— Пожалуйста, позвольте им играть, Мария.
— Спасибо, мисс.
Женщина что-то быстро сказала по-испански, и дети принялись благодарить Алис тоненькими звонкими голосками. Затем старшая прыгнула в воду и уверенно забарахталась. В мгновение ока тихое место превратилось в шумную детскую площадку. Двое младших, сидя на бортике, плескались и кричали, в то время как бабушка держала их за руки, окунала в воду и следила за старшей девочкой, плававшей по-собачьи.
А через некоторое время Алис уже помогала Марии учить младшеньких плавать, играла и болтала со всеми тремя на смеси английского и испанского.
В мире, который она выбрала себе для жизни, ей редко доводилось оказываться в подобных ситуациях. Но когда это происходило, результат был один и тот же — взаимная любовь и привязанность, а потом — чувство собственной обреченности.
Когда Мария попыталась увести внуков в дом, те никак не хотели расставаться с Алис. В объятиях маленьких человечков ее и застал Гордон.
Он стоял и несколько секунд смотрел на них. Наконец дети со слезами отправились с бабушкой в дом. Проводив их тоскливым взглядом, Алис вся подобралась и мысленно надела на себя латы, предчувствуя разговор с Эрнаном. А тот и представить себе не мог, как его появление изменит атмосферу, до сих пор царившую возле бассейна.
— Вы хорошо отдохнули? — холодно прозвучал его голос. Мужчина опустился в шезлонг рядом с Алис и вытянул ноги.
— Да, спасибо, — быстро солгала она.
— С этой маленькой оравой? Они так кричали, что не дали мне работать.
Женщина опустила голову, и золотые кудри упали ей на лицо.
— Они прекрасные дети.
— Да… — Он помолчал. — Мария сказала вам, что их отец сбежал? К другой, как я понял.
— Да, она что-то упоминала об этом. Это ужасно.
Оба замолчали. Глядя на сумрачное лицо Алис, Эрнан весело рассмеялся:
— Держу пари, что вы ждете каких-то выпадов от меня. А напрасно.
— Ну и слава Богу. — Она вскинула голову. — Я хочу искупаться.
— Хорошая мысль.
Алис первой бросилась в воду и, уйдя ко дну, плