуждаю или мне что-то не нравится. Для меня ты все равно самый взрослый, самый умный и все, что ты сделаешь, будет правильно.
Его взгляд застыл на моем лице.
– Как насчет секса на чердачной лестнице?
Я встала и пошла вниз.
– Прости, прости! – Артём быстро сбежал за мной, развернул к себе и стал осыпать поцелуями: щеки, нос, лоб, губы. – Это шутка. Я люблю тебя. И что угодно для тебя сделаю. Могу даже стать взрослым. Или любым, как тебе захочется. Только ты, пожалуйста, не взрослей и не разговаривай занудными правильными словами, иначе у меня ничего не получится.
Глава 28Никита
За Ярославом гонялись минут тридцать. Нас было четверо, но он успел неплохо изучить локации, поэтому погоня больше напоминала прятки. Нам пришлось разделиться, и, даже если кто-то его находил, удержать в одиночку не получалось. В конце концов поймали всем табуном в Полуночном склепе, вылили остатки растаявшего снега ему за шиворот и на этом успокоились.
Донеры, которые он привез, еще не остыли, и мы, набегавшись, жадно на них набросились. Каждый кусок был толщиной с мою руку, а начинки в нем помещалось, наверное, с полкило: ароматное жирное мясо, сыр, помидоры, соленые огурцы. Запивали пивом и зеленым чаем – кто чем. И, развалившись на кровати и стульях в номере с головоломкой, слушали агитационно-предпринимательские речи Криворотова о том, что если мы откроем собственный пацанский вебкам с челленджами, то озолотимся уже через пару месяцев. Лёхины бурные фантазии смешили и рисовали роскошную беззаботную жизнь до старости лет, поэтому даже Ярослав ему охотно подыгрывал, обещая добровольное участие.
Потом дружно вспомнили о приближающемся Новом годе и дне рождения Тифона, до которых оставалась всего неделя, и при всех раскладах выходило так, что отмечать и то и другое им предстояло на фабрике. Тифон, конечно, сказал, что ему плевать и что Новый год для детей, а дней рождений у него будет еще несколько десятков, но я все равно заметил, что он расстроился. А вместе с ним и Лёха.
Все притихли обдумывая свое.
В этот момент у Макса зазвонил телефон. Ответив на вызов, он сразу же его скинул, однако мы все отчетливо слышали голос Артёма.
– Почему ты не хочешь с ним разговаривать? – озвучил общий вопрос Ярослав.
– Он мне больше никто, – буркнул Макс.
– Но ты же с ним с тех пор так и не поговорил, – сказал Тифон. – Может, он уже все уладил с Костровым?
– Ничего не уладил. Вы что, новости не читаете? Их чуть ли не в розыск объявили. Пишут, что он похитил школьницу, – Макс зло усмехнулся. – Так ему и надо.
– Вот! – Тифон поучительно поднял вверх палец. – А я что говорил? Как чувствовал, что похищение повесят.