Я окликнул его.
– Вита потерялась, – тут же сообщил Артём, подходя и пожимая мне руку. – Не знаешь, что тут медики делают?
– Без понятия. У нас другие проблемы.
– Идем узнаем. – Он потянул меня за собой.
Я, наверное, должен был начать расспрашивать его, как он тут оказался, но было совершенно не до того.
– Что случилось? – спросил он одного из врачей.
– Поступил вызов на сто двенадцать с просьбой о помощи, – охотно пояснил тот. – Но мы приехали, а пострадавших нет.
– А кто звонил? – Артём насторожился. – Девушка?
– Парень. Сказал, что у него пулевое ранение.
Тут уже дыхание перехватило у меня.
– А девушка? Девушку вы здесь не видели? – продолжал допытываться Артём.
– Можешь хоть на секунду забыть про свою Виту! – Я силой оттащил его подальше. – Это наши! Тиф, Макс, Ярослав. У них огромные неприятности.
Артём посмотрел на меня так, словно я бредил.
– Здесь на четвертом этаже фотосалон, но на самом деле половину занимают вебкамщики и проворачивают разные криминальные дела. А Макс не нашел ничего лучше, чем влезть к ним в сейф. Я своими глазами видел, как они его отделали и увели к себе. Пришлось вызвать старшего Ярова.
– Узнаю Котика. – Артём нервно взъерошил волосы. – Но Вита-то тогда куда делась?
Мне захотелось его как следует стукнуть.
– Не нужно на меня так смотреть, – нервно потирая свитер на груди, словно под ним у него что-то зудело, вспылил он. – Я чувствую, что-то не так.
– Конечно, не так. Твоего Котика, может, прямо сейчас убивают, – ответил я в том же тоне. – Или тебе действительно на него наплевать?
– Слышь, Никитос. – Артём запальчиво схватил меня за отворот куртки. – Из нас двоих обычно отделывают именно меня. Макс взрослый мальчик, а за Витю я отвечаю головой. Так что нефиг тут умничать.
Резко замолчав, он пристально уставился на свою руку, сжимающую мою куртку:
– Пальто. Я не проверил, на месте ли оно.
Артём рванул в сторону коридоров.
Юрий Романович вернулся один. Красный, взмокший и разъяренный. Его кожаная куртка была нараспашку, и под сбившимся на поясе свитером я заметил кобуру.
– Никого из здания не выпускать! – громко отдал он приказ налоговикам. – Сейчас мои ребята приедут, помогут.
– А как же мы? – крикнул один из врачей.
– Одна бригада со мной. Бегом!
Не имея понятия, куда он собирается ехать, я все равно пристроился следом и, не спрашивая разрешения, запрыгнул в машину. Думал, выгонит, и приготовился упрашивать, но Юрий Романович, будто вообще не замечая меня, вырулил с парковки и стал звонить, давая отмашку своим.
Мы мчались по крайней левой как по взлетной полосе аэродрома. За нами, чуть отставая, с включенной сиреной неслась машина скорой помощи.
Лицо Юрия Романовича напоминало разъяренного Халка.
– А где ребята? – осторожно спросил я. – Что с ними случилось?
– Отбились, взяли заложника и угнали машину, – коротко отрапортовал он, едва заметно улыбнулся, но потом снова окаменел. – Ярослав ранен. Но до больницы доехать не успели. Эти их перехватили.
– Мы сейчас к ним?
– Надеюсь. – Юрий Романович так резко свернул на мост, что я, впечатавшись в дверь, почувствовал сильный приступ тошноты и все оставшееся время, пока петляли по разбитым нечищеным деревенским дорогам, помалкивал, опасаясь, что меня окончательно растрясет.
Место, куда мы приехали, напоминало старый гаражный кооператив, одиноко тянущийся вдоль железной дороги. Проезд на его территорию был открыт, и Юрий Романович не раздумывая повернул туда. Немного постоял, поджидая скорую, а когда они нас догнали, крикнул в раскрытое окно, чтобы ждали там.
Проехав до конца ряда гаражей, мы свернули направо и, едва зарулили на следующую улицу, увидели посреди дороги серый внедорожник.
Юрий Романович сдал назад.
– Сиди здесь, – велел он. – И не вздумай рыпаться.
Какое-то время я послушно смотрел в его удаляющуюся спину, а потом осторожно приоткрыл дверь и спрыгнул в снег. Не рыпаться никак не получалось.
Деловым шагом, не прячась и не подкрадываясь, он дошел до внедорожника и заглянул внутрь. Но там, по всей вероятности, никого не оказалось, поэтому он прямиком направился к одному из гаражей и, с легкостью распахнув красную металлическую дверцу, вырезанную в воротах, вошел внутрь.
Несколько секунд я колебался. Но любопытство взяло верх.
Снег под ногами скрипел, было очень морозно. Я все еще чувствовал тошноту, а сердце от волнения колотилось.
Приглушенные выкрики послышались, когда я был на полпути. В гараже что-то происходило. Я побежал, а как только поравнялся с красной дверцей, прямо на меня один за другим вывалились три человека. Четвертого Яров выволок за шкирку и с силой швырнул на землю.
– Лицом вниз! Руки за голову! – заорал он таким голосом, что я сам едва удержался, чтобы не рухнуть лицом в снег.
Двоих из них я узнал. Они приходили с Цурканом, когда устраивали обыск. Вебкамщики нехотя опустились на дорогу.
