Лёха подскакивает с другой стороны и начинает комментировать. Смотреть на то, как они дружно хохочут, приятно. Эта Микки мне нравится. У нее красивая внешность, а держится она доброжелательно и ненавязчиво. Не кокетничает и не жеманничает. Мне кажется, что Максу она тоже приглянулась, потому что стоит ей опустить глаза, как он тут же начинает ее рассматривать. А так у него бывает, когда ему кто-то сильно понравился и он смущается пересекаться взглядом.
– Время! – неожиданно вскидывается он и, подскочив к телевизору, переключает каналы, остановившись на кабельном, где хипстерского вида бородатый ведущий в очках и с красным колпачком на голове сидит развалившись в глубоком кресле на фоне кирпичной стены.
– А как ты думаешь, почему каждый рок-панк-рэп – нужное подчеркнуть – музыкант считает необходимым обязательно иметь в своем багаже песню про демонов? Это дань моде? Стилю? Некий особый маркер? Код? И если да, то чего?
Камера перемещается, и на экране крупным планом появляется белобровое лицо Нильса. На голове у него такой же красный колпачок.
– Я не отвечаю за всех, – кривится Нильс. – У меня свой концепт. Свои маркеры, фломастеры, карандаши… Нужное подчеркнуть.
Он выпендривается, но ведущему нравится, и он смеется, будто это какая-то очень смешная шутка.
– В таком случае давай-ка дадим слово главному демону вашего проекта. Уж какие только слухи не ходят в Интернете о тебе, Артём! Признаюсь, я даже немного побаивался, приглашая тебя к нам в студию. Как у тебя вообще дела?
Артём сидит на диване рядом с Нильсом. В черном свадебном костюме из клипа и белой рубашке, расстегнутой на несколько верхних пуговиц. На большом пальце правой руки – толстое серебряное кольцо. Пирсинг блестит.
Я уже как-то видела Артёма по телевизору на ток-шоу, там он был растерян и подавлен. Сейчас он совсем другой: расслабленный, самоуверенный, сияющий белозубой улыбкой.
– У меня все отлично. Спасибо, что спросили.
– Ты больше не в розыске?
– Это будет ясно после вашего эфира. – Он смеется, ведущий тоже.
– Нет, серьезно, как там девочка? Мы же всей страной следим и переживаем. Такая история!
– Пригласите ее к себе и спросите сами.
– Да я бы с удовольствием, – оправдывается ведущий. – Но у нас музыкальная программа.
– А вы разве не в курсе, что клип «Демоны» снят по ее сценарию? – Артём подается вперед и опирается на колени. В распахнутом вороте видна цепочка. – Сейчас она пишет еще два сценария, и это не считая сборника сказок и визуальной новеллы.
Шутка Артёма предназначается специально для меня, и я смеюсь.
– Таких подробностей я не знал, – признается ведущий.
– Но, если у вас музыкальная передача, стоило поинтересоваться этим раньше, чем бульварными сплетнями. – Артём саркастично смотрит на него.
– А ты и впрямь опасный. – Ведущий подмигивает ему. – Значит, подробностей личной жизни не будет? Просто ходили слухи, что после этого клипа у вас с Касторкой был роман, но если верить последней информации…
– А хотите, я расскажу, о чем думал Нильс, когда писал эту песню? – Резко выпрямившись, Артём закидывает руку на спину дивана со стороны Нильса. – Он думал о том, какой он редкостный урод и как ему тошно быть таким придурком, но, увы, другим он быть не способен. Буйная рефлексия, не отягощенная каким-либо иным смыслом. С целью хайпануть на жалости, изобразив себя сложным и драматичным.
Лицо Нильса остается бесстрастным.
– По правде говоря, даже добавить нечего.
– А вот вам и рецепт идеальной коллаборации! – восклицает ведущий. – Главное, чтобы все ее участники были единомышленниками. А теперь, пока вы наполняете бокалы, ребята исполнят для нас своих нашумевших «Демонов».
Изображение затемняется и переносится на студийную сцену, где в точечном свете проступают три фигуры: Нильс, Рон и Эдик. Артёма еще нет, но его партия начинается чуть позже.
– Круть! – с уважением говорит Лёха.
Макс неотрывно смотрит в экран, и теперь я замечаю, как уже Микки разглядывает его.
Но тут на сцене появляется Артём, и я больше никуда не смотрю – просто не могу отвести глаз. До Нового года остается пятнадцать минут, и мне безумно жаль, что он будет встречать его не со мной, но он прекрасен и играет как бог.
– Ничего себе! До чего техника дошла! – раздается вдруг из коридора голос. – Вашу маму и там и тут передают.
Мы одновременно оборачиваемся на старую мультяшную шутку. Артём стоит одетый в дверях и смеется. В руках у него огромная корзина с фруктами, упакованная в прозрачную хрустящую бумагу.
– Девочки, налетайте. – Он ставит ее на комод, но она такая большая, что не умещается на его поверхности и очень громко шелестит. – Подарок от канала.
Лана радостно прыгает вокруг.
– Тише ты, не мешай, – шикает на него Лёха. – Тут нашего друга по телевизору показывают.
Макс приходит Артёму на помощь и переносит корзину под елку.
Я вскакиваю и лечу в коридор.
– Как хорошо, что ты успел! – хриплю я что было сил. – Скорее раздевайся.
Он отстраняется и трогает губами мой лоб.
