Это ведь про одного из их породы анекдот, когда спросили такого однажды, зачем тебе голова:
«Как зачем? Я ею ем».
Вот они и едят. И требуют, чтобы было что есть. А как, откуда оно возьмется — это не их дело. Их дело: требовать! И — есть! Вот они сейчас всей толпой срочно переключились на религию, на веру в Бога. Ну и слава Богу! Марксизм хоть вздохнет пока. А они и с религией устроят то же, что когда-то с марксизмом: т. е. заболтают, обгадят этим самым и предадут на следующем историческом витке.
А сейчас, пока материализм несколько растерялся, стушевался, приумолк, собираясь с мыслями, — идеализм, воспрянув духом и расправив плечи, кинулся срочно на добивание: «злую» теорию материализма «клюет, гибель скорую торопит, бьет крылом и в море топит…».
Вот только что по телевидению интеллигентный дяденька с бородой, не на русском (!), на интеллигентном английском языке нанес очередной могучий, просто нокаутирующий, а ему, этому дяденьке, может, кажется, что и вовсе смертельный удар материализму, эволюционной теории и прочим огрызкам всяческих атеистических, антиидеалистических измышлений. Он признает, дяденька, — не сам, нет, целая могучая наука якобы в его лице, что живая жизнь может возникнуть, синтезироваться из неживой материи, но в одном лишь случае из… 10 в восемьдесят седьмой степени из такого вот количества вариантов. А что же это за количество такое: 10 в восемьдесят седьмой степени, единица и 87 нолей? Если допустить, что наша земля существует 4 миллиарда лет, как кто-то подсчитал, то в 4 миллиардах лет секунд (!) всего-навсего 10 в двадцать пятой степени, а тут 10 в восемьдесят седьмой… Короче, в 4 миллиардах лет секунд столько не наберется, сколько потребовалось бы перебрать вариантов, чтобы неживая материя синтезировалась бы в живую. Отсюда дяденька неопровержимо выводит, что жизнь могла возникнуть только сознательно, только с Благословения и Благоволения создателя! Какая защита, какой суперблок выдержат такой сокрушительный удар? Но, как ни странно, мой скромный, доморощенный материализм — держит. Может, ему только кажется, что держит? Но кажется же! А сокрушенному-то, поверженному, уничтоженному, размазанному и размозженному разве может казаться? А мне кажется! Да, больше того, меня это даже не волнует: ну и что? И что, что в 4 миллиардах лет секунд столько не наберется, сколько нужно вариантов, чтобы синтезировать жизнь из неживого? А почему этот единственный случай синтеза живого из неживого обязательно должен был ждать, пока переберутся все 10 в восемьдесят седьмой степени вариантов? А не мог случиться сразу? Где-нибудь в начале этих 4 миллиардов лет? Или хотя бы в середке? Потом откуда такая выверенная и неопровержимая цифра — 4 миллиарда? Всего 300 лет назад на Руси свято убеждены были, что мир сотворен гораздо ближе по времени: всего-навсего каких-то 7 тысяч лет тому назад. Но — тем же самым, всемогущим и всемудрым Создателем! Маленько считать научились, а ошибка вон какая выявилась:
7 тысяч лет в 4 миллиардах укладываются аж 571 428 с половиной раз! А ведь были же убеждены, да всем миром, что сотворен мир вот эти вот жалкие 7 тысяч лет назад… Хотя… если все это создавалось Создателем?.. Чего ему, Создателю, было тянуть? Разводить тоску аж на 4 миллиарда лет? Взял бы и создал сразу! Ну для приличия на 7 тысяч лет можно было бы еще растянуть, но уж 4-то миллиарда куда? Хотя в них и всего 10 в двадцать пятой степени секунд. Но ведь это «всего» по отношению к 10 в восемьдесят седьмой степени, а так-то… поди-ка, посчитай! 10 в двадцать пятой… Устанешь ведь. Да и соскучишься…
Ну да и, в конце-то концов, при всем моем настырном, упрямом, невменяемом атеизме и материализме, — ну пусть, пусть мир создан Создателем. Разумом, логосом, словом, духом, Богом, — пусть! Бог с ним! Слава Богу, никто Его (Создателя) не видел. Только казалось, что видели, а показаться мало ли что кому может… Но Бог с ним, пусть в начале всего был Бог, разум вселенский, идеальное что-то, дух, а не материя. На здоровье. Но ведь без материализма-то миру тоже никуда не деться! Без материалистических методов познания и исследования. 10 в восемьдесят седьмой степени — ведь это никакой не высший разум внушил, это человек вычислил (точно или неточно, с ошибками в какой-нибудь десяток или сотню нулей в ту или иную сторону — не суть важно) — вы-чис-лил! Человек. Наш, простой, земной, обыкновенный. Да никуда им друг от дружки не деться, идеализму с материализмом. Они дополняют друг друга, они друг без друга завянут, зачахнут, сгинут, испарятся, расточатся, аки дым. Они, как мужчина и женщина, друг без друга — ничто, прах, конец всему сущему. Они — единство! И борьба вечная, но и вечное же единство! Ну Бог — так Бог… Создатель — так Создатель… Чего тут лбы разбивать, доказывая то, чего ни доказать, ни проверить невозможно? Но признали же идеалисты, хотя бы в лице этого интеллигентного англоязычного дяденьки бородатого материалистические методы познания и исследования (а куда б они делись?). Ну и за это, за такую радость и возможность взаимопонимания и взаимодоговариваемости могу признать и я наличие Создателя в начале всего. Бог с ним. На здоровье. Лишь бы человек не успокаивался, не останавливался в своем движении, в своем развитии, прогрессе. Не уповал на Создателя: мол, все равно все от века установлено — стало быть, все наши труды, старания, изыскания ни к чему, стало быть, нечего и дергаться, наше дело — только не грешить… Нет! Наше дело — работать, развиваться, sapiensaми становиться, поскольку хоть в антропологии этот вид или тип давно создался, оформился, — в жизни, в истории с «сапиенсами» у нас, у человечества (а в России особенно), много сложнее.
