Я силой отстранился, когда все внутри меня терзало зайти дальше.
- Я должен быть внутри тебя, - сказал я хрипло, ненавидя, что должен высказывать настолько очевидное. Зачем заставлять меня просить?
- Да, - она прижалась щекой к моей. - Я тоже тебя хочу. Я мокрая ради тебя. Я чувствую себя на столько пустой, что больно.
- Ева... Господи, - пот стекал по моей спине. – Позволь мне завладеть тобой.
Ее губы коснулись моих. Ее пальцы ласкали волосы.
- Позволь мне любить тебя по-другому.
Смогу ли я справиться с этим? Черт. Я должен. Я поклялся дать ей все необходимое, чтобы стать для нее началом и концом всего.
Я поставил ее на пол и пошел в душ, закрывая водопроводные краны. Затем переместился к ванне, закупорил слив и начал наполнять ее.
- С ума сошел? - спросила она тихим голосом, едва слышимым из-за шума воды.
Посмотрев на нее, увидел скрещенные на груди руки и распознал в этом жесте уязвимость. Я сказал ей правду.
- Я люблю тебя.
Нижняя губа Евы задрожала, потом появилась красивая улыбка, от которой перехватило дыхание.
Однажды я сказал ей, что возьму ее любым доступным мне способом. Сейчас это было гораздо правдивее, чем тогда.
- Иди сюда, ангел.
Ее руки опустились к бокам, и она пришла.
Шевеление на кровати разбудило меня. Моргая, я заметил, что солнечный свет наполнил комнату. Лицо Евы попало в фокус, освещаемое ореолом света с яркой широкой улыбкой.
- Доброе утро, соня, - сказала она.
Воспоминания ночи нахлынули. Долгое сидение в ванной, руки жены все в пене, ласкают мои волосы и кожу. Ее голос, когда она говорила о свадьбе. Ее чувственный смех, когда я щекотал ее в постели. Ее вздохи и стоны во время поцелуев. Мы целовались пока наши губы не начали болеть и не распухли, словно у подростков, еще не готовых пройти весь путь до конца.
Не буду врать – с сексом все бы имело уровень повыше. Но все равно ночь запомнилась. Он попала в список всех совместных ночей.
Потом я вспомнил, где лежу и что это значит.
- Я спал в постели,– осознание реальности словно ведро ледяной воды.
- Да, – она счастливо подскочила на месте. – Ты смог.
И сделал это самым безответственным способом. Я даже не принял прописанное лекарство, чтобы помочь уменьшить риск.
- Не хмурься так, - отчитала она, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в пространство между бровей. – Ты крепко спал. Когда в последний раз у тебя был здоровый сон?
Я сел.
– Не в этом дело. Ты знаешь.
- Слушай, Ас. Нам есть, о чем волноваться. Давай не заморачиваться по поводу тех вещей, которые налаживаются сами по себе? - Она встала. – Если хочешь начать злиться, злись на Кэри, который упаковал вот это.
Она приподняла короткий белый халатик, показывая крошечные мало что скрывающий темно-синий купальник.
- Боже, - вся кровь в моем теле устремилась к члену. Он окреп под одеялом, показывая свою готовность.
Ева рассмеялась, переведя взгляд на то место, где из роскошного хлопка образовалась палатка, благодаря моему пенису.
- Тебе нравится.
Убрав руки, она повернулась, демонстрируя бразильскую форму трусиков. Попка моей жены была столь же чувственная, как и ее груди. Я знал, она считала себя чересчур округлой, и я не мог не согласиться. Никогда не ценил чрезмерные формы у женщин, но Ева все изменила, как, впрочем, и многое другое.
Понятия не имел из какого материала были сделана эти бикини, но они облегали ее тело, словно нарисованные. Тонкие бретели на шее, бедрах и спине приводили меня к мысли, что ее нужно связать и взять все, что мне нужно.
- Иди сюда, – пригласил я, протягивая руку.
Она пританцовывала вне досягаемости. Отбросив простыню, я вскочил на ноги.
- Лежать, мальчик, - дразнила она, бросаясь бежать вокруг дивана.
Я сжал член в кулак, силой поглаживая его от основания до самой головки, пока следовал за ней к гостиной.
– Так не пойдет.
Ее глаза искрились от смеха.
- Ева…
Она схватила что-то со спинки стула и побежала к двери.
- Увидимся внизу!
Я рванулся к ней, но не успел, очутившись лицом у захлопнутой двери.
– Твою мать.
Я почистил зубы, надел плавки и футболку, и последовал за ней. Я явился последним, обнаружив что остальные уже сидят за кухонным островом с аппетитом уплетая завтрак. Мельком обнаружил, что уже почти полдень.
Взглядом я нашел Еву, сидящую на патио с телефоном возле уха. На ней было белое подобие юбки. Я заметил, что Моника и Лейси обе были одеты так же: частично прикрыли купальник, едва вообще что-то скрыв. Как и я, Кэри, Стентон и Мартин были в шортах и футболках.
- По субботам она всегда звонит отцу, - сказал Кэри, следуя за моим взглядом.
Я наблюдал за женой в течение долгой минуты, ища любые признаки страданий. Она не улыбалась, но и не выглядела расстроенной.
- Держи, Гидеон, - Моника поставила тарелку с вафлями и беконом передо мной. – Будешь кофе? Или, может, шампанское с апельсиновым соком?
Я снова взглянул на Еву, прежде чем ответить.
– Черный кофе – самое то, спасибо.
Моника направилась к кофеварке на столешнице. Я присоединился к ней.
Она улыбнулась мне, ее губы окрашены в тот же розовый цвет, что и бретельки на купальнике.
- Хорошо спал?
- Как убитый, - что было правдой, хотя это было чистое везение. Все члены семьи, без сомнения бы проснулись от того, что мы с Евой дрались, когда бы она изо всех отбивалась от меня, спящего и видящего сон, что она – это кто-то другой.
Взглянув через плечо на Кэри, я поймал его мрачный взгляд. Он видел, что может случиться. Он не доверял мне с Евой больше, чем я не доверял себе.
Я схватил еще одну кружку из шкафа Моники.
– Я сам сделаю, - сказал я ей.
- Ерунда.
Я не стал спорить с ней. Я позволил ей налить свой кофе, а затем наполнил чашку для моей жены. Добавив для Евы сливки, я схватил за ручки обе кружки в одну руку. В другую взял поданную мне Моникой тарелку и направился во внутренний двор.
Ева посмотрела на меня, когда я поставил все на стол рядом с ней и уселся на соседнее кресло. Она распустила волосы. От ветра белокурые пряди порхали вокруг ее не накрашенного лица. Я любил ее такой: естественной и натуральной. Сейчас – она мой собственный кусочек рая на земле.
Поблагодарив беззвучно, одними губами, она схватила кусочек бекона. Она быстро жевала, пока Виктор говорил то, что мне было не слышно.
- В конце концов, я сосредоточусь на Кроссроудс, - сказала она, - благотворительном фонде Гидеона. Хочу активно участвовать в этом. А также, я подумывала вернуться назад к учебе.
Мои брови изогнулись в удивлении.
- Я хотела бы стать наперсником Гидеону, - продолжала она, глядя прямо на меня. - Безусловно, он и без меня прекрасно справлялся до этого, у него отличная команда консультантов, но я хотела бы, чтобы он был в состоянии поговорить со мной, а я, по крайней мере могла бы понять, что он говорит.
Я постучал себя по груди. Я научу тебя.
Она послала мне воздушный поцелуй.
- В то же время, я буду на грани безумия, занимаясь подготовкой свадьбы, которая состоится менее, чем через три недели. А я еще даже не выбрала приглашения! Я знаю, что некоторым из нашей семьи будет тяжело найти свободное время. Может, ты им сперва по электронной почте напишешь? Узнаем предварительные результаты, так сказать?
Ева откусила бекон, пока отец отвечал.
- Мы не обсуждали это, - ответила она, быстро глотая, - но я не планирую приглашать их. Они потеряли право быть частью моей жизни, когда отреклись от мамы. Да и моя жизнь их мало волновала, так что, думаю, так или иначе, их это мало касается.
Я посмотрел на песок, затем на воду и перевел взгляд вдаль на горизонт. Я вообще не был заинтересован во встрече с бабушкой и дедушкой Евы по материнской линии. Они отреклись от Моники, когда та забеременела Евой вне брака. Тому, кто считал существование моей жены неприятным, лучше не появляться на моем пути.
Я слушал разговор Евы еще нескольких минут, а потом она попрощалась. Положив телефон на стол, она издала большой вздох облегчения.
- Все хорошо? - спросил я, изучая.
- Да, сегодня лучше, - она посмотрела в дом. – Не хочешь поесть с семьей?
- Я могу побыть антисоциальным?
Она криво улыбнулась.
– Несомненно. Не ты один такой.
Я послал ей пытливый взгляд.
- Я поняла, что не вовлекла твою мать в планировании свадьбы, - объяснила она.
Усевшись поглубже в кресло, чтобы скрыть напряжение в позвоночнике, я произнес:
- Ты и не должна.
Ее губы поджались. Она потянулась за другим куском бекона, а затем передала его мне. Настоящая любовь.
- Ева, - я подождал, пока она не посмотрела на меня. - Это твой день. Не надо чувствовать себя обязанной делать что-то для других, получай удовольствие. И занимайся сексом со мной, что должно попасть в категорию удовольствия.
Появилась улыбка.
– Это будет замечательно, независимо ни от чего.
Я высказал то, что осталось недосказанным.
- Но?
- Я не знаю, - она заправила волосы за ухо и пожала плечами. - Думая о родителях моей мамы, я начинаю думать вообще о бабушках и дедушках. А твоя мама станет бабушкой нашим детям. Не хочу неловкостей.
Я ощетинился. Мысль о моей матери и ребенке, что станет плодом нашей с Евой любви, наполняла меня такими бушующими эмоциями, с которыми в данный момент я не мог справиться.