– Эй, ну ты чего? Подумаешь, трагедия! Или она у тебя болит?
– Не болит.
– Тогда не реви.
Но Дятел прижался еще крепче. Шею обдало горячим дыханием.
– Не вздумай в меня высморкаться, – предупредил я.
Послышалось нечто похожее на сдавленный смех.
– Расскажешь, что случилось?
Дятел затряс кудряшками. Еще немного – и он был готов разрыдаться в голос.
– Хочешь, развеселю? – Я достал телефон и покрутил перед ним.
Он всегда отличался любопытством, поэтому устоять никак не мог. Тут же отстранился и легонько кивнул. Вид у него был несчастный. Нос покраснел, в глазах стояли слезы. Похоже, страдал он уже давно.
Я включил запись нашего снежного челленджа и сунул ему в руки.
– Только громко не смейся, а то бабушка придет и тоже захочет посмотреть. А ей такое нельзя.
После этих слов Дятел еще крепче вцепился в телефон здоровой рукой.
Пока он смотрел по очереди всех нас и трясся от смеха под одеялом, я успел переодеться и сделать вылазку за едой.
На кухне меня застукала Аллочка в ночнушке.
– Ну почему ты каждый раз приходишь так поздно? – негромко упрекнула она. – Неужели тебе так плохо дома?
– Так получилось.
– У тебя это каждый день.
Она преувеличивала, но я решил не вступать в пререкания.
– А что с Ваней случилось? Почему у него рука сломана?
– Он тебе не сказал?
– Он очень грустит и не хочет разговаривать.
Аллочка вздохнула:
– Бежал по улице, поскользнулся и упал.
– А чего это он бежал? – удивился я. – Он вроде болеет.
– Вот именно. Он еще болеет, и бабушка строго-настрого запретила ему выходить из дома. Даже на зачет. А он от нее сбежал.
Услышать, что Дятел сбежал от бабушки, было немыслимо.
Я расхохотался, и Аллочка сокрушенно покачала головой:
– Ничего смешного. Как он теперь сессию сдавать будет? Это же первый курс. Отчислят как нечего делать.
– Сдаст, – заверил я. – Это же Ваня. Он всегда все сдает.
Когда я вернулся в комнату, Дятел уже сидел в кровати и на его красном от слез лице блуждала легкая улыбка:
– Здорово вы там повеселились. Что это за место такое?
– Помещение квеста. Он временно закрыт.
Глаза Дятла расширились.
– А можно мне тоже туда? Пожалуйста, Никит.
– Тебя теперь бабушка еще месяц из дома не выпустит.
– Не-е-ет. – Он свалился на подушку и принялся биться об нее головой.
– Ладно-ладно. – Я подсел. – Давай после Нового года? Все успокоятся, и мы с тобой съездим.
– Спасибо, – прошептал он. – Просто я чувствую, что жизнь проходит мимо меня. Все веселятся и гуляют, а я сижу тут дома больной.
– Вань. – Я строго посмотрел на него. – Ты и до болезни дома сидел. Играл в свой дурацкий «Старкрафт» и ругался с Марковым в блоге. Кстати, я не знал, что у тебя есть блог. Покажешь?
Он безнадежно взмахнул клешней.
– Все. Теперь все. Больше ничего не будет. Ни блога, ни «Старкрафта». Ничего, – произнес он с чувством драматического актера.
– У тебя вторая рука есть. Чего страдать?
– Я же классический правша!
– Некоторые люди и ногами писать могут, – попытался приободрить его я.
– Ну, хорошо. Допустим, писать я смогу. Но играть – нет. Это невозможно. Все кончено, Никит! – Он выдержал паузу, чтобы отдышаться. – У меня двадцать девятого финальный турнир.
– Марков тоже участвует?
– Он в этом турнире в прошлом году победил и теперь в другой лиге. Я был уверен, что догоню его. А теперь все потеряно. Следующий состоится только через год.
– Ну и хорошо. Как раз потренируешься еще.
Я хотел сказать, что это детская проблема и глупости, что некоторым людям жить негде, а он запаривается из-за какого-то дурацкого турнира. Но не стал, чтобы не усугублять ситуацию.
Однако все это, вероятно, отразилось на моем лице.
– Ты как бабушка! – надрывно закричал он. – Вы вообще ничего не понимаете! Вы все только о себе и своих делах думаете! Когда ты Андрея Трифонова летом подставил, я не говорил тебе, что это ерунда и что он тебя через год простит. И за деньгами с тобой ездил, перед тем как ты в больницу попал. И тоже не говорил, что это ерунда! А когда тебя в прошлом году отсюда выгоняли, я был за тебя! Я всегда был за тебя!
– Ты чего? – Я опешил. – Я тоже всегда за тебя. И про ерунду ничего не говорил.
– Бабушка говорила! Но ты так же думаешь, я знаю.
Дятел рухнул в кровать и натянул на голову одеяло.
– Да ладно тебе. – Я растерянно потряс его за плечо. – Не переживай, пожалуйста.
Кажется, впервые за все время после моего переезда сюда, Дятел так психанул. Обычно он был весьма благодушным и рассудительным, а если и расстраивался, то просто громко вздыхал или надоедливо поднывал.
Но сейчас он раскричался по-настоящему. Так, словно это вопрос жизни и смерти, будто ничего важнее для него нет. Я постоял над ним еще немного и оставил в покое.
Глава 29Вита
Засыпать Артём начал уже в метро. Затем на морозе, пока ждали автобус, он еще бодрился, потому что куртка у него была легкая и ему приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не дрожать у меня на глазах, но, как только забрались в теплый салон и сели, моментально отключился.
Мне тоже хотелось спать, но тогда мы бы наверняка проспали нужную остановку.
Стекла автобуса запотели, за окном стояла однородная серо-белая пелена, горло разболелось еще сильнее.
Куда мы едем, Артём не объяснил. Сказал, что в автобусе расскажет, но не успел.
Сначала он спал привалившись к моему плечу, потом постепенно сполз мне на колени.
А когда подошло время выходить и я стала трясти его за плечо, он не проснулся. Я затормошила что было сил, шлепнула по щеке, ущипнула за руку, крикнула на ухо: «Нам выходить!» – но тщетно. В какой-то момент мне показалось, будто он притворяется, потому что на губах у него застыла легкая полуулыбка, но потом стало понятно, что это не шутки.
Пока я выползала из-под него в проход, автобус начал притормаживать.
– Помощь нужна? – грубовато предложил мужчина с большой спортивной сумкой на плече, которому я мешала пройти.
– Если вам не трудно.
Сдвинув сумку на спину, он подхватил Артёма сзади под мышки и стащил с кресла.
Мы оба ждали, что Артём тут же встанет на ноги, но он безжизненно повис у мужчины на руках. Автобус качнуло, и мы едва не свалились.
Приготовившийся сойти на остановке парень кинулся к нам на помощь. Вдвоем они кое-как протащили Артёма по узкому проходу между кресел.
– Он у тебя живой вообще? – поинтересовался парень, укладывая Артёма на лавку под навесом остановки.
– Живой, – заверила я обеспокоенно.
– Дети, – бросил ему мужик. – Пить не умеют.
– Может, передоз? – предположил парень.
– Да вы что?! Мы не наркоманы.
– Ну ты смотри… Я бы на твоем месте врачей вызвал.
И, только когда их фигуры растаяли в снежной завесе, я вдруг осознала, в каком положении оказалась.
Артём находился без сознания. Вокруг ни единого человека. Только пролетающие мимо машины и заснеженные ели.
Денег нет. Ничего, кроме телефона Артёма с последними пятью процентами зарядки, нет.
Валит снег, а Артём в тонкой куртке лежит на промерзшей лавочке.
Я набрала горсть снега и приложила к его шее – самому чувствительному месту между ключицей и нижней челюстью, но он даже не вздрогнул.
Но что могло случиться, если до того момента, пока мы не сели в автобус, все было в порядке? Ведь как бы человек глубоко ни спал, он все равно должен приоткрыть глаза или сделать попытку встать. Но Артём не проявлял никаких признаков жизни.
Панику, охватившую меня, трудно было передать. Сидя перед ним на корточках, я проверила пульс и просунула руку под одежду, чтобы убедиться, что он дышит. Дыхание оставалось глубоким и ровным, его грудь под моими пальцами поднималась и опускалась. Кольцо на цепочке было теплым.
А снег все валил и валил.
Даже если Артём просто слишком крепко спал, во что верилось слабо, вероятность того, что он может замерзнуть, возрастала с каждой минутой.
Пришлось все же вызвать скорую.
– Что случилось? – Из машины выпрыгнула девушка с обветренным лицом и похожий на студента водитель в очках.
– Мой друг заснул и не просыпается. В автобус садились – все было нормально.
Девушка проверила его пульс и, приподняв веки, осмотрела зрачки.
– Что принимали?
– Ничего.
Вместе с водителем они переложили Артёма на каталку и, с трудом преодолевая сугробы, довезли до машины. Там сняли с него куртку и померили давление.
– Что принимали? – повторила она.
– Честно – ничего. Он только кофе пил.
– Это наркотическое опьянение.
Я ахнула.
– Ему ничто не угрожает. Сейчас в больницу отвезем. Через часа три сам очухается.
– А можно без больницы?
– Теперь вряд ли. Мы вас забрали и передали, что везем. А если он ненароком помрет – кто будет виноват?
Я снова ахнула.
– Не помрет, конечно. Но порядок есть порядок.
По радио у водителя играли американские рок-н-ролльные песенки пятидесятых.
– Слушай, – произнесла девушка, пристально вглядываясь мне в лицо, словно тоже пытаясь отыскать признаки наркотического опьянения. – Чисто житейский совет: бросай его. Вот прямо сейчас. Как довезем, собирайся и уходи. Поезжай домой и забудь как о страшном сне. Ты не думай, я не поучаю, просто сама три года жила вот с таким. Это никогда не заканчивается, поверь.
– Он не наркоман. Я не знаю, как это произошло, – произнесла я и в ту же секунду совершенно отчетливо поняла, что знаю. – Умоляю, сделайте ему какой-нибудь укол, чтобы быстрее очнулся. У нас совсем нет денег. Я бы заплатила, но осталась только мелочь. Нам правда нельзя застревать в больнице. Назовите просто свой телефон. Я запомню. Мы вам переведем деньги.
Она устало посмотрела на меня.
– Бросай его.
– Ему подсыпали! Мы были в гостях! Там такие люди…