– У тебя опять температура.
– Ты был такой красивый, Артём!
– И это все? – Бровь вопросительно взлетает.
– И играл потрясающе.
– И-и-и? – Он наклоняет голову, выжидающе глядя исподлобья.
– Ты самый-самый лучший, и я тебя очень люблю!
– Вот. – Он удовлетворенно кивает и целует меня в нос. – Ради этого я и старался.
– Давайте уже, идите! – кричит Лёха. – Если старый год не проводим, он никуда не уйдет, и нам придется снова в нем жить.
– Ладно, – соглашается Артём, словно наступление нового года целиком зависит от него. – Наливай!
– А это что? – Я замечаю под вешалкой нечто большое неопределенной формы, завернутое в подарочную бумагу.
– Еще рано смотреть. – Он закрывает ладонью мне глаза, но я уже догадалась.
– Это мне? Подарок? Серьезно? Лошадка-качалка?
Он убирает руку, и по довольному, сияющему лицу видно, что я угадала.
– Это чтобы ты никогда не взрослела, – шепчет он, смеясь, мне на ухо, и, хотя я знаю, что такое невозможно, обещаю ему, что со мной этого никогда не случится.
Глава 47Тоня
Я не знаю, что нас ждет впереди. Будет ли это уходящее в небо широкое асфальтированное шоссе, извилистая тропинка, петляющая в густом зеленом лесу, или пыльная жаркая деревенская дорога, ведущая к полю, где живет счастье, но отныне я твердо уверена, что, если крепко-крепко держаться за руки, на этом пути мы никогда не потеряем друг друга.
Никто не безупречен и не идеален, у каждого из нас есть свои недостатки, ошибки, занозы и шрамы. Каждый чего-то боится, сомневается и совершенно беспомощен в одиночку.
Но для того мы и вместе, чтобы успевать вовремя подхватить, вытянуть или повести за собой. А еще чтобы держать и держаться. Спотыкаясь, уставая, натирая ноги, теряя ориентиры, выстоять, чтобы потом снова подставлять свой локоть и шагать вперед.
Любовь и дружба делают нас непобедимыми. И это не пафос. Это твердая уверенность, которую я собираюсь забрать с собой в наступающую взрослость. Это мое кредо и мой флаг.
О чем я прямо и объявила маме, закончив рассказывать о своей операции по спасению Амелина.
Мама лежала на диване в гостиной и на протяжении всего этого времени не переставала улыбаться, отчего мне казалось, что она не воспринимает мои слова всерьез и снова в итоге скажет, что желание сражаться со всем миром и максимализм проходят по мере накопления жизненного опыта.
Но вместо этого, подозвав меня и усадив рядом, она неожиданно серьезно произнесла:
– Не слушай никого. Слушай только себя. Люди часто осуждают других из зависти, собственной несчастной жизни или оттого, что они сами не умеют чувствовать.
Костя хороший мальчик, очень мужественный и смелый. Я, конечно, не знаю всех подробностей, но, почему и за что ты его любишь, понимаю. И он заслуживает любви, как никто другой.
– Спасибо. – Я обняла ее и вдруг расплакалась. – Спасибо! Я и сама это знаю, но то, что ты так сказала и что тоже так думаешь, для меня очень-очень важно.
– Мы все так думаем. – Мама вытерла мне слезы ладонью. – И папа тоже.
Я стою одетая в коридоре и жду, пока Амелин не закончит писать список хороших фильмов для папы. Мы уже собрались уходить, договорившись с ребятами запускать фейерверки, когда папе вдруг пришло в голову посмотреть кино. Мне жарко, но я терплю, потому что он напридумывал для нас кучу разных развлечений и игр с песнями, танцами, шарадами и призами. А теперь ему очень хотелось пойти с нами, чтобы продолжить веселиться, но я сказала, что там только молодежь, и он слегка расстроился.
Мама разговаривает на кухне с подругой по телефону. Она не суеверная и на вопросы о беременности отвечает прямо.
– Если будет все хорошо, рожать в августе. Да, подзабылось немного. Но ничего. Справимся. И со вторым, и с третьим тоже. Нет, не двойня. В августе будет третий, а второго на днях Тоня привела. Да, второй – мальчик, а про августовского ничего не известно.
Мне смешно, как она это подает, и я чувствую, что со мной происходит нечто странное, нестерпимо волнительное и чудесное.
Не дожидаясь Амелина, я бегу по лестнице вниз, вылетаю на улицу и кричу изо всех сил:
– С Новым годом!
– С Новым годом! – отзывается многоголосье из окон и с балконов. – С новым счастьем!
Падаю в ближайший сугроб в палисаднике возле подъезда и раскидываюсь в позе морской звезды, как малолетняя дурочка, переполненная радостью и беспечным упоением.
Надо мной нависают дома и темное, подсвечиваемое отдаленными салютами небо.
Крепкий морозец разгоняет сытость и жар. Пахнет зимой.
Я счастлива. Вот сейчас, в этот момент, счастлива как никогда прежде. И это самый лучший Новый год в моей жизни. А значит, и тот год, который нас всех ждет, тоже будет отличным.
Я закончу школу, поступлю в универ, у нас появится новый член семьи, Амелин поселится в своей квартире, и мы сможем оставаться вдвоем в любое время, когда захотим. Станем разбирать старые кассеты, смотреть кино, есть запеченную картошку, болтать и смеяться сколько влезет.