– Здоров.
Я неохотно потряс ее.
– Ну че, как там Тиф? – Хорек был расслаблен и явно настроен поболтать. – Весточки присылает?
– Все в порядке. На каникулы отпустили.
– На каникулы? Из армии? – удивился Хорёк. – А так можно?
– Это же Тифон, – усмехнулся я. – Ему все можно.
Хорёк уважительно покачал головой:
– А я вот бегаю от них. Два раза домой приходили, но пока обошлось. Не хочу я туда. Лениво. А ты?
– Давай в другой раз, сейчас тороплюсь.
– Вот черт, – неожиданно выругался Хорёк, глядя мне за спину. – Подержи-ка.
Быстро сунув мне банку в руки, он за секунду исчез в магазине.
– Добрый день. Прапорщик Ковалев, – услышал я сзади и обернулся.
Передо мной стояли двое полицейских.
Мужчина и женщина.
– Ваши документы.
Я растерялся:
– Они дома.
– Тогда пройдемте.
– За что?
Он кивнул на банку:
– Распитие алкогольных напитков в общественном месте.
– Но я не пил. Я просто держу.
– Банка открыта, – констатировал он.
– Восемнадцать есть? – спросила женщина.
– Давно, – сказал я так, словно разменял уже третий десяток.
– Это не важно, – ответил прапорщик. – Поехали.
– Это не моя банка. Клянусь. Вы же видели!
– Поехали-поехали. В отделении расскажешь.
– Я не могу сейчас. Честно.
– А я тебя не на свидание приглашаю, – отрезал он. – Ты задержан. Давай шагай. Вон машина.
– Может, я просто штраф заплачу? – предложил я. – Пожалуйста, выпишите мне квитанцию или что там полагается.
– У тебя нет паспорта. Возраст тоже неизвестен. Так что все разбирательства уже не с нами.
– У моих друзей огромные неприятности…
– Не трать наше время. – Вырвав банку у меня из рук, Ковалев жестко смял ее и кивнул на коробку. – А вот яйца береги.
В отделении было оживленно и многолюдно, словно в праздничный день, а КПЗ переполнен и забит разношерстной публикой. Большинство задержанных уже начали отмечать Новый год, но были и трезвые.
Год назад, когда нас с ребятами забрали в участок якобы для проверки документов, я паниковал, ожидая чего-то ужасного, теперь же насчет самого факта задержания был спокоен как бывалый рецидивист.
Все мои мысли метались от фабрики к Юрию Романовичу и обратно. Нужно было что-то делать, но я не понимал что.
На лавке, среди поджидающих своей очереди нарушителей, я заметил парня с телефоном и потряс его за плечо.
– Дай позвонить.
Парень смерил меня подозрительным взглядом.
– Думаешь, сбегу? – Я кивнул на решетку.
Не горя особым желанием, он все же протянул мобильник.
Из всех номеров наизусть я помнил только два.
Телефон Трифонова и, к счастью, телефон Зои.
– Никита, ты обалдел? – тут же накинулась она.
– Меня забрали в участок за пиво возле магазина. Но я его не пил, Хорёк меня подставил. Скажи Юрию Романовичу, пусть срочно едет на фабрику. Нужна полиция или кто там у него есть. Пускай потрясут охранников – они с этими вебкамщиками заодно.
– Сомневаюсь, что он предпримет что-либо, пока не поговорит с тобой.
– Но ребята в опасности! И это не шутки. Умоляю, поверь!
Я огляделся. Сокамерники притихли и слушали.
– Главное, чтобы поверил Юрий Романович, а что я ему скажу?
– Пусть дождется, ну или заберет меня отсюда. – Последнее прозвучало слишком нагло, но беспокоился я не за себя.
– Ладно, – Зоя вздохнула. – Расскажу ему все, как есть.
– Стой, Зой, погоди, – торопливо прошептал я. – Позвони, пожалуйста, Соломину. И скажи, пусть не волнуются.
Участковый меня сразу узнал.
– Да ты, Горелов, времени зря не теряешь. – Не отрываясь, он смотрел в экран компьютера. – Как интересно! Твоя биография становится все увлекательнее. Сокрытие государственного имущества, проникновение в частный дом, побег от сотрудников полиции. Ба… Да ты еще, оказывается, и в розыске.
– Как в розыске? – ахнул я. – Дело же закрыли.
Он тяжело вздохнул:
– Дело, может, и закрыли, но в базе ты есть.
– Тогда позвоните им, они подтвердят.
– Кому это им?
– Ну туда, откуда подавали в этот розыск. Потерпевшие заявление забрали.
– Я не могу просто так позвонить.
– Почему?
– Да потому, что, Горелов, это серьезная система. Хорошо отлаженная и точная. Ты что, думаешь, мы тут в игрушки играем?
– Если бы она была отлаженной, меня бы в базе не было.
– Необходимо подать запрос.
– Ну тогда подайте, пожалуйста, скорее.
– Скорее. – Он усмехнулся. – Время ожидания ответа на запрос до трех суток. Придется набраться терпения.
– Какого еще терпения? – не выдержал я. – Я что, три дня тут должен сидеть?
– Пока не придет ответ на запрос.
– Но это издевательство!
– Просто не нужно нарушать, Горелов.
