Джессика еще не видела жениха и невесту, зато издали заметила Сашу Рамос, сестру невесты. Коринну и Колина тоже пригласили, но Джессика еще не видела подруги. Она внимательно оглядывала толпу, но никак не могла остыть после разговора с Оливером.
К ним подошел высокий мужчина во всем черном, с огромным «Никоном» на шее. Джессика узнала местного фотографа Сета Грейсона; она часто видела его на других вечеринках и приемах, где работала официанткой.
— Простите, я делаю фото для альбома «История любви» для жениха и невесты. — Сет показал нишу, уставленную красными розами. — Хотите тоже попозировать?
— Конечно, — ответил Оливер. Одновременно с ним Джессика спросила:
— Что за альбом «История любви»?
— Сейчас покажу.
Сет повел их к нише. Рядом с ней на столике лежала белая доска с силуэтом мандаты. Каждый ее сегмент представлял собой фотографию. Посередине уже были эффектные снимки Ари и Экса. Вокруг них, по периметру, фото родителей и подруг невесты и немногочисленных друзей жениха. Но оставалось еще много пустых мест. — Мы создаем произведение искусства для дома жениха и невесты. Оно посвящено их свадьбе и событиям, которые к ней привели.
— Прекрасный способ вспомнить свадьбу. — Джессика погладила доску. — Так романтично!
Она вспомнила, что их помолвка ненастоящая, и ей стало горько.
— Надеюсь, вы станете моей следующей парой, — улыбнулся фотограф, беря Джессику за руку и подводя ее к отмеченному месту на полу перед розами. — Постарайтесь забыть обо мне и поцелуйте жениха.
Глава 9
Оливер с трудом сдерживался. Поцеловать Джессику на публике после того, как последние три дня он скрывался от влечения в другом городе?
Сладкая, сладкая пытка.
Даже сейчас его тело стремилось к ней. Да, ему хотелось обнять ее и прижать к себе. Рядом с ней кружилась голова. Ее фигура в этом зеленом платье была сногсшибательной. Казалось, платье вот-вот соскользнет с нее…
Три дня он провел в разъездах. Ему отчаянно хотелось справиться с одолевавшим его голодом. Расстояние не помогло; перед его глазами стояла ее фигура в коротких шортиках…
— Мы готовы? — От волнения у Джессики сел голос.
— К чему? — спросил он, беря ее за талию. — Подразнить себя, несмотря на влечение, которое, как мы притворяемся, не существует?
— Нет. — Она покачала головой. — Мы в самом деле будем позировать как жених и невеста для чьего-то свадебного альбома, хотя прекрасно понимаем, что в конце лета все закончится?
Он не сумел ей ответить, потому что именно в тот миг их окликнул фотограф. Он поднял камеру и привлек к себе их внимание. В зале поднялся шум; кажется, объявили какой-то свадебный конкурс. Может быть, охота за подарками? Гости разделились на пары, и каждой паре вручили карточку и карандашик.
— Отлично, ребята! Скажете, когда будете готовы, — обратился Сет к Оливеру и Джессике. — Ведите себя естественно.
Естественно?!
Оливер никого не замечал, кроме Джессики. Больше всего ему хотелось подхватить Джессику на руки, отнести в ближайшую кладовую или гардеробную, сорвать с нее одежду и насладиться каждым кусочком ее обнаженного тела. Зацеловать ее до потери сознания…
Конечно, он не собирался вести себя в соответствии со своими подлинными желаниями.
Заметив тревогу в глазах Джессики, он вспомнил ее вопрос. В самом ли деле они хотят, чтобы их фото сохранилось в свадебном альбоме Ари и Ксавье?
— Да, — ответил он наконец, чуть опуская руки и гладя шелковую материю. Его пальцы нащупали ее пышные ягодицы.
Звуки оркестра стихли вдали. Смех и голоса доносились откуда-то издалека, так громко билось его сердце. Он опустил голову. В первый миг он просто наслаждался ее мятным дыханием и фруктовым блеском для губ, упивался ею. Но потом услышал, как часто и неглубоко она дышит.
Значит, и ее пожирает то же желание!
Он собирался сохранять сдержанность. Держался за нее, как за спасательный круг. Потом их губы встретились.
Его язык проник к ней в рот. У него кружилась голова от необходимости сдерживаться.
Их губы сплавились. Ее руки порхнули ему на плечи, а потом притянули его к себе.
Он бы еще устоял, если бы она не запрокинула голову и не прижалась к нему всем телом. Его пожирало пламя. Она прижималась к нему, как будто только и ждала того мига, когда они воссоединятся. Как будто мечтала о том же, что и он.
Оливер крепче прижал ее к себе. Если она хочет от него большего, пусть сама так и скажет.
Обещание не переходить границы относилось лишь к тому времени, когда они одни. На публике можно не сдерживаться. Их окружало множество людей, которые верили в их помолвку. Они просто оправдывают ожидания.
Внутренний голос намекал: он понятия не имеет, как отделить реальность от вымысла, когда дело касается Джессики Льюис…
— Снято! Я сказал, снято! — донесся до них голос Сета.
Оливер понял, что фотограф обращается к ним не в первый раз. Он отступил на шаг от Джессики и заметил, что у нее по-прежнему закрыты глаза, а рот приоткрыт.
Он услышал общий шум — музыку, смех, хлопанье пробок от шампанского. Он сообразил, что по-прежнему держит ее за бедра и шелк скользит под его ладонями.
