Мы провели еще одну встречу на следующий день, 28 мая, но ко времени отъезда Павловского вместе с Подгорным мы так и не пришли к соглашению. Для меня ирония была в том, что в то время, как мы не могли договориться, Садат с Подгорным подписали новый договор о дружбе и сотрудничестве. Но прежде всего меня беспокоило то, что президент так много пообещал Москве, ничего никому об этом не сказав, и предоставил нам искать пути отступления.
Генерал Шазли встречает в Каире Председателя Президиума Верховного Совета СССР Н. В. Подгорного (1971 год)
3 июня: первая встреча президента с Верховным советом Вооруженных сил после переворота. Он объявил, что во властных структурах в Каире существовала некая «тайная организация». Ее возглавлял Али Сабри, и они планировали избавиться от президента. Ключевыми фигурами в этой организации были генерал Фавзи, государственный министр Амин Хувайди, министр внутренних дел Шарави Гома, Сами Шараф, который возглавлял президентскую администрацию, и Магди Хасанейн, посол Египта в Чехословакии, которого считали одним из членов левого крыла Арабского социалистического союза. Позже, отвечая на вопрос, он сказал, что эта организация была создана по идее Насера: «Группа тщательно отобранных людей проникла в ряды Арабского социалистического союза на всех уровнях, от рядового состава до верхушки, без какой-либо огласки. Те, кто хотели унаследовать мантию Гамаля Абдель Насера, планировали передать этой тайной организации оружие, чтобы силой навязать свою волю народу. К счастью мы взяли под контроль все оружие до того, как оно было передано».
Президент посвятил нас в свои планы: «Пусть ни у кого из вас не будет сомнений относительно нашей стратегии. Я могу выразить ее двумя словами. Во-первых, поддерживать и укреплять отношения с Советским Союзом до тех пор, пока мы не построим современную и мощную страну, как в экономическом, так и в военном отношении. Сионизм – это агрессивное движение, такое же, как движение крестоносцев. Как и оно, он будет существовать десятилетия. Наша дружба с Советским Союзом дает нам силу и помощь в отражении этого наступления. Вторым элементом нашей стратегии является арабское единство. Мы будем упорно и последовательно продвигаться вперед в направлении этих двух целей».
Садат рассказал о своих встречах с Президентом Подгорным: «Во время переговоров с советской делегацией ее члены ни разу не коснулись наших внутренних дел. Когда я был наедине с президентом Подгорным, он просто спросил меня, почему я выбрал именно этот момент, 2 мая, чтобы уволить Али Сабри. Я сказал ему, что я принял решение уволить его за несколько дней до приезда Роджерса 4 мая. Приняв решение, я не хотел откладывать его увольнение на время после отъезда Роджерса, на тот случай, если увольнение Сабри будет условием достижения договоренности с американцами. Вот я и решил избавиться от него немедленно. Знаете, что сказал Подгорный? „Брежнев, Косыгин и я пришли к такому же объяснению“».
Президента спросили о слухах, появившихся в результате разговоров о Мерса Матрух, относительно того, что СССР добивается создания военных баз в Египте. «Это неправда, – ответил он. „Я никому баз не предоставлю. Позвольте сказать вам еще одну вещь. Во время последнего визита Роджерса я сказал ему, что планирую создать новую военно-воздушную академию, и что русские будут помогать нам в этом. Но я также сказал Роджерсу, что если случится израильская оккупация или если кто-то попытается принудить нас согласиться на нее, я передумаю насчет нашего участия в движении неприсоединения. Американцы знают, что мы являемся хозяевами своей страны“».
Его спросили, можем ли мы получить технику, причем спрашивающий явно имел в виду тот факт, что Советы всегда готовы поставлять нам скорее оборонительное, а не наступательное оружие. «Когда мы будем планировать наступление, – сказал президент, – я хочу, чтобы в основу нашего плана были положены наши возможности и ничего больше. Если мы форсируем канал и удержим хотя бы десять сантиметров Синая – я конечно преувеличиваю – это сильно поможет мне и полностью изменит политическую обстановку как в международном масштабе, так и среди арабских стран». (См. Приложение «Комментарии к совещаниям у Садата»).
Во время «октябрьской войны» сотрудничество арабских стран в борьбе против общего противника было наиболее масштабным с 1948 года. Безусловно, тесно сотрудничали между собой три фронтовых государства – Египет, Сирия и Иордания. Обстановка на иорданском фронте была спокойной, но Иордания отправила подкрепления на сирийский фронт в составе двух бронетанковых бригад – одну 13 октября, через неделю после начала войны, и еще одну неделей позже. Ещё восемь арабских государств, не фронтовых, тоже отправили свои войска для участия в боевых действиях. Как мы увидим дальше, иногда это вызывало проблемы, из чего мы должны извлечь уроки. Но мы также видим, что именно можно сделать в этом аспекте. Планирование этой стороны операции тоже началось задолго до войны.