– У меня там друзья в неприятности попали. На фабрике. В Подмосковье. К нам вебкамщики с оружием вломились и хотели убить. Вы должны отправить туда людей.
Участковый смотрел на меня как на идиота:
– Отправить людей? Ты чего, Горелов, кино пересмотрел? Я участковый и, признаюсь, ни фига не понял из того, что ты сказал.
– Ну вы же знаете Андрея Трифонова. Помните? С драконом на шее?
– Пф-ф, – многозначительно фыркнул он. – А то!
– Это его. Это он…
– Все понятно.
И если до упоминания фамилии Тифона на лице участкового еще читалась некая заинтересованность, то после того, как он понял, с чем, точнее, с кем, имеет дело, равнодушно произнес:
– Я выпишу тебе штраф за распитие спиртных напитков в общественном месте, а когда удостоверюсь, что не находишься в региональном розыске, отпущу. И тогда, в соответствии со своими гражданскими правами, ты будешь вправе обратиться в органы правопорядка по месту произошедшего инцидента.
Я вернулся в камеру в полном смятении. Хотел еще раз позвонить Зое, однако парня с телефоном уже не было.
Трудно сказать, сколько пришлось прождать, пока меня снова не вызвали. Минут двадцать или сорок. Я очень надеялся, что за мной приехал Юрий Романович, однако все обстояло совершенно иначе.
Стоило полицейскому втолкнуть меня в кабинет, как я немедленно шарахнулся, врезавшись спиной в уже закрытую дверь.
На приставленном к столу участкового стуле, нарядно разодетая, с накрашенными губами и нарисованными бровями, сидела бабушка. Суровая и прямая как палка.
Перед ней лежала стопка белой бумаги, и она старательно что-то писала. Участковый с кислым лицом смотрел на нее.
– Никита, проходи, – велела бабушка, словно это был ее кабинет. – Присядь вот здесь. Придется подождать. Я только начала.
Я плюхнулся на один из стульев возле стенки.
– Валентина Анатольевна. – Участковый обеспокоенно пробежал глазами протянутую ему бумагу. – Вы же понимаете, что мы этого не сможем.
– Как не сможете? – Бабушка всплеснула руками. – А для чего вы здесь сидите? Разве не для того, чтобы обеспечивать гражданам безопасность?
– Да, но мы не можем разыскивать каждого хулигана, написавшего на стене неприличное слово или сломавшего почтовые ящики. Я уже не говорю о телефонных мошенниках. – Он взял из стопки другую бумагу. – Отыскать их практически невозможно.
– Значит, вы отказываетесь? – Бабушка требовательно вскинула голову.
– Просто поймите. – Участковый покосился на заявление, которое она еще не дописала. – Если мы начнем просматривать камеры видеонаблюдения, чтобы отыскать водителя, обрызгавшего вас из лужи, то работать будет некому.
– Разве это не работа? – Бабушка ткнула ему листок под нос. – Разве это не считается мелким хулиганством?
– Да, но у нас очень много более важной и значимой работы, – продолжал отбиваться участковый.
– Неужели? – Она отложила ручку в сторону. – А я-то подумала, что у вас совсем никакой работы нет. Если, вместо того чтобы искать мошенников и хулиганов, вы хватаете на улице детей и маринуете их за решеткой как преступников, то это означает, что вам просто скучно и нечем заняться.
– Никита совершеннолетний, – осторожно произнес участковый. – И он задержан за распитие спиртного на улице.
Бабушка гневно повернулась ко мне:
– Ты пил пиво посреди белого дня прямо на улице?
– Нет. – Я потряс головой, как это делал Дятел. – Один знакомый просто дал банку подержать.
Бабушка нахмурилась:
– Мне казалось, ты давно вышел из возраста, когда сочиняют такую ерунду.
– Я не сочиняю.
– Вот именно. – Она метнула грозный взгляд на участкового. – Вы что, серьезно думаете, что если бы он действительно пил пиво, то стал бы прикрываться детским враньем? И как вы только с людьми работаете? Преступления раскрываете? Вы же раскрываете преступления? Или только за пиво и курение молодежь подлавливаете? Это ваша работа? Нет, мне правда очень интересно.
Бабушке удалось добиться моего освобождения, не дожидаясь подтверждения того, что в розыске я не состою. И хотя она ругалась, называя меня разными неприятными словами, я был вынужден честно признать, что она крутая и достойна восхищения.
Услышав это, она немедленно смягчилась и принялась ругать, называя неприятными словами, полицейских. Я терпеливо выждал, пока она выговорится, а затем сообщил, что мне нужно срочно бежать. Бабушка изумленно остановилась, и я уже приготовился рвануть, как возле нас притормозила большая черная машина. Водительское стекло опустилось:
– Валентина Анатольевна, здравствуйте!
– Юрка, ты, что ли? – Бабушка прищурилась, вглядываясь в открытое и приветливое лицо мужчины.
– Так точно, – браво отозвался Юрий Романович. – Вы позволите ненадолго украсть у вас Никиту?
Несколько секунд она переваривала услышанное, после чего гневно фыркнула:
– Пусть катится ко всем чертям, – и, горделиво выпрямившись, зашагала к пешеходному переходу, а я, в полной мере осознавая себя неблагодарным гадом, с огромным облегчением забрался в машину к Ярову.