— Я скучал по тебе, — произнес Оливер, ведя ее в гостиную.
Она шла с ним легко, как если бы они репетировали танец.
Она сбросила босоножки. Они стали раздевать друг друга, рубашка и смокинг полетели на пол, а ее платье спустилось до талии к тому времени, как они очутились на пороге спальни.
Она тяжело дышала. Сердце бешено колотилось. Если бы это была симфония, сейчас вступили бы ударные. Она едва не рассмеялась. О чем она только думает? Но ей хотелось ощутить тепло Оливера. Его силу.
— Я мечтала об этом, — призналась она между поцелуями, расстегивая его пояс.
— Я ни о чем другом не мечтал, — вздохнул он, развязывая ленту, соединяющую части платья. — О тебе. О нас вместе.
Она надолго закрыла глаза, упиваясь его словами. Ее платье с тихим шелестом упало на пол. Прохладный воздух ласкал кожу.
А может, ей стало холодно от жаркого взгляда Оливера? Он смотрел на ее простой белый бюстгальтер-бандо и трусики танга. Хотя она часто покупала одежду в секонд-хенде, на нижнее белье она денег не жалела, прекрасно понимая, что оно предназначено для него. Что он будет трогать ее везде.
Огонь в его зеленых глазах стоил каждого потраченного цента!
— В таком случае, надеюсь, сегодня ты наешься досыта. — Сняв с него пояс, она положила руку ему на живот.
Он схватил ее за запястье. Рука застыла.
— Чтобы утолить такую жажду, понадобится не одна ночь.
Его пробирала дрожь. Как будто все передавалось от него к ней, она вся затрепетала.
Никогда еще она так сильно не хотела мужчину!
— Тогда хорошо, что я тоже здесь живу.
Если она думала, что прежде его взгляд был страстным, теперь он превратился в жидкое пламя. Он подхватил ее на руки и прижал к себе. Из него вырвался тихий, голодный стон. Она дышала хрипло и часто. Обвила ногами его талию, прижавшись своим женским естеством к его мощной эрекции.
Если бы не оставшаяся одежда, он уже был бы в ней!
Он обхватил ее за ягодицы и плотно прижал к себе. Она едва не задохнулась. Напряжение постепенно нарастало.
Она зарылась пальцами в его волосы и прижималась к нему, а он проводил ладонями по ее бедрам и ласкал ей колени. Кто знал, что на коленях тоже есть эрогенные зоны?
Однако от прикосновения Оливера она вся дрожала. Она хрипло шептала что-то и тяжело дышала, потому что в голове не осталось ни одной связной мысли. Сейчас!
Дрожащими пальцами она расстегнула его брюки. Погладила его через трусы и пожалела, что нельзя сбросить их усилием воли.
Тихо выругавшись, Оливер прислонил ее к зеркальной двери гардероба. Прохладное стекло приятно ласкало перегретую кожу.
Их взгляды встретились. Она обхватила его ногами. Он склонился вбок, выдвинул ящик стола. Достал пакетик…
Радуясь, что он сохранил рассудок в то время, как она была сосредоточена только на нем, Джессика взяла у него пакетик и, когда он приспустил брюки и трусы, сама надела на него презерватив. Сдвинула трусики, чтобы ему хватило места.
Потом он проник в нее… проникал глубже и глубже. Она запрокинула голову. Ее накрывали волны наслаждения.
Она впилась ногтями ему в плечи, сдавила ему бедра коленями. Он проник в нее на всю глубину.
Она извивалась и стонала. Оливер лизнул ее в шею и сдернул с нее бюстгальтер. Когда он обхватил губами набухший сосок, она испытала потрясающее удовольствие. Она хотела, чтобы это продолжалось вечно. Потому что так удовлетворить ее страсть мог только он.
Его пальцы и язык творили чудеса. Как искусный музыкант, он извлекал из ее тела все новые ноты.
— Да, да, да! — воскликнула она, вцепившись ему в плечи. Мышцы его напряглись.
Потом он ворвался в нее со всей силой. Разрядка была мощной, заставив ее забыть обо всем, кроме той радости, которую он ей доставил. Через несколько секунд, когда она немного успокоилась и к ней вернулась способность соображать, Оливер повел ее к широкой кровати в дальнем углу комнаты. Она лишь мельком заметила бежевые плюшевые подушки, служившие изголовьем. Темно-серое покрывало было отдернуто, и она увидела простыни того же цвета, но светлее оттенком.
Она легла на середину. Оливер оказался сверху. Он приподнялся на локтях. Его зеленые глаза на миг встретились с ее глазами — и вот он снова ворвался в нее, совершая долгие и глубокие движения. Ритмичные.
Она снова закрыла глаза. Хотелось просто ощущать его. Она чувствовала, что он уже близок… И вот, крепче сжав ее, он бросился в пропасть блаженства. Она не отставала: Джессику накрыл новый оргазм, сильнее прежнего.
Она не знала, сколько прошло времени, пока они лежали рядом, удовлетворенные и усталые.
Оба тяжело дышали. Она провела ногтями по его спине. Он убрал волосы от ее лица.
