— Ксавье? — тихо спросила я, смутившись.
— Хм, — послышался его приглушенный ответ. Он медленно поднял голову. — Ты должна была сказать мне, — сказал он голосом и глазами, полными сожаления.
— Зачем? Это не так уж и важно.
Он улыбнулся, как будто я пошутила, только он был в курсе, что это не правда.
— Ты же знаешь, что это не так.
— Ну и что, — тихо сказала я. — Ты лишил меня девственности. В какой-то момент это должно было случиться.
Эти слова прозвучали почти как правда. Но мое сердце говорило совсем другое. Возможно, Ксавье заметил это, потому что покачал головой.
— Пока нет. Вошла только моя головка. И она упирается в твой барьер. — Он поморщился. — Вот что я думаю. Ты становишься все туже, а я все еще не могу войти, так что это должна быть твоя девственная плева, или я не знаю… черт.
Неужели Ксавье бредит?
— О, — сказал я неуверенно. — Слишком сильная боль для такого маленького прогресса.
Ксавье рассмеялся. Он поцеловал мой висок.
— Боже, Эви, в такой ситуации ты все еще шутишь.
Он приподнялся на руках и начал выходить. Я впилась пальцами в его плечи.
— Что ты делаешь? — недоверчиво спросила я. Я зашла так далеко не для того, чтобы заставить его отступить.
Он посмотрел на меня так, словно я сошла с ума.
— Я не собираюсь продолжать. Я не тот парень, который должен сорвать твою вишенку.
Я ненавидела эту формулировку и еще крепче сжала его.
— Не смей сейчас останавливаться, — сказала я яростно. Он нахмурился, глядя на меня.
— Ты уже внутри меня. Что значит еще пара дюймов?
— Больше пары дюймов. Ты видела меня голым, — дерзко сказал он.
Я фыркнула в ответ.
Затем он снова стал серьезным, его голос звучал тихо и убедительно.
— Эви, ты не можешь хотеть этого.
Гнев захлестнул меня.
— Ты хочешь сказать, что не хочешь этого сейчас, когда включил свет и можешь видеть меня целиком. — У меня задрожала нижняя губа. Дрогнула. Мне захотелось влепить себе пощечину.
Ксавье выглядел так, будто понятия не имел, о чем я говорю.
— Не говори глупостей.
Я попыталась откатиться в сторону, но когда он навис надо мной и его эрекция все еще была во мне, это было невозможно.
— Конечно. Зачем кому-то понадобилось трахать бедную толстую маленькую девственницу, особенно Ксавье Зверю Стивенсу?
Его рот тяжело опустился на мои губы, заставляя меня замолчать. Его язык проник в мой рот, заставив меня замолчать самым лучшим образом. После секундного удивления я ответила ему яростным поцелуем. А потом он опустился, его мускулистая грудь прижалась к моей груди. Он обхватил мою голову ладонями, заключая меня в клетку предплечьями. Он поцеловал меня в ухо, бормоча:
— Надеюсь, ты не пожалеешь об этом, Эви, как я.
У меня не было возможности обдумать его слова, потому что он бедрами подался вперед. Давление внутри меня стало почти невыносимым. Он посмотрел на меня сверху вниз, и на его лице появилось напряженное выражение. Мой взгляд остановился на нем, на более мягкой, обеспокоенной нотке в его серых глазах.
Я еще глубже впилась ногтями в его плечи, но он даже не поморщился. Он медленно глубже продвигался в меня, пока я не почувствовала, что мое тело поддается его давлению, а затем он полностью вошел внутрь. Воздух со свистом покинул мои легкие. Это было чертовски больно.
Он поцеловал меня в висок, потом в лоб. Мое сердце затрепетало от этого нежного жеста, так непохожего на Ксавье из бульварных газет. Наши тела были на одном уровне. Он был таким сильным и властным, что на этот раз я почувствовала себя маленькой и хрупкой, а не как пельмень, которым была. Я хотела сказать ему, что влюбилась в него много ночей назад.
— Мне бы очень хотелось, чтобы твой «мазерати» был компенсацией за размер твоего пениса, — сказала я, задыхаясь.
Он усмехнулся.
— Прости, Эви. Мне не нужно ничего компенсировать.
Как будто я этого не знала. Я снова поморщилась. Его большой палец погладил мою щеку, легко, почти нежно.
— Скажи мне, когда я смогу продолжить.
Я не была уверена, что это когда-нибудь произойдет. Мое тело определенно не одобряло его движения.
— У тебя такое выражение лица, как будто пытаешься решить сложное уравнение. Это секс, а не судоку.
Я засопела.
— Тебя же не разделили на две части.
Выражение его лица смягчилось.
— Так плохо, да?
И это выражение его лица стоило моей боли.
— У меня был опыт и получше.
— С кем же? — резко спросил он.
Я нахмурилась.
— Нет, не такой опыт. Ты первый, кто добрался до второй базы. И те несколько поцелуев, которые у меня были раньше, скорее были тревожными, чем запоминающимися.
— Американцы и ваши базы, — сказал он с усмешкой, затем понизил голос. — Ни один парень никогда не трогал твои чудесные сиськи?
— Это то, что привлекло твое внимание? — возмущенно спросила я.
