– Отец года просто, – буркнула я, вызвав у Стужева тихий смешок.
Сняв машину с сигнализации, я понаблюдала, пока он устраивает Никитку. Придраться было не к чему. Пристегнул Стужев сына правильно. Подыграл ему, когда Никита захотел сам щёлкнуть ремнём, вставляя его в замок.
– Держи своего мишку, – даже игрушку ему дал перед тем, как закрыть дверь и не дожидаясь меня, шустро сел на переднее пассажирское.
– А мог бы вызвать себе такси, – прошептала я себе под нос, обходя машину и занимая своё место.
Мне тяжело было находиться с Лёшей. Особенно в ограниченных пространствах. Я пыталась убедить себя, что всё дело в неприязни, но… аутотренинги, кажется, не являлись моей сильной стороной.
И самое ужасное, что стоило мне завести машину и начать движение, как она дёрнулась и заглохла.
– У меня дежавю, – заявил мне Стужев, с неизменной (и очень раздражающей меня сейчас) улыбкой. – В тот раз ты нервничала, пытаясь произвести на меня впечатление. Что на этот раз?
– Луна в жопе козерога, – хмуро ответила ему, наконец-то трогаясь и вливаясь в поток проезжающих по дороге машин.
– Не думала купить себе машину на автомате? – поинтересовался Стужев.
– Как заработаю на неё – куплю обязательно, – ответила, делая радио громче.
Не хотела с ним разговаривать. Но, Стужев намёк не понял.
– Может прогуляемся в парке? – убавив звук, обратился он ко мне. – Я вытащу коляску. Как раз Никитка убаюкается.
– Что-то не хочется, – честно ответила ему, стараясь смотреть исключительно на дорогу.
– Ты ведь понимаешь, что чем больше от меня отгораживаешься, тем чётче я понимаю истинные мотивы твоих поступков? – усмехнулся он в ответ и обернувшись на Никитку, подмигнул ему.
– Если бы ты понимал, то не преследовал меня, – почти пропела я. – Кстати, об этом. Как ты нас нашёл?
– Ты же не думаешь, что я буду выдавать своего осведомителя? – рассмеялся он в ответ.
– Передай своему осведомителю, что она зря перешла на тёмную сторону, – сказала я, останавливаясь на светофоре и поворачивая голову на Лёшу.
– Она желает тебе добра, – назидательно протянул Стужев. – Может прислушаешься к совету опытной и мудрой женщины?
– Это ты Свету сейчас так завуалировано старой назвал? – в ужасе округлила я глаза. – Я передам.
Несколько следующих минут мы провели в тишине. Я даже обрадовалась, что Лёша наконец-то сдался и решил закончить свои сомнительные попытки разговорить меня.
И в то же время я испытала странное чувство обиды от возникшего между нами молчания. Стоило признать, что по пикировкам с Лёшей я действительно скучала. С ним всегда можно было пошутить, он тонко чувствовал моё настроение. Чёрт! Да с ним даже молчать было комфортно! Тишина никогда не давила.
И сейчас я понимала, что ничего не изменилось.
– Всё в порядке? – поинтересовался Стужев, когда я скривилась, свернув на парковку у дома.
– Более чем, – выдохнула, смотря на Татьяну Михайловну и её Тошеньку, прогуливающихся у подъезда.
– О, твой жених, – рассмеялся Лёша, замечая причину моего окончательно испортившегося настроения.
– Да, мой, – ответила с вызовом. – А твоя где? – я демонстративно покрутила головой. – Что-то Лизоньку не вижу. Притаилась где-то, что ли…
Странно, но я давно не получала от неё сообщений. Не то, чтобы я ждала, но… было интересно, куда она подевалась. Чисто по-женски. Банальное любопытство. Не более того.
И мысли о том, что она перестала меня доставать лишь по тому, что у них наладилось что-то с Лёшей – ничего не вызывали. Ни-че-го.
Да, над аутотренингами точно нужно поработать. Вообще никак не действуют…
– Где Лизонька, я понятия не имею, – совершенно спокойно отозвался Стужев, с улыбкой смотря на меня. – Меня это так огорчает.
– Бедняга, – протянула я.
– Ещё какой, – усмехнулся он. – Наверное зря я позвонил её отцу и попросил руки Лизаветы. Честно признался, что банкрот, и что очень хочу породниться с ними. Да, – протянул он, изображая досаду. – И про сына тоже рассказывать ему не стоило.
Не выдержав, я рассмеялась. Правда, улыбка быстро сошла с моего лица. Стоило лишь вспомнить, что финансовый аспект и неравенство стало причиной того, что мы расстались.
– Даже представить не могу, как Борис Геннадиевич переживает ваше разорение, – прошептала я. – Не боишься, что его на этот раз настоящий инфаркт ударит?
– Я не знаю что с ним, да и знать не хочу, – тихо отозвался он. – Знаешь, я столько дерьма от него видел. С самого детства. И… то ли духу не хватало, послать его раз и навсегда. То ли надежду хранил, что он может стать нормальным отцом. Даже поверил, что он может измениться. Тогда… – Лёша зло рассмеялся. – Думал, что болезнь открыла ему глаза. А оказалось, что сам был слепым дураком.
Глава 51
– Я правильно понимаю, что про «Стиль» тебе тоже рассказала Света? – поинтересовалась я, неспешно шагая рядом со Стужевым.