Неужели прошло лишь несколько минут? Час? Джессика знала одно: к тому времени, как Оливер укрыл их одеялом, в комнате стало гораздо прохладнее. Он прижал ее к себе. Ее голова оказалась у него на груди. Может, он хочет избежать неловкости, чтобы не говорить о том, что сейчас произошло? Она была совершенно уверена, что земля сдвинулась. Возможно, и горы тоже.
Скорее всего, что-то сдвинулось только в ее сердце.
Она боялась думать о произошедшем; если начнет думать о сердце, то поймет, что в нем образовалась широкая трещина. И, несмотря на все ее лучшие побуждения, она впустила туда Оливера.
Сегодня ей сложно было анализировать собственные чувства. Как она могла влюбиться, если не верит в любовь и романтику? Она совершает серьезную ошибку. Поэтому она положила руку на широкую грудь Оливера и позволила себе забыть обо всем в сладкой истоме. Она заслужила ночь жара и страсти. И он тоже.
Завтра им нужно будет обсудить последствия их ложной помолвки. Она знала, что будет нелегко. Но она не собиралась делиться своими мыслями с Оливером, ведь он неизменно повторял, что их соглашение исключительно деловое. Она напомнит ему о том, что в перспективе последствия скажутся и на их близких. Даже если оставить за скобками ее новые чувства к Оливеру, Джессика понимала: они не имеют права и дальше лгать тем, кого любят.
Глава 11
Оливер переложил блинчики на встроенную сковородку, крутой кухонный гаджет, которым он никогда раньше не пользовался. Правда, ему раньше ни разу не хотелось приготовить своей партнерше завтрак после ночи жаркого секса. Наверное, дело в том, что Джессика — не просто еще одна партнерша и их связывает не только интимная близость. Он пока не был готов думать о подробностях, ведь впереди их ждал целый совместный день.
И он не собирался тратить напрасно ни единой секунды времени.
Он проверил свое расписание и позаботился о том, чтобы в конце недели у него не было важных встреч. Более того, его график стал облегченным вплоть до следующих выходных, когда «Нексус» устраивал прием у него дома в честь успешного слияния, которое почти вдвое увеличивало клиентскую базу нью-йоркского филиала. Оливер хотел, чтобы новое руководство чувствовало себя уверенно в более крупной компании, и надеялся, что этому поможет личный подход. В следующую пятницу к нему приедет около пятидесяти человек — руководство нью-йоркского филиала с супругами. Им подадут напитки, и они устроят танцы под звездами. Он напомнил себе: спросить Джессику, знакома ли она с музыкантом, приглашенным играть на вечере.
Уменьшив огонь, Оливер переложил блинчики на тарелку и поставил ее подогреваться, а затем приступил к яйцам. Он услышал, что Джессика выключила душ, и решил, что она скоро появится.
Он заставлял себя не думать о Джессике, голой и еще влажной после душа… Иначе он никогда не закончит готовить ей завтрак.
Разбивая первое яйцо в сковороду, Оливер услышал звонок у парадной двери. Он понятия не имел, кто может прийти до девяти утра в субботу. Посмотрел в телефон, надеясь, что за дверью кто-то, кого можно игнорировать. Однако увидел, что на крыльце стоит его мать. Придется открыть! В руках Фиона Прайс держала пластиковый контейнер, почти наверняка с какой-то домашней выпечкой. Оливер вздохнул с облегчением: значит, с отцом все в порядке.
Раз мама печет, значит, пришла не для того, чтобы сказать, что отцу стало хуже. И одета она в платье в цветочек и розовый кашемировый кардиган — скорее всего, собирается на встречу своего книжного клуба или направляется на фермерский рынок с подругой. Она любила заниматься такими делами в субботу. Он с досадой вздохнул, решив выпроводить ее как можно скорее.
Выключив огонь под сковородой, Оливер направился к двери, радуясь, что успел надеть спортивные штаны и чистую футболку.
Он бегло подумал, не послать ли Джессике эсэмэску, предупредив, что у них гостья, но решил: она и так скоро поймет, что они не одни.
— Мама! — Оливер открыл дверь и посторонился, впуская ее. — Заходи. Я как раз готовил завтрак для нас с Джессикой. Если хочешь, присоединяйся.
— Доброе утро. — Войдя, мама обняла его и поцеловала в щеку. — Я еду к Дженни на заседание книжного клуба. Хотела завезти оладьи с яблоками — только что пожарила.
Она поставила пластиковый контейнер на стол рядом с вазой с белыми тюльпанами и, понизив голос, продолжала:
— А еще у меня к тебе вопрос.
Судя по ее тону, речь шла о чем-то важном, тем более что она специально приехала к нему. Ее подруга Дженни жила совсем рядом, на другом конце города. Оливеру показалось, что маме немного не по себе.
— Не хочешь сесть?
— Нет, спасибо. Просто хотела узнать, не против ли ты, если я попрошу Джессику позаниматься с твоим отцом музыкотерапией. — Скрестив руки, она посмотрела на него в упор. — В больнице мне показалось, что ты против.
Оливер понимал, что Джессика может выйти в любой момент. Из спальни не доносилось ни звука. Но он пока не был готов обсуждать с ней такие вопросы, ведь их будущее по-прежнему оставалось неопределенным. Точнее, его мысли об их будущем отличались от того, что думали его родственники.
— Нет, я вовсе не против…
Мама перебила его, взяв обе его руки в свои: