- Согласен, - я поманил ее пальцем. - Иди сюда.
Она посмотрела меня.
- У тебя такой взгляд….
- Разве?
- Ты все еще думаешь о моих сиськах и попке?
- Всегда. Но сейчас, просто хочу поцеловать.
- Хм, - наклонившись, она подставила губы.
Я обхватил сзади ее голову и взял то, что мне было нужно.
- Впечатляет, сынок.
Я смотрю вверх на Кроссфайр с улицы, но поворачиваю голову на звук голоса моего отца.
- Папа.
Он одет, как я, в темный костюм-тройку. Его галстук бордовый, в цвет носового платка, заправленного в нагрудный карман. Мы одного роста, что поражает меня на мгновение. Почему это удивляет меня? Ответ на этот вопрос витает в глубине моего сознания, но я не могу понять его.
Его рука обнимает мои плечи.
- Ты построил империю. Я горжусь тобой.
Я делаю глубокий вдох. Я не понимал, насколько сильно мне нужно было услышать эти слова.
- Спасибо.
Он смещается, поворачиваясь ко мне лицом.
- И ты женился. Поздравляю.
- Ты должен пойти со мной в пентхаус и встретиться моей женой, - я переживаю. Не хочу, чтобы он отказался. Мне многое нужно ему сказать, но времени никогда не хватает. Несколько минут здесь, пара минут там, лишь обрывки разговора, цепляем лишь поверхность. Рядом с Евой я бы набрался смелости рассказать все, что хотел. - Ты полюбишь ее. Она удивительная.
Мой папа ухмыляется.
- И красивая. Я хотел бы внука. И внучку.
- Ого, - я смеюсь. - Давай не будет торопиться.
- Жизнь летит, сын. Прежде чем ты осознаешь это, все кончено. Не трать ее.
Я сглатываю неприятный комок в горле.
- У тебя могло быть больше времени.
Я не это хочу сказать. Я хочу спросить его, почему он сдался, почему ушел. Но я боюсь ответа на этот вопрос.
- За всю жизнь во всем мире не видел подобного здания, - он смотрит вверх на Кроссфайр. От земли, кажется, оно близится к бесконечности. Оптической иллюзия благодаря формы пирамиды. - Для того, чтобы сохранить свое положение потребуется много сил и работы. То же самое и с браком. В конце концов, вам придется поставить одно над другим.
Я думаю об этом. Правда? Я качаю головой.
- Я найду баланс.
Он хлопает рукой мне по плечу, и земля дрожит под моими ногами. Сначала чуть-чуть, затем стекло на здании начинает сыпаться вокруг нас. Испуганный, я смотрю, как далекий шпиль срывается и несется вниз, окна трещат от давления.
Я проснулся от удушья, тяжело дыша, ощущая тяжесть на своей груди и теплый мех. Моргнув, я обнаружил Счастливчика, залезшего на меня. Он скулит, из груди слышно урчание.
- Боже, - я сел и убрал с лица волосы.
Ева спала рядом со мной, свернувшись в клубок и подложив руки под подбородок. В окне я увидел быстро угасающее солнце. Быстро взглянув на часы, обнаружил, что уже слегка перевалило за пять вечера. Будильник должен был прозвонить через 15 минут, так что я потянулся к смартфону, чтобы отключить его.
Счастливчик засунул голову под мое предплечье. Взяв его, я поднес его к уровню глаз. - Ты снова сделал это.
Он разбудил меня от кошмара. Черт побери, сознательно ли он делает это? Так или иначе, я был благодарен. Погладив его с усердием, я выскользнул из постели.
- Ты встаешь? - спросила Ева.
- Мне нужно к доктору Петерсену.
- О, да. Забыла.
Я обдумывал пропустить прием, но мы с Евой уезжаем скоро в медовый месяц, так что я не увижусь с добрым доктором в течение целого месяца. Полагал до этого момента, что выдержу.
Я поставил Счастливчик на пол и направился в ванную.
- Эй, - окликнула мне вслед. - Я пригласила Криса на обед сегодня вечером.
Я запнулся, а затем остановился. Обернулся к ней.
- Не смотри на меня так, - она села, протирая глаза кулаками. - Он одинок, Гидеон. Он сам по себе, без семьи. Сейчас ему тяжело. Я решила, что смогу приготовить что-нибудь простое, и мы могли бы посмотреть кино. Отвлечь от мыслей о разводе на некоторое время, так сказать.
Я вздохнул. Такова моя жена. Всегда кружит вокруг потерянных и раненых. Как я мог винить ее за то, что именно та женщина, в которую я влюбился?
- Хорошо.
Она улыбнулась. Оно стоило того.
- Я только что закончил смотреть твое интервью, - сказал доктор Петерсен, устраиваясь в своем кресле. - Моя жена успела мне сообщить до вашего прихода, и я нашел его в интернете. Очень хорошо. Мне понравилось.
Одернув брюки, я опустился на диван.
- Необходимое зло, но согласен, хорошо вышло.
- Как Ева?
- Вы спрашиваете меня, как она отреагировала на фотографию?
Доктор Петерсен улыбнулся.
- Могу представить реакцию. Как она сейчас?
- В порядке, - меня все ещё трясло от воспоминаний, как тяжело ей было. - Мы оба в порядке.
Но не меняет того факта, что я кипел от ярости каждый раз, когда думал об этом. Эта фотография существовала много месяцев. Зачем хранить ее, а потом выставлять на всеобщее обозрение? В мае это бы наделало много шума.
Единственный ответ, который шёл в голову - они хотели обидеть Еву. Может быть, вбить клин между нами. Они хотели унизить ее и меня.
Они заплатят за это. Узнают, что такое ад. Будут страдать, как я и Ева.
- Вы и Ева утверждаете, что все хорошо. Что это значит?
Я повёл плечами назад, чтобы облегчить напряженность в них.
- Мы...наши отношения стали крепче. Появилась стабильность, которой не было раньше.
Он положил свой планшет на подлокотник и встретил мой взгляд.
- Приведите пример.
- Эта фотография. Были времена, когда подобное фото могло поссорить нас.
- На этот раз было по-другому.
- Весьма. Ева и я обсуждали мой мальчишник в Рио до отъезда. Она очень ревнива. Всегда была, но я не против. На самом деле, мне это нравится. Но мне не нравится, как она изводит себя.
- Ревность уходит корнями в безопасность.
- Скажем иначе. Она охраняет территорию. Я не коснусь другой женщины больше никогда в жизни, и она это знает. Но у неё бурное воображение. И это фото показало все её страхи в цвете.
Доктор Петерсен позволил мне говорить, но на какую-то секунду, я не мог. Воспоминание вызвало ярость, и лишь потом я смог продолжить.
- Ева была за тысячи миль, когда эта херня оказалась в Интернете, а у меня не было ничего в качестве доказательств. Только мое слово, и она поверила мне. Без вопросов. Без сомнений. Я объяснил все как мог, и она приняла моё утверждение в качестве истины.
- И это удивительно…?
- Да, это… - я сделал паузу. - Знаете, теперь, когда я говорю об этом, то в действительности понимаю, что меня не удивило это.
- Нет?
- Случился тяжелый момент для нас обоих, и мы не облажались. Словно понимали, как нужно поступить. И никаких сомнений не возникло.
Он мягко улыбнулся.
- Вы были очень откровенены. В интервью и сейчас.
Я пожал плечами.
- Удивительно, на что способен человек, который может потерять женщину всей его жизни.
- Раньше вы были недовольны ее ультиматумом. Обижен. Все по-прежнему?
- Нет, - ответ прозвучал без колебаний, хотя никогда не забуду то чувство, что возникло, когда она настаивала на разделении друг друга. - Она хочет, чтобы я говорил, и я буду. Не важно, что я произношу, в каком настроении, как ужасны мои слова… Она готова принять это. И справляется. И любит меня еще сильнее.
Я громко рассмеялся, пораженный внезапным порывом радости.
Брови доктора Петерсена поползли вверх, слабая улыбка возникла на губах.
- Никогда не слышал такого смеха от вас раньше.
Я покачал головой, растерявшись.
- Не привыкайте к нему.
- О, я даже не знаю. Больше разговоров. Больше смеха. Они ведь связаны, нет?
- Зависит от того, кто говорит.
В его глазах лучилось тепло и сострадание.
- Вы перестали говорить, когда мать перестала слушать.
Моя улыбка исчезла.
- Говорят, действия громче слов, - продолжал он. - Но мы все еще нуждаемся в словах. Нам нужно говорить, и мы должны быть услышаны.
Я смотрел на него, пульс необъяснимо ускорился.
- Ваша жена слушает вас, Гидеон. Она верит вам, - он наклонился вперед. - Я слушаю, и верю. Вы говорите снова и получаете неожиданные для вас ответы. Помогает многое открыть, не так ли?
- Открыть меня, имеете в виду?
Он кивнул.
- Так и есть. Для любви и признания. Для дружбы. Доверия. Для целого нового мира, вообще-то.
Потянувшись, я потер шею.
- И что мне делать?
- Смех - хорошее начало, - доктор Петерсен откинулся на спинку стула с улыбкой и снова поднял свой планшет. - Остальное мы выясним.
Я вошел в фойе пентхауса под звуки Нины Симон и Счастливчика, прекрасно себя ощущая. Щенок лаял по другую сторону входной двери, безумно царапая когтями. Невольно улыбаясь, я повернул ручку и присел, ловя маленькое извивающееся тельце, проскользнувшее в щель.
- Услышал, что я иду, да? - встав, я прижал его к своей груди и позволил вылизать лицо, пока чесал ему спину.