Заметив меня, Юрий Романович ни капли не удивился.
– Бегом за врачами! – приказал он, и я помчался к неотложке.
Яров продержал вебкамщиков на дороге до ее приезда. Но они мешали подъехать, поэтому ему пришлось перегнать их на другую сторону и выстроить лицом к стене.
Вылезать из машины скорой помощи я не стал на случай, если Юрию Романычу придет в голову отослать меня отсюда. Но, когда через минуту врачи вернулись за каталкой, я чуть было сам не выскочил следом за ними. И, прижавшись носом к затуманенному ледяному стеклу, попытался различить, что происходит снаружи.
В груди все горело и подступало к горлу тяжелым комком. Я мог бы списать это на бессонную ночь, страх, вымотанность или нервы, но все было не то.
Однажды я уже пережил гибель Тифона, когда увидел, как во время пожара проваливается крыша дома. В тот момент мое сердце чуть не разорвалось от ужаса, теперь же я чувствовал холодящее замирание с примесью надежды.
Однажды Тифон сказал, что видеть в опасности других людей, особенно близких, гораздо страшнее, чем находиться в ней самому.
Что бы я делал, случись с ними нечто безвозвратно плохое? Что-то по-настоящему жуткое и конечное? Я не мог представить эту Вселенную без него. Он был той нерушимой силой, тем самым законом природы, который вечен и не подлежит сомнению. Исчезни он – исчез бы и я. Обнулился и перестал существовать.
Когда Трифонов ушел в армию, я, конечно же, скучал, но при этом был твердо уверен, что могу спокойно жить дальше, потому что где-то там есть парень с татуировкой черного дракона на шее, который, подобно Атласу, прочно держит это небо на своих плечах.
Вспомнил, как мы лежали под звездным небом возле озера в заброшенном лагере и фантазировали о будущем, как стояли в предзакатном розовом поле и наполнялись душой мира и как он, валяясь на дороге, плакал из-за Зои. Вспомнил кошек из лагеря, урчащих в его постели, и влюбленную в него собаку Макса. Вспомнил, как все разы, когда по справедливости я заслуживал трепки, он наказывал меня одним только взглядом, и это было болезненнее любого удара. Как мы ходили после школы смотреть футбол и как я ездил к нему в больницу, и мы с Зоей молились, чтобы он смог хотя бы ходить.
Я чувствовал, что меня развозит, но ничего не мог с этим поделать. Твердил себе, что все хорошо, все в порядке, но щеки пылали, а из носа текло.
И только я успел хорошенько утереться рукавом, как боковая дверь машины с грохотом отъехала и врачи втянули внутрь салона каталку. На ней, накрытый двумя куртками, лежал бледный как мел Ярослав. Его глаза были закрыты, но по подрагиванию ресниц я понял, что он жив. Врач попросил меня сдвинуться и зафиксировал каталку на специально приспособленном месте.
– Как он? – шепотом спросил я.
– До больницы дотянет, – неопределенно ответил тот.
– А остальные?
– Там только один.
– С драконом?
– Угу.
– Живой?
– Сам посмотри. – Врач кивнул, и я поднял голову.
Облокотившись о дверь, стальным немигающим взглядом исподлобья на меня смотрел Трифонов. Все лицо его было разбито в кровь и уже замазано какой-то белой мазью, на плечах небрежно болталась куртка старшего Ярова.
– А… Значит, вот кто притащил Романыча, – хрипло протянул он. – Понятно.
– Тиф, прости. – Я шмыгнул носом. – Я не мог по-другому.
– Ладно, с этим потом. Поезжай тогда с Яриком ты, а я останусь. Подстраховать.
– Юрия Романовича?
– Он, конечно, и один с ними нормально управляется, но, пока этих гнид не увезут, я не успокоюсь.
– Тебе тоже нужно в больницу, – сказал ему врач. – У тебя нос сломан и, возможно, внутренние повреждения.
– Он уже три раза был сломан. А повреждения регенерируются. – Тиф подмигнул мне подбитым глазом. – Я же Терминатор.
– Ну что, едем? – крикнул водитель, заводя мотор.
– Ща, пять сек. – Трифонов проворно заскочил в салон и, склонившись над Ярославом, потряс его за плечо: – Эй, чувак. Два-один.
Глаза Ярика приоткрылись, и затуманенный взгляд остановился на лице Тифона.
– Что? – произнес он одними губами.
– Два-один, говорю. В следующий раз ты меня спасаешь, бро.
Ярик криво усмехнулся и снова закрыл глаза, а Тифон обернулся и протянул руку мне:
– Спасибо!
Но, вместо того чтобы ее пожать, я зачем-то вскочил и обнял его. Дернувшись, он стукнулся затылком о крышу.
– Сдурел, Горелов, мне и без того сотрясение обеспечено. – Похлопав меня по плечу, он выскочил из машины, но у двери задержался. – Браслет у тебя?
Я кивнул.
– Потом отдашь.
– Где же Макс? – крикнул я, но он уже с грохотом захлопнул дверь.
Глава 42Тоня
Я так долго и стыдно плакала у Якушина в машине, что совершенно опухла от слез и ничего не соображала. Все ребята призывали меня радоваться, да я и сама это понимала, но от долгого напряжения что-то внутри сорвалось и отказывалось вставать на место.