– «Я как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса и пустился во весь дух по дороге в Пятигорск. Я беспощадно погонял измученного коня, который, хрипя и весь в пене, мчал меня по каменистой дороге», – начала я цитировать по памяти, рассматривая в небе пушистые облака. Мы как раз ставили этюд по Лермонтову, поэтому эти строчки прочно засели в моей голове.
– «Мысль не застать уже ее в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце! – одну минуту, еще одну минуту видеть ее, проститься, пожать ей руку… Я молился, проклинал, плакал, смеялся… нет, ничто не выразит моего беспокойства, отчаяния!.. При возможности потерять ее навеки Вера стала для меня дороже всего на свете – дороже жизни, чести, счастья!..»
Недалеко от нас в этот момент с отчаяньем вскрикнула какая-то птица.
– «Я все скакал, погоняя беспощадно… Я стал замечать, что конь мой тяжелее дышит; он раза два уж спотыкнулся на ровном месте…»
– Вот-вот! – встряла Таня. – Про лошадку.
Я, поморщившись, негромко продолжила:
– «…вдруг поднимаясь из небольшого оврага, при выезде из гор, на крутом повороте, конь грянулся о землю. Я проворно соскочил, хочу поднять его, дергаю за повод – напрасно: едва слышный стон вырвался сквозь стиснутые его зубы; через несколько минут он издох…»
Таня подавленно молчала.
– «Я остался в степи один, потеряв последнюю надежду; попробовал идти пешком – ноги мои подкосились; изнуренный тревогами дня и бессонницей, я упал на мокрую траву и как ребенок заплакал».
Теперь мы обе молчали. В этой таинственной лесной тишине слышался только мерный шелест листьев.
– Честно? – начала Таня. – До этого дня мне не было жаль Печорина. Ну ни капельки.
– Теперь ты посмотрела на героя под другим углом?
– Возможно, – уклончиво ответила Танюха.
– Все это ужасно грустно. И драматично, – сказала я. – Стыдно признаться, я бы тоже хотела испытать нечто подобное в жизни. Письмо, погоня… Только чтобы меня обязательно догнали. Я люблю хеппи-энды.
– Письмо? – искренне удивилась Таня. – Ну уж нет. Ты, Саша, точно не в то время родилась. Письма, театры…
– Я, например, люблю получать открытки от друзей и родственников по почте, когда они путешествуют, – сообщила я. – Ты ведь предлагала мне отправить послание подругам с почты.
– Так я ж шутила. Это вообще старомодно… Эх, а еще городская!
– Много ты понимаешь, – засмеялась я. – А вообще мы можем с тобой во время учебного года созваниваться по скайпу. Я помогу подготовиться тебе к поступлению… Как ты к этому относишься?
– Шутишь? – воскликнула Таня. – Как я могу к этому относиться? Конечно, я за!
Придерживая ведерко, полное земляники, я аккуратно приоткрыла калитку и прошла на наш участок. Странно, что Пуговка меня не встречает. Неужели опять выскочила на улицу без присмотра? Если раньше я не придала бы этому никакого значения, то теперь сердце мое учащенно забилось. Вряд ли кто-то в Николаевке открыл охоту на мою собаку. Но если здесь по улицам ездит псих, которому все равно, кого давить ни за что ни про что…
– Пап? – крикнула я, бредя по заросшей травой тропинке к дому.
Отец тут же вышел на веранду.
– Ого! Какой улов! – кивнул он на мое ведерко. – А Митька с Пу на речку ушли.
– Понятно, – облегченно вздохнула я. – А это вам.
Я протянула отцу ведро с ягодами.
– Как много! – восхищенно проговорил отец. – Ты наша кормилица.
Я смущенно улыбнулась. Решила не рассказывать отцу, что себе в живот я спрятала земляники куда больше, чем сейчас в этом ведре.
– Хорошо в лесу? – спросил вдруг отец.
– Очень! – отозвалась тут же я.
– Думаю тоже прогуляться, – задумчиво сказал папа. – Ты одна здесь не заскучаешь?
– Нет, что ты! – заверила я отца. Он все время торчит дома с какой-то непонятной книгой в руках. Я уже готова была силком его выгнать за калитку. – Сейчас пообедаю, да тоже на речку пойду. К Митьке.
Отец кивнул.
– А вечером баньку опять можно затопить, – предложил папа. – И попить чай с твоей земляникой.
Проводив родителя, я тут же бросилась в дом. Вчера вечером на домашнем совете было принято решение вернуть мне и Митьке телефоны. Отец посчитал нецелесообразным оставлять нас без связи, учитывая, в какую ситуацию попали мы с Пуговкой. Папа с таким разочарованием протягивал нам гаджеты, что мы с Митей договорились пользоваться ими только в самом крайнем случае. Я решила, что звонок Тасе – подходит под этот критерий. Конечно, будь дома Митька, он бы развопился, что так нечестно и это не экстремальная ситуация. Но что он знает о девчонках? Мне необходимо выговориться! Наверняка и у подруги накопились какие-то новости за ту неделю, что мы не виделись. Главное, чтоб она уже в Турцию не укатила.
Я поднялась в нашу с Митей комнату и схватила с тумбочки телефон. Включив его, на дисплее я не обнаружила ни одной «антенны».
– Вот черт! – пробормотала я. Нужно успеть поговорить с Тасей, пока Митька с речки не вернулся.
Я выбежала на улицу. На веранде не ловит. Та-а-ак. Я спустилась с деревянных ступеней. У дома тоже нет сигнала. Что ж мне, на крышу лезть? Я задрала голову. Вообще-то я очень боюсь высоты, поэтому эту идею сразу отмела.
Я шла вдоль нашего участка с вытянутой вперед рукой. Не ловит, не ловит, не ловит… Опа! Одна «антенна». Блин, пропала. Наверное, со стороны я смотрелась нелепо. То поднимала руку, то опускала ее, то приседала, то подпрыгивала. Наконец я дошла до конца и уперлась в куст вишни, который стоял на границе с соседним участком, где жил Игорь. Круто! Целых две «антенны». Вот почему у них и гамак тут расположен. Здесь довольно сносно ловит сеть.
Я нашла Тасин номер и нажала «вызов». Если подруга уже в Турции и я попаду в роуминг, то деньги мои со счета улетят безвозвратно до конца лета. Не сознаешься ведь при Мите, что воспользовалась «крайним случаем», позвонив подруге, чтобы просто потрещать.
– Алло, Сань? – тут же отозвалась Тася.
– Ты в Турции? – сразу решила уточнить я.
– Нет, я сейчас… Ик! – ответила Тася.
– Где-где? – не поняла я.
– Дома, говорю!
– А Турция как же? – спросила я. Похоже, связь тут вообще никакая.
– Турция? – отозвалась сердито Тася. – Да ну ее в… Ик!
Я вздохнула. Вот и поговорили. Тут дежурными фразами-то не обменяешься толком, не то что расскажешь о таинственной усадьбе.
– Ленка в последний момент… Ик! – начала рассказывать Тася.
– Что Ленка? – поморщилась я.
– Ветрянкой, говорю, заболела, прикинь? На старости лет. И что мне одной в эту Турцию… Ик! Ты меня слышишь вообще?
– Слышу.
– Ой, Сань, ну и связь… Ты там… Ик! В глуши какой-то… Ик! Плохо тебя слышу!
– Аналогично! – отозвалась я.
Ух, а какие ягодки симпатичные перед глазами. Интересно, чья это вишня: наша или уже соседская? На вид ягоды казались вполне спелыми. Я сорвала одну и тут же отправила себе в рот. Ух, е-мое! Вкуснотища!
– Ой, представляешь, кто живет с нами по соседству… – начала я, поглядывая на участок Игоря сквозь ветки вишни. Сейчас там никого не было.
– Погоди… пропадаешь, – сердито отозвалась Тася.
– На соседней даче живет Игорь.
– Кто?
– Игорь!
– Ик!
– Ты слышала меня? – злилась я.
– Нет! Кто… Ик!
– Игорь! Из нашего института! С продюсерского!
– Игорь? – опять отозвалась Тася на том конце провода. Что за глухой телефон?! – Говорю ж, ты пропадаешь!
– С продюсерского! – упрямо повторила я.
– Какой Игорь? – услышала я будто в сотый раз.
– Николаев, блин! – гаркнула я.
– Ха-ха… Ик! Ха! – раздалось в трубке. – Мухина, да ты гонишь!
Я присела на корточки рядом с вишней. Здесь внизу ее было еще больше. Я набрала полный рот ягод. По руке тонкой струйкой побежал красный сок.
– А ты думала, почему Николаевка так называется? – хмыкнула в ответ я, выплевывая косточки.
– О, Санек! Я тебя впервые отлично слышу, – голос Таси теперь зазвучал чисто.
– Погоди! – Я на секунду убрала трубку от лица и взглянула на экран. – Слушай, точно, все «палочки» поймала.
Сидеть, правда, здесь было не очень удобно. Зато ягод внизу много. Обожаю лето!
– Теперь правду рассказывай, – проговорила Тася. – Не может Игорь Николаев жить с тобой по соседству.
– Это еще почему? – притворно оскорбилась я.
– У него на это пять причин, – рассмеялась подруга. – Серьезно, что за Игорь?
– Да с продюсерского!
– Филатов, что ли?
– Наверное, – растерянно проговорила я. Честно сказать, не знала, какая фамилия у наших соседей.
– Круто! Он лапочка, – довольно откликнулась Тася. – Ты же помнишь, я по нему в начале года сохла?
– Помню, – поморщилась я. В таком положении у меня уже затекла нога. И, кажется, я все-таки объелась…
Рассказать Тасе, что Игорь меня поцеловал? Или не стоит? Вообще-то мы всем друг с другом делимся. Тем более что чувств к этому парню моя подруга больше не испытывала. Это точно. У нее был бурный роман с Демидом с актерского.
– Слушай, мне кажется, я этому Игорю нравлюсь, – негромко проговорила я. Ногу начало покалывать. Отсидела. Я попробовала поменять положение.
– Что? – отозвалась Тася. – Ик! Ты куда ушла? Опять пропадаешь…
– Никуда я не ушла. Игорю, говорю, нравлюсь. Кажется…
– Ик! Я тебя не слышу-у!
– Я! Нравлюсь! Филатову! – проголосила я в трубку.
– Кхм, – донеслось до меня откуда-то сбоку.
Бросив мимолетный взгляд на куст вишни, я на мгновение опешила.
– Все, Тась, тут сеть не ловит. Потом позвоню еще! – прошипела я в трубку, поспешно нажимая на «отбой». Там, за кустом, я разглядела загорелые мужские ноги в шортах. И в очень даже знакомых кедах. Я убрала телефон в карман и начала медленно подниматься с земли. Не может быть! Это ж надо так облажаться. Молодец, развопилась о личной жизни на всю Николаевку. Мамочки, как стыдно!
Я встала на ноги и осторожно раздвинула ветки руками. Сразу встретилась со смеющимися карими глазами.