Где-то на заре своей литературной деятельности А.М. Горький сделал такое, вроде бы шутливое, но не без доли истины открытие: «Везде, где я видел двоих, я слышал два мнения…, а иногда даже три и более. Это противно логике, но русскому человеку, очевидно, нимало не противно…» Не знаю, кому как, но мне это «открытие» представляется вполне правомерным и отвечающим некоторым свойствам русского характера, русской жизни. Я, к примеру, сегодня абсолютно убежден, что у нас было и сегодня есть по меньшей мере два марксизма. А то и больше! Как по Горькому. Но два «марксизма» как минимум: один — научный, философский, аргументированный, обоснованный, которого почти никто не знает, ну разве что жалкая кучка специалистов. Я свою старую тетку спрашивал, ветерана партии, труда, бывшую некогда депутатом Моссовета, вечную труженицу, честного, ответственного человека: «Тетя Мила, вот если сегодня собрать всех оставшихся еще, не разбежавшихся, как крысы с тонущего корабля, коммунистов (сколько их там еще осталось?), самых последних, верных, — собрать всех и устроить им экзамен по научному коммунизму, как Вы думаете, хоть кто-нибудь сдаст его? Хоть кто-нибудь что-нибудь из научного, философского марксизма знает, понимает, умеет им пользоваться?» Тетя Мила моя, как честный, дисциплинированный и ответственный товарищ, тут же выкинула руку вперед: «Я первая не сдам! Ни уха, ни рыла не знаю»). Но есть у нас (был когда-то) и другой «марксизм». А то и марксизмы! Этого — море разливанное! Вот тут царство «Гвоздилиных». Тут они «правят бал»! И доправились… Это другой «марксизм». Вульгарный, хамский, демагогический, извращенный и прохиндейский. Ничего общего с первым, окромя названия, не имеющий. Просто диаметрально противоположный первому. Марксизм буквы, но не духа. И вот этот-то марксизм большинство сегодня возненавидело, прокляло (о первом они, большинство, и понятия-то не имеют. Даже представить себе не могут, как Василий Иванович в анекдоте не мог представить себе квадратный трехчлен). А меньшинство, о первом марксизме тоже не слыхавшее, в глаза его не видавшее, свято и стойко все еще верит, как во Христа, в давно дискредитировавшую себя демагогию второго.
Когда-то, во дни моей юности, был в ходу такой анекдот: в чем различие и сходство между диаматом (диалектическим материализмом) и просто матом? Различие было в том, что диамат знали немногие, но очень многие пытались показать, что знают; с матом дело обстояло наоборот: знали почти — или без «почти» — все, но очень многие делали вид, что и слыхом не слыхали, и понятия не имеют. Это все сегодня и не смешно, и даже непонятно: от диамата мы сегодня открещиваемся, как от сатанинского наваждения, а матом — щеголяем!.. Ну и сходство было: и тот, и другой в те времена бесспорно считались «мощным оружием в руках пролетариата»… Теперь бедному пролетариату только последний остался. И не только пролетариату…
Но что сегодня для меня самое смешное в этом вполне заслуженно забытом, ставшем абсолютно несмешным и непонятном анекдоте, так это то, что анекдот уже тогда улавливал и особенность того времени, и основную тенденцию, направление развития интеллектуального потенциала нашего общества с тех «святоханжеских» времен к нашим, свободным, демократическим и гласным, т. е. от истинного знания к деланию вида, к показухе. Анекдот — улавливал! А научная теория — не сделала этого, упустила. Хочется мне здесь привести свой ответ одному, школьному еще, приятелю, некогда самому искреннему, истовому, активному комсомольцу, члену, чуть не секретарю нашего школьного комитета ВЛКСМ, громче и восторженней всех оравшему «ура» в темном кинозале, когда в конце «Чапаева» или других наших, по чапаевскому стандарту сделанных кинолент, приходили, прилетали, на конях ли, на самолетах ли «наши»! И или спасали, или хотя бы праведно мстили за погибших героически и за правое дело «наших»! Лютой и праведной ненавистью ненавидевшему всех «врагов» — белых, зеленых, коричневых и прочих «не наших». Переживавшему, сострадавшему, сочувствовавшему всем «выдающимся деятелям» и страдальцам «прогрессивного человечества», таким как Фидель Кастро, Патрис Лумумба, Сальвадор Альенде. Но когда он, приятель, узнал, что «враги» были не только враги, но еще и люди, а иногда и благородные, честные, а «наши» таковыми не всегда оказывались, — он, приятель, так же резко и непримиримо стал относиться к обманувшим «нашим». И резко переменился в отношении «врагов». А сегодня и вообще ударился в религию. И все с той же святой верой и восторженностью, с которыми когда-то верил в коммунизм и светлое будущее всего прогрессивного человечества… Ролан Быков восхитительно сыграл очень похожего на моего приятеля героя в фильме «Служили два товарища». И вот сегодня мой приятель горячо и искренне зовет, завлекает и меня разделить его сегодняшнее, вновь обретенное, самое праведное, как ему теперь кажется, надежное и верное мировоззрение. И вот я ему отвечаю…