Он сам себя не узнавал. Почему рядом с Джессикой он становится другим? Мысленно обругав себя за несдержанность, он так быстро выпустил ее, что она пошатнулась.
В другой раз он бы, возможно, и радовался доказательству ее влечения. Но поскольку единственной целью их ложной помолвки оставалось спокойствие его родителей, Оливер едва ли радовался тому, что Джессика так же потрясена их влечением, как и он.
— Давай что-нибудь поедим.
Взяв ее за руку, Оливер повел ее к накрытым столам.
— Ты думаешь, это поможет? — негромко заметила Джессика, приноравливаясь к его широким шагам. — Тот голод, который мучает нас, невозможно унять ни вонтонами[3], ни креветками в кляре.
Он стиснул зубы, чтобы не сказать: бессмысленно отрицать то, что хотят они оба.
— Так как еда — единственное, что будет доступно еще несколько часов, предлагаю насытиться ею, пока можно. — Он передал ей закусочную тарелку, взял такую же для себя, радуясь, что остальные гости по-прежнему заняты конкурсом. По крайней мере, так их разговор никто не подслушает.
— Ты говоришь так, словно осуждаешь меня за то, что я предложила сохранить отношения платоническими, — тихо сказала она, щипцами накладывая себе в тарелку айву в прошутто с козьим сыром.
— Вовсе нет. Прекрасно понимаю, почему ты так поступила. — Он потянулся к устрицам, но, вспомнив, что устрицы считаются афродизиаком, передумал и взял несколько крокетов. — Но признайся, похоже, будто мы боремся с силой притяжения!
Ее смех позволил ему немного расслабиться и вспомнить, что она разделяет его чувства. Может, она еще передумает?
— Да, наверное. — Она положила себе китайский ролл с овощами и пирожок с курицей. — Но мне кажется: если мы начнем смешивать личные желания с взаимовыгодным деловым соглашением, наши отношения быстро скатятся в хаос.
Он запомнил слова «личные желания»; ему хотелось, чтобы она повторяла их снова и снова.
Опомнившись, он заметил, что его тарелка наполнена и она ждет, что он проводит ее к столикам, где можно поесть. Стараясь сосредоточиться, он положил ладонь ей на поясницу и повел ее к свободному столику у камина.
Опустив голову, он тихо сказал ей на ухо:
— По-моему, к хаосу приводит то, чем мы занимаемся сейчас. Мы стараемся убежать от влечения, которое никуда не уходит.
Она споткнулась, а может, просто резко остановилась. Только что они шли бок о бок, и вот она застыла на месте, глядя на него беспокойным взглядом.
— Тебе в самом деле так кажется?
Он оглядел большой зал Техасского клуба скотоводов, боясь, что их подслушают. Они стояли у колонны, украшенной анемонами, лампочками и золотистыми аквилегиями. Похоже, сейчас они остались наедине. Он заметил, что с противоположной стороны к ним пробирается подруга Джессики, Коринна Лоусон.
Времени мало!
— Наверное, я могу говорить только за себя. Но я бы лучше сел в самолет с неисправным двигателем, чем ежеминутно сражаться с желанием обнять и поцеловать тебя.
Она замерла. Потом спросила:
— Ты в тот день поэтому так внезапно уехал?
— Да. — Он живо вспомнил, как она выглядела, когда сработала сигнализация. Короткие шортики не скрывали аппетитных бедер. Тонкая блузка ничего не скрывала… — В тот день, когда сработала сигнализация, я включил камеру, чтобы собственными глазами увидеть, что происходит.
Она поняла и густо покраснела.
— Я знала, что одна у тебя дома, и не подумала, что меня может кто-то увидеть.
— Там и твой дом тоже, — негромко напомнил Оливер, не желая, чтобы она чувствовала себя неловко. — Ты сделала мне огромное одолжение, когда переехала…
— Значит, ты уже платишь мне за…
— Вот вы где! — воскликнула Коринна, приближаясь к ним. Судя по всему, она подслушала часть разговора. Оливер вел дела с цветочным магазином Коринны, «Ройял Блуме», поэтому был знаком с ней.
Коринна крепко обняла Джессику.
— Извини, что помешала. Я просто поздороваться. Тебе весело?
— Мне весело. — Вежливая улыбка Джессики казалась уклончивой. — Мы с Оливером только присели поесть.
— Тогда не буду вас задерживать. — Коринна повернулась к нему. Ее зеленые глаза смотрели явно оценивающе. — Рада снова видеть тебя, Оливер. Поздравляю с помолвкой! Я очень люблю Джессику.
Он расслышал угрозу в ее словах и пожалел, что она застала их во время неприятного разговора.
— Я тоже. — Он взял Джессику за руку, поднес ее к губам и поцеловал. — Спасибо тебе.
Они сели за столик в углу зала. Вокруг них по-прежнему было шумно.
Положив на колени салфетку, Джессика набросилась на него:
— Оливер, если тебе плохо в собственном доме, я сегодня же уеду!
Они не пробыли на вечере и часа, а нервы у нее были натянуты до предела из-за того, что он был рядом. Точнее, из-за поцелуя, после которого она забыла обо всем, кроме него. Краткое прикосновение губ напомнило ей: тщетно бороться с влечением, даже если пытаться не обращать на него внимания. Кожу щипало, как будто она слишком сильно растиралась мочалкой в душе. Она чувствовала на себе взгляд Оливера. Он обдумывал ее слова и свой ответ. Молчание затянулось и стало неловким.