Но стоило только дремоте захватить мозг, как тут же сознание рисовало передо мною совсем другую действительность. Вытаскивало все потаенные желания, которые были скрыты внутри и запечатаны семью печатями, а на них было крупными красными буквами написано «НЕТ». И только там, где я не способна была управлять мыслями, они, почувствовав слабость, вылезали наружу, смущая мой разум и меня, потому что губы прекрасно помнили мягкость губ Тимофея, а тело неадекватно реагировало на его прикосновения. Просыпалась утром вся мокрая, как будто у меня температура, а девчонки косились в мою сторону и лукаво улыбались, но когда я у них спрашивала, что не так, они, как партизанки, молчали. Только за спиной похихикивали. Я могла лишь подозревать, что во сне разговариваю и видимо что-то болтаю лишнее.
Уроки проходили спокойно, за исключением одного. Со мной рядом постоянно сидел громила Леня. И все мои ухищрения по выживанию его из-за моей парты не принесли никаких плодов, он был как несокрушимая скала. Черт.
И вот сегодня последняя репетиция перед завтрашним выступлением занимала все мои мысли. Даже не сосредотачивалась на задании, которое звучало во время занятий. Витала в завтрашнем дне. Представляла, как буду в костюме Снегурочки развлекать малышню. Улыбка сама расползлась на губах. Детей я люблю, даже в детдоме всегда отдавала малышам свои сладости и в ясли постоянно ходила помогать. Не знаю, откуда это все привилось, может, от того, что я в детдом попала уже будучи повзрослевшим ребенком и помню прекрасно, как бабушка меня любила . Я понимала, как этого тепла и заботы не хватает малыышам в детдоме.
Воспоминания кольнули в груди неприятным ощущением тоски. Хотелось вернуться обратно и провести очередной новый год в кругу своих «родных».
– Есения, – Леня ширяет меня локтем в бок.
– Ты что, совсем охренел? Больно, – шиплю на него.
– У тебя телефон звонит? – вопросительно поднимает бровь.
Я прислушиваюсь. Тишина. Только слышно, как ручки скрипят, все старательно друг у друга лабораторку переписывают.
– Да нет, – отвечаю парню, но на всякий случай лезу в рюкзак, чтобы проверить.
А сама замечаю боковым зрением, как парень лыбится странно. Достаю телефон. Звонков нет. Да и с чего он вообще так подумал, ведь я всегда ставлю режим на беззвучный.
– Ой, – вдруг вскидывается парень, – это, наверное, у меня звонил телефон.
Ну, что остается делать, покрутить у виска. Детский сад, поэтому просто отворачиваюсь от него в тот момент, когда он полез за сотовым.
Спустя несколько секунд снова погружаюсь в свои мысли.
– Слышь, Сень, – снова толчок в бок, и я опять шиплю от боли.
– Ты придурок? – вопросительно вскидываю бровь. – Ты что, не понимаешь, что больно? – шепчу еле слышно.
А он, сволочь, брови домиком делает и глаза округляет, у меня аж дыхание перехватило. Вот это да, не ожидала что он на такое способен. Поджимаю губы.
– Что ты хотел? – и только потом в памяти всплывает «Сень», я аж зубами скрипнула. – Еще раз меня так назовешь, зуб выбью, понял? – с наездом таким откровенным тыкаю парня в грудь.
– Да, понял, понял, – перехватывает он меня за запястье, – можешь мне позвонить? Телефон не могу найти.
– Господи, – вздыхаю я и достаю телефон, – зачем ты садишь со мной, а? Чтобы доставать? Вот правда, ты меня достал уже за несколько минут, – этот диалог скорее всего монологом назвать можно, потому что бурчу тихо, считай под нос себе.
А парень не терял времени даром. Пока я ему тут претензии высказывала, быстренько нацарапал на листке номер и мне сует.
– Вот.
Быстренько вбиваю телефон и прижимаю к уху, слушаю гудки, а сама в сторону парня поглядываю. Тот сидит с видом таким, как будто прислушивается к звукам.
Один гудок.
Второй.
Третий, но звонка так и не слышно. Поднимаю вопросительно брови, а парень плечами жмет.
– Привет, Снежинка.
Я аж воздухом поперхнулась, когда в трубке голос Тимофея услышала.
– Я скучаю.
А мне кажется, я в обморок сейчас свалюсь от того, что сердце остановилось и дышать нечем.
Леня в это время смотрит на меня внимательно и головой кивает.
«Ну, че?» – одними губами спрашивает он, а я чувствую, как у меня ноги и руки отнимаются. Вот черт. Отдираю трубку от уха, так и не сказав ни слова, и нервно тыкаю пальцем в красную трубку на экране.
Мысли в голове проносятся настолько стремительно, что не успеваю уследить за их хаотичными метаниями.
Чертов придурок, он сделал это специально, но для чего?
В легких начинает гореть. Хлопок. И дыхание вырывается наружу. Еще один, и я вроде как еще жива.
– Ты придурок, Леня? – смотрю на парня, а у него лицо сравнялось с цветом его белой рубашки.
– Твою мать, – выдыхает он, и меня обдает его горячим дыхание, – ты че так людей пугаешь?
Я глаза на него поставила. Это, оказывается, и я еще виновата?
– Так, на задней парте видимо уже закончили? – раздается голос учителя.