Его глаза прошлись по верхней части моего тела с явным благоговением. Жар прилил к моим щекам.
— Они изумительны, — сказал он благоговейно.
Ксавье рассмешил меня, и постепенно напряжение в моем сердце ослабло. Я замолчала, снова ошеломленная мужчиной надо мной и внутри меня.
— Ты можешь двигаться, — тихо сказала я.
И он это сделал. Он был медленным и нежным, как будто у нас было все время в мире, и не сводил глаз с моего лица, даже когда его собственное становилось все более напряженным. Я могла бы наблюдать за ним вечно, если бы не эта маленькая проблема боли. Ксавье не колебался в своих толчках, и когда он протянул руку между нами и его пальцы нашли мое сладкое местечко, часть боли исчезла. Не была уверена, как долго он сможет продолжать, но его выносливость была восхитительна. В конце концов, я осмелилась прошептать:
— Ты скоро кончишь?
Брови Ксавье сошлись на переносице.
— Я хочу, чтобы ты первая это сделала.
Восхитительно, но нереально. — Не думаю, что смогу, — выпалила я, покраснев.
Ксавье приостановился.
— Так плохо? Мне остановиться?
— Я хочу увидеть, как ты кончишь, — призналась я.
— Не хочу причинить тебе еще большую боль.
— Пожалуйста, Ксавье.
Что-то в его глазах изменилось, что-то, что наполнило мою грудь теплом.
Он легонько поцеловал меня.
— Я буду быстр и долго не протяну, если позволю себе расслабиться. Ты охренительно тугая. — Он немного ускорился, его толчки стали глубже, чем раньше.
Я вцепилась ему в шею.
— Кончи.
Он начал двигаться быстрее и сильнее, чем мое тело желало, но я хотела увидеть, как он кончит. Не думала, что когда-либо хотела чего-то большего.
А потом он наконец-то напрягся, его голова упала вперед, когда он дернулся внутри меня. Пот струился по его груди. Я скользнула пальцами по тонким темным волосам, по стальным мускулам его тела. Ксавье выдохнул, его живот напрягся. Какое-то время он оставался в таком положении, и я не могла не испытывать глупого чувства триумфа оттого, что такой человек, как он, хочет меня.
Он отстранился и позволил себе упасть на кровать рядом со мной, прежде чем скользнул рукой под мою талию и притянул меня к себе, как будто я ничего не весила. Я прижалась лицом к его груди, удивляясь биению его сердца, его мускусному запаху.
Я была совершенно и полностью влюблена.
К пульсации между ног присоединилась еще одна боль, ощущение пустоты в груди, потому что Ксавье не занимался любовью. Он даже не ходил на свидания. Он трахался и бросал. Все это знали.
— С тобой все в порядке? — спросил Ксавье глубоким, рокочущим после секса голосом, который я никогда раньше не слышала, голосом, похожим на теплый мед и хрустящие осенние листья.
У меня перехватило дыхание.
Ксавье напрягся.
— Эви?
— Я в порядке, — сказала я тихо, но твердо.
Ксавье отстранился, вероятно, чтобы посмотреть мне в лицо, но я крепче прижалась щекой к его груди, боясь, что мои чувства к нему станут ясны как день.
— Я хочу видеть твое лицо, — пробормотал он. В его голосе было что-то такое, чего я не узнала. Любопытство взяло верх, и я наконец-то подняла голову.
Темные брови Ксавьера были сдвинуты, короткие волосы взъерошены, а в глазах светилось чувство вины. У него не было причин чувствовать себя виноватым. Все, что было между нами, было моим выбором. Он ничего не сказал, только посмотрел мне в лицо, и я ему позволила. Я не спеша любовалась им, темной щетиной, окутывающей его сильную челюсть и острые скулы, пронзительным серым цветом его глаз, как летнее небо перед надвигающейся бурей, этими губами, способными на самые яростные ухмылки в истории человечества. Любовь не была частью плана.
— Я сделал тебе больно? — тихо спросил он. Его беспокойство усилило мои эмоции, и мне потребовалось немало усилий, чтобы не показать этого на моем лице.
— Становится все лучше. — У меня было чувство, что настоящая боль еще впереди, утром, когда суровая реальность ударит меня по лицу. — А теперь можем мы поспим?
Он кивнул, но выражение сожаления и вины не исчезло, и я знала почему: он тоже думал о завтрашнем утре.
Я поцеловала Ксавье один раз, легко, нежно, затем прижалась щекой к его твердой груди. Он повернулся, и свет погас. Мне потребовалось некоторое время, чтобы почувствовать усталость, и еще больше времени, чтобы заснуть.
Глава 14
Солнце щекотало мне лицо. Я открыла глаза, глядя на знакомый горизонт, на синее небо позднего лета над мостом Харбор-Бридж. Сразу поняла, где нахожусь, и боль напомнила мне, что произошло. Я слишком часто бывала здесь по утрам, собирая осколки после того, как Ксавье заканчивал со своим последним «завоеванием».
И теперь тем самым «завоеванием» была я, только никто не говорил мне красивую ложь. Кровать сдвинулась под чьим-то весом. Он все еще был здесь?
Надежда затопила меня. Я медленно перевернулась, пока не посмотрела в его сторону.