Да, на прогулку я всё же согласилась, хотя убаюкивать Никитку не требовалось. Он спокойно уснул по дороге до дома. Не знаю, что именно послужило причиной того, что я позволила Лёше сходить за коляской и переложив в неё сына отправиться в парк.
Хотелось бы, чтобы причина была лишь в нежелании подходить к замершей у подъезда Татьяне Михайловне. Сама приближаться она не решилась, но всем своим видом показывала, что видит меня и ждёт, пока я соизволю выйти из машины. И я вышла. Сразу же, как Стужев вернулся с коляской. И пошла в противоположную сторону, проигнорировав окрик навязчивой соседки.
Да, мне очень хотелось списать всё на стечение обстоятельств. Очень. И не получалось…
Возможно дело было в каких-то словах Лёши, что против моей воли нашли отклик в душе. Не могу сказать, что жалела его. Просто прекрасно знала про его изначальные отношения с отцом. Они мне были понятны. И знакомы. Как и стремление верить в лучшее. Какой ребёнок не будет хотеть, чтобы его родитель изменился? Взять хотя бы меня – сколько раз я давала маме шанс? Снова и снова, игнорируя её жажду денег. Не обращая внимания на то, что у них происходит со Стасом. Списывала все её алчные советы на желание помочь мне… просто по-своему. И к чему всё привело? Она даже не побрезговала похоронить меня…
Да. Лёшу я понимала. Но всё случившееся между нами, его детские травмы никак не оправдывали.
– Саша? – я настолько ушла в размышления, что совершенно не слушала то, что мне говорит Стужев.
– Прости, я задумалась, – встряхнув головой, я направилась к лавочке. – Присядем?
– Почему нет, – отозвался он, передавая мне коляску. – Я сейчас.
Растерянно наблюдая за тем, как он стремительно направился мимо скамейки, дальше по аллее, я усмехнулась, замечая передвижную кибитку с мороженным. Хотела крикнуть, что хочу шоколадное, но вовремя себя остановила.
Мы не семья на прогулке, мирно беседующая за поеданием лакомств. Это во-первых. А, во-вторых, я боялась разбудить сына.
Присев, я пристроила рядом коляску, дожидаясь возвращения Лёши. Семья…
Сложись всё иначе, у нас бы действительно всё могло получиться. Всё, как я себе представляла. Он бы приходил с работы, целовал меня. Затем опускался на корточки и какое-то время разговаривал с животиком. Гладил бы. Помогал мне надевать обувь…
Где-то там, в параллельной реальности, всё было бы иначе. Лёша бы терпел мои капризы и сомнительные желания, нашёптываемые токсикозом. Встречал бы меня из роддома. Не пропустил бы первую улыбку сына. Спорил бы со мной, выбирая имя и определённо настаивал бы на каком-нибудь Захаре или Петре…
– Надеюсь ты всё ещё его любишь, – я не заметила, как Стужев вернулся и присел рядом, протягивая мне стаканчик с мороженным.
– Шоколадное, – прошептала я, отворачиваясь и незаметно смаргивая выступившие на глазах слёзы. – Спасибо.
– Почему ты плачешь? – всё же обратил он внимание.
– Не плачу, а прослезилась, – поправила я, уже без утайки смахивая с лица слёзы. – Репетирую Никиткин школьный выпускной. Реакцию на речь директора, когда ему золотую медаль вручат.
– А если серьёзно? – не оценил Лёша мой ответ.
– ПМС. Ещё вопросы? – откусив мороженное, я с вызовом посмотрела на Стужева.
Я не собиралась ему ничего объяснять. Ни свои мечты, ни сожаления. В конце концов, пока я сутками не спала, качая на руках нашего сына, он был… с Лизонькой. Или ещё с кем. И пусть он понятия не имел о ребёнке и ухаживал… за моей могилой… легче не становилось.
– Вопросов много, только, боюсь, ответов не дождусь, – отозвался он, как и я начиная поедать свою порцию мороженного.
– Ты же терпеть не можешь шоколадное, – заметила я.
– Психологи рекомендуют копировать предпочтения человека, чтобы расположить его к себе, – откусив, он поморщился, старательно жуя. – Не помогает?
– Они ещё дышать маткой советуют, – тихо рассмеялась я, вспомнив навязчивую рекламу.
– Сомневаюсь, что у меня получится, – поддержал он моё веселье.
Впрочем, наши улыбки долго не задержались. Меня снова начали мучить мысли об упущенном, а Лёша… кто его знает, о чём он думал, смотря за медленно начинающим подтаивать мороженным.
– Саш, – спустя какое-то время, тихо позвал меня Стужев. – Я хочу признаться.
– Может не надо? – попросила я, боясь услышать очередное признание.
Слишком сильно его слова западали в душу.
– Надо, – едва заметно улыбнулся он. – Та неделя, что Никитка был со мной. Честное слово, я и представить не мог, что это будет так тяжело.
Осмыслив услышанное, я не удержалась и хрюкнула, стараясь не рассмеяться в голос.
– Серьёзно, – продолжил он говорить. – И… прости меня. Я не представляю, как ты одна справлялась всё это время. Прости, что меня не было рядом. Ни только когда он родился, но и раньше. Прости, что не поддерживал тебя. Не болтал с животиком, как это часто делают будущие отцы. Не помогал тебе. Если бы я мог всё исправить – уже сделал бы это.
Я замерла, слушая его тихие слова. Лёша словно покопался в моей голове, выворачивая и озвучивая то, что меня терзало.