Нам ничего не остается делать, как замолчать. Бросаю на парня убийственный взгляд, полный презрения, и отворачиваюсь к окну.
«Соскучился». Чувствую, как губы снова расползаются в тупой улыбке, но сдержать ее нет сил. Закрываю лицо ладонями и опускаюсь на парту, потому что невозможно сдержать то, что сейчас происходит внутри. Это можно только спрятать.
Мы толпились в ожидании Константина возле закрытых дверей в актовый зал. Меня постоянно кто-то ширял то в спину, то в бок, и от этого я не могла себе никак найти место, а отходить в сторону и как-то отделяться от ребят мне совсем не хотелось, поэтому моталась среди толчков, как кукла тряпичная.
– Стоять! – крикнул мне в ухо женский голос, и локоть обхватили цепкие пальцы.
Я опешила на мгновение от такого. Поворачиваю голову и лицом к лицу сталкиваюсь со Светой.
– Блин, ты напугала меня, – пытаюсь стряхнуть с себя руку девушки, но она только сильнее сжимает локоть.
– Слушай, Ясь, а может, ну его нахрен эту роль? – она смотрит по сторонам украдкой, как будто боится, что нас кто-то может услышать. – Может, тебе больной прикинуться?
– Света, – улыбаюсь я ей, – я тебе, конечно, благодарна за заботу, но Константин сказал, что Василиса бы все равно не смогла играть. Или он соврал?
Она опускает глаза, а к моему горлу дурнота подкатывает.
– А почему ты мне раньше не сказала? – я с силой вырываю локоть.
– Я… – девушка запнулась, потому что ребята вдруг замолчали все оглянулись на нас.
– А, вон и Костик идет, – Света становится на носочки и выглядывает в сторону коридора, откуда действительно доносится голос учителя. – Забудь, Ясь, – вдруг шепчет она мне в ухо и отходит в толпу.
Какая-то шутка со стороны темноволосого парнишки, они дружно окинули меня взглядом и засмеялись, от чего по спине пробежался неприятный холодок отторжения всех собравшихся здесь людей.
Захожу в зал за Константином Вячеславовичем, и злость накрывает неконтролируемой волной. Что за подстава? Зачем обманул?
Украдкой оглядываюсь на Свету, которая идет чуть сзади. Она смеется, шутит с ребятами, а сама за мной наблюдает. Я быстро отвернулась, всем своим видом показывая, что мне плевать на ее предупреждение. Конечно, смущало то, что Света подружка Василисы и одна из их тусовки, но за несколько дней мы нашли общий язык, и мне настолько приятно и комфортно было в ее компании, что я даже перестала воспринимать ее, как одну из них. Да и тогда, когда произошла та потасовка с Васей, Светы вообще там не было. Скорее всего, именно это сыграло большую роль в том, что мы с ней подружились. Но видимо, все это было картонно, для показухи, от чего в душе неприятно и обидно стало за себя.
Настроение сошло на ноль, и ни о какой репетиции теперь не могло быть и речи. Я замкнулась в себе, переживая из-за того, что такая доверчивая и глупая. Как можно было так вляпаться? А еще стало стыдно за наивность.
– Есения, ты собираешься говорить? – врывается в мой внутренний мир голос учителя.
– Мне что-то нехорошо, Константин Вячеславович, – решила я включить заднюю, а сама на Свету украдкой поглядываю, хочу увидеть ее реакцию.
Но девушка как будто была вообще не здесь. Сидела и пялилась в голубой экран.
– О-о-о-о, – протягивает он, – так не пойдет, Елисеева.
Мужчина поднимается с кресла и подходит ко мне.
– У тебя что, жар или расстройство желудка?
Он касается ладонью моего лба, и я непроизвольно отшатываюсь от его руки. Отрицательно машу головой.
– Тогда все остальное не считается, своим капризам будешь предаваться завтра после выступления.
Мужчина отходит и садится обратно в кресло, больше не обращая на меня никакого внимания. Черт. Щеки пылают изнутри, а внешне, мне кажется, похожи на два помидора. Я прижимаю к ним ладошки. Стыдоба, а мозг заполнила картинка того, как это все выглядит со стороны. От волнения душно стало.
– Я выйду на минуточку, – подрываюсь с места и, не дожидаясь разрешения, вылетаю за дверь, будто от стаи волков убегаю.
Когда дверь закрывала, не удержала ее, и та с грохотом захлопнулась, отчего по пустым коридорам пронеслось эхо.
– Черт, – стукаю ладонью по стене от досады, – не руки, а крюки какие-то, – смотрю на пальцы и нервно сжимаю и разжимаю их.
– Елисеева.
Дыхание сбивается, когда понимаю, что человек, чей голос доносится из-за моей спины, наблюдал всю эту картину. Сегодня явно не мой день.
– Послушай меня, Леонид, – поворачиваюсь к парню, и остальные слова застревают в горле.
Давлюсь комом кислорода, который не может пройти, а этот придурок в усмешке брови приподнимает, и улыбка на лице расползается.
– Слышь, Михей, я в первый раз вижу такую реакцию девушки на нас, – открыто глумится он надо мной.
– Хорош, Лень, ты че, не видишь, ей плохо, – вдруг неожиданно говорит парень на полном серьезе и делает шаг ко мне. – С тобой все в порядке?
Я очень активно киваю и отступаю к стене, наконец-то проглатываю ком.