30 июня 1971 года: на церемонии в штаб-квартире Лиги арабских государств я принес присягу как заместитель Генерального секретаря по вопросам обороны Лиги арабских государств. На этом посту я координировал работу начальников Генеральных штабов всех арабских стран.
Совет коллективной обороны арабских государств был создан по Договору коллективной обороны арабских государств, подписанному в 1950 году. Этот договор был открыт для подписания любой арабской страной, которая захотела бы присоединиться к нему, хотя участие в нем не было обязательным. В настоящее время его участниками являются все арабские страны. Поскольку я твердо верю в важность знания истории вопроса, я взялся за новую работу, начав с изучения текста договора и протоколов, а также сопутствующих документов всех одиннадцати заседаний, проведенных Советом обороны до того момента. Из этого я пришел к четырем выводам, причем все они были обескураживающими.
Во-первых, на заседаниях Совета коллективной обороны арабских государств фронтовые государства всегда просили у своих арабских братьев только финансовой помощи и ничего другого. Во-вторых, выслушав хлесткие и полные энтузиазма речи в пользу предоставления взаимопомощи, Совет коллективной обороны всегда принимал решительные резолюции. Но, в-третьих, они никогда не считались юридически обязательными, поэтому почти никогда не выполнялись. Проголосовав за активные действия, делегаты почти всех стран, особенно тех, которые должны предоставлять помощь, обычно говорили, что утвердить эти решения должно высшее руководство их стран. На практике этого никогда не случалось. Реальное положение вещей состояло в том, что главам фронтовых государств или их министрам иностранных дел, объезжающим страны арабского мира с протянутой рукой, приходилось выбивать ту небольшую финансовую помощь, которая все-таки поступала. Размер этой помощи зависел только от их умения вести переговоры и настроения правителя страны-донора.
Наконец, я пришел к выводу, что наиболее успешными, то есть результативными заседаниями Совета коллективной обороны арабских государств были те, на которых присутствовали главы государств. Дело в том, что как бы ни назывались арабские государства – монархиями, республиками или эмиратами – реальная власть всегда оставалась в руках главы государства.
Затем я задался вопросом: если не существует действительно коллективной программы обороны арабских государств, какие индивидуальные меры они принимают? Взяв данные ООН за 1970 год, я сравнил военные расходы арабских стран с их национальными доходами и эти данные по каждой стране с данными других арабских стран и Израиля. Эти сравнения повергли меня в шок.
Страны арабского мира с населением 110 миллионов человек производят валовый национальный продукт в 26 миллиардов долларов США. ВНП Израиля с населением в три миллиона составляет 3,6 миллиарда долларов США. В странах арабского мира среднегодовой доход на душу населения 236 долларов США, а в Израиле 1 300 долларов. Безусловно, при такой разнице арабские страны не могут себе позволить тратить деньги впустую. Я считал, что у них нет иного выбора, как координировать свои действия. На самом деле их военные бюджеты сильно отличались друг от друга. Те арабские страны, даже бедные, которые граничили с Израилем, отводили гораздо большую часть своего ВНП на оборону, чем другие, гораздо более богатые страны, которым повезло находиться далеко от линии фронта. Египет, у которого годовой доход на душу населения составлял всего 203 доллара США, выделял на оборону 21,1 процент своего ВНП, в то время как в неизмеримо более богатых арабских странах эта цифра составляла менее 3 процентов.
У меня сложилось мнение, что пока мы более равномерно не распределим бремя военных расходов, у нас почти нет шансов мобилизовать ресурсы арабских стран для коллективных действий против израильского экспансионизма. Я подготовил план, согласно которому чем богаче страна, тем больше она должна выделять средств на оборону арабских государств. Процент ВНП каждой страны, выделяемый на оборону, будет варьироваться в зависимости от годового дохода на душу населения в этой стране: 10 процентов ВНП в тех странах, где годовой доход на душу населения меньше 200 долларов США, 15 процентов, где этот показатель доходит до 500 долларов США; 20 процентов в тех странах, где годовой доход на душу населения от 1 000 до 2 000 долларов США и 30 процентов, если он превышает 2 000 долларов США. Необходимо было учредить фонд обороны арабских стран для управления всеми средствами, выделенными на оборону арабского мира (согласно моим предложениям). Эта общая сумма будет распределяться среди государств-членов, при том, что более половины их числа будут фронтовыми государствами. Конечно, любая страна вправе выделить больше средств на оборону из своего бюджета, если она того пожелает.
Утопическая мечта. Когда я неофициально распространил среди стран Лиги арабских государств даже самый общий набросок своего проекта, я понял, что он настолько неприемлем, что даже не стоит пытаться представлять его официально. Тем не менее, на моей первой встрече с начальниками Генеральных штабов арабских государств, вскоре после назначения на этот пост, я настоял на том, чтобы одну за одной рассмотреть все цифры в таблицах данных о доходах и военных расходах, и обратил их внимание на несоответствия, но, к сожалению, не предложил им план их устранения. Если радикальное решение проблемы военного сотрудничества арабских государств оказалось невозможным, моя задача от этого не менялась. Как еще можно мобилизовать арабские силы для предстоящего сражения?