— Все это хитро придумано, но что поделаешь, — усмехнулся старик. — Если я хочу выйти в отставку в звании полковника, то до окончания войны я должен заработать генерал — майора.
Стивенс пододвинул кресло к столу.
— Я, разумеется, не могу вам дать полные гарантии. Никто не может абсолютно гарантировать такое продвижение за короткий срок. С моей стороны было бы непорядочно давать определенные обещания. Но я думаю, что ради такого дела стоит потрудиться и, разумеется, следует все спланировать заранее.
Прелл кивал, не находя от волнения слов. Он был покорен откровенностью и джентльменской порядочностью старого полковника, и у него захватывало дух от перспективы такой стремительной карьеры.
Именно откровенность и порядочность Стивенса побудили Прелла обратиться к старику за советом, когда через месяц он узнал, что влип в историю с Деллой Мей.
Собственно, идти больше было не к кому. Не к Стрейнджу же — что он может посоветовать? Кроме того, после их первого разговора он еще два — три раза по разным поводам бывал у Стивенса: тот объявил, что дверь его кабинета всегда открыта для кавалера Почетной медали. Прелл уже смотрел на полковника почти как на отца. Да и как может быть иначе у мальчишки из Западной Виргинии, который, сколько помнит себя, всегда был сиротой. Ни Уинч, ни Стрейндж для такой роли не подходили.
Может, разговор был не совсем такой, как Прелл рассказывал потом, на свадьбе, Стрейнджу, но в целом рассказывал верно. Вряд ли уж он мог заделать ей ребенка в самый первый раз, со своими-то больными ногами, как только они легли наконец по-настоящему в постель. Нет, не в первый. Но уж в первые несколько дней — это точно. Проклятые колени болят, как тут выдержишь, хотя он старался быть осторожным. Да и оторваться они друг от друга не могли. И вот через пару-тройку недель приходит она и объявляет, что у нее «нет этого дела». Смотрит перепугано, а у самой вид такой довольный, торжествующий, как будто бой выиграла. Светится вся, подлая, ну, тут он и понял: попался-таки!
— Жениться, жениться без всяких разговоров! — воскликнул Стивенс, едва Прелл успел выложить ему как на духу, что случилось. — Это единственный достойный выход.
Прелл был готов к такому ответу, но ему нужно было время, чтобы свыкнуться с мыслью о будущих переменах.
— Есть, наверно, и другие способы решения, сэр… То есть если посмотреть на это как на математическую задачку. Должны быть.
— Например.
— Ну, например, не жениться, и все. Это ведь часто здесь бывает, сэр. И я не первый, и она не последняя. Поедет к себе домой и родит потихонечку. Мамаша работать будет, а она с ребенком. Или наоборот. Так ведь делают. А мне еще поездки предстоят и перевод.
— О чем вы говорите, дружище? Как же так? Что ее отец скажет? Где он, кстати?
— Он в армии, сэр, на тихоокеанском. Кажется, на Новой Гвинее.
— У Макартура, — пробормотал себе под нос Стивенс.
— В войсках связи.
— Слава богу, не в пехоте. Ну-с, какие еще есть гениальные идеи?
— Можно еще аборт сделать. На Южной Главной улице есть один доктор… где-то за Бай-стрит принимает, около черного города. У ребят адресок есть. Да и у нее тоже имеется.
— Погубить человеческую жизнь? Ну уж нет! — возмутился Стивенс.
— Какая там жизнь, — защищался Прелл, — полтора месяца всего.
— Все равно! Человеческая жизнь — это самое ценное, — твердо изрек старый вояка. — М-м… А откуда у нее этот… этот «адресок»?
— Говорит, от подруги. На всякий пожарный взяла.
— Понятно… Скажите, у вас полная уверенность, что отец — вы?
— «Нет» легче всего сказать. Но если по чести, как мужчина мужчине, то да, полная.
— Тогда и надо поступать как полагается порядочному человеку, — строго сказал Стивенс. — Развлечься всякий не прочь, а вот платить за это не любим. Мы, мужчины, обязаны оберегать женщин, не давать их в обиду. Они нуждаются в нашей защите. На этом зиждется вся наша цивилизация. Дд-а… а мать этой девушки — она знает?
— Знает, — отмахнулся Прелл. — Она с ней первым делом поделилась.
— Вот как? — протянул Стивенс, не сводя глаз с Прелла. — Ну и что же мамаша?
— Она? Обеими руками за то, чтоб мы обженились. Говорит, из меня артист может выйти, кинозвезда.
— Что?!
Прелл пожал плечами.
— Говорит, раз я буду в этих поездках, у меня завяжутся нужные знакомства с голливудчиками. Даже расписывала, как можно сделать многосерийный фильм — я играю хозяина ранчо где-нибудь на Западе, в инвалидной коляске по поместью разъезжаю. Думает, что я сделаюсь вроде Хоплонга Кэссиди или Джона Уэйна.
— Ну и ну!
— Она малость не того, сэр. И вообще у нее тут мужчина есть в Люксоре, при штабе Второй. Она хочет переехать в город, к нему. Вот и рассчитывает: как сбагрит Деллу Мей с рук, так она — вольная птица.
— А муж на Новой Гвинее — он знает об этом?
— Вряд ли, сэр. Откуда?
— Может быть, дочь написала.
— Нет, не думаю.
Удивление в глазах полковника росло.
— Все равно ей, она такая.
— Догадываюсь. И вы общаетесь с этой женщиной? С мамашей, я имею в виду?
— Мало, сэр. Но иногда приходится.
Стивенс еще раз пристально поглядел на Прелла и вздохнул.
— Да, попал в переплет, парень, ничего не скажешь.
— Попал, сэр, чего тут сказать.
Сердито хмурясь, Стивенс уставился в стол, как будто стол и был виноват в случившемся, потом решительно вскинул голову.
— Если хотите знать мое мнение, скажу: надо жениться. Вы обязаны жениться, несмотря ни на что. Это ваш долг. Кроме того, как знать — может, она действительно любит вас.
— Орден она на мне любит, вот что, — угрюмо ответил Прелл.
— Все равно обязаны жениться. Ребенку нужно имя. — Полковник машинально рисовал какие-то фигуры на листе бумаги.
Так или иначе Прелл знал, что услышит именно это. Оно словно бы носилось в воздухе еще до того, как он пришел к полковнику. Может статься, он и пришел к Стивенсу как раз затем, чтобы услышать от него подтверждение.
— Если вы так считаете, я готов, сэр.
Полковник обвел фигурку размашистым кругом, потом еще двумя и отбросил карандаш.
— Да, именно так! Вы подали мне превосходную мысль. Я думаю, мы сумеем извлечь пользу из этого случая. Мы вас разрекламируем. — И Стивенс принялся излагать идею проведения в госпитале бракосочетания.
Даже сейчас, в Канзас-Сити, Прелл не знал, в какой мере эта идея повлияла на его окончательное решение жениться, хотя понимал, что повлияла. Кроме того, как сказал Стивенс, «если не подойдете друг другу, всегда можно получить развод. Зато у вашего сына будет имя». Так и сказал — сына. Хотя откуда он знал, что родится сын, одному богу известно. Делла Мей была уже на пятом месяце, но никто, даже врач, конечно, понятия не имел, кто будет — мальчик или девочка.
Пересиливая себя, Прелл снова встал с кровати и пошел к бару налить себе еще.
Часы на руке показывали десять тридцать. Скоро прекратят подавать ужин в номера, и если он сейчас же не сделает заказ, то придется обойтись осточертевшими сандвичами с индюшатиной.
Но есть ему не хотелось. Он взял стакан с неразбавленным бурбоном, присел на край кровати и не спеша выпил. Затем снова улегся и попытался погрузиться в сон, из которого его так бесцеремонно выхватил Стрейнджев звонок.
После свадьбы вся чувственность Деллы Мей как испарилась. То она устала, то болела спина, то тошнило. Напрасно Прелл доказывал, что за два дня, прошедших со дня свадьбы, никаких изменений в ее состоянии произойти не могло, — Делла Мей была неумолима. Стивенс преподнес им в качестве свадебного подарка номер в «Клэридже» на четыре дня, оплачиваемый из рекламного фонда гостиницы. Все это время Прелл почти не притрагивался к Делле Мей и получил в результате такое же удовольствие от медовой недели, как и в самом начале, когда она только появилась в их отделении и он был совсем плох.
Выходило, что она втайне питала отвращение к своей же пылкости, и теперь эта ее пылкость вытекла, как ртуть из треснувшего градусника, и осталась только пустая ломкая трубка с ничего не говорящими делениями, которыми раньше измерялся сердечный жар.
Выходило, что, укрепив брачным свидетельством тылы и прикрыв им фланги, она готова теперь стойко сражаться за свои так называемые принципы. И за самый очевидный из них: истинная южная леди должна обязательно с брезгливостью относиться ко всему, что касается секса.
Прелл еще глубже зарылся головой в подушку.
Сон подступал медленно, толчками, как будто порывами крепнущего, грозящего перейти в бурю ветра, он гнал и крутил летучие снежные хлопья, которые заметали землю белым безмолвием. Наконец Прелл уснул, и сразу же пошли кошмары. Или ему показалось, что уснул, потому что по-настоящему спала только одна его половина, а другая не могла отвести взгляда от навязчивых видений.
Ему снова привиделись его отделение и их разведка. Ребята снова и снова цепочкой шагали перед ним, и другая, бодрствующая его половина с ужасом смотрела на них и удивлялась, почему они так долго не приходили к нему. И на этот раз среди них, с ними был Лэндерс.
Но странная вещь: он никак не мог в точности определить, где же Лэндерс. Он то маячил среди убитых, то возникал вместе с ранеными. Приподнявшись на самодельных носилках, Прелл оглядывался назад и ясно видел обоих убитых — Кроужера и Симса, но рядом был и Лэндерс, или вроде бы рядом. Потом он пересчитывал раненых, все выходило точно, сколько их и было, но в веренице искаженных лиц он узнавал лицо Лэндерса. Прелл по очереди вглядывался в каждого, про себя называл каждого по имени, и Лэндерса среди них не было. Но он знал, что он тут, с ними.
Прелл проснулся в поту. Видение не посещало его уже порядочное время. И никогда, ни разу ему не снился Лэндерс.
Было уже за полночь. Он знал, что теперь не уснет, как ни старайся. Механически, как от сильного толчка, он тяжело поднялся с постели, ступая нетвердыми ногами, подошел к телефону и набрал номер штабного люкса Джерри Курнца. Гульба, само собой, в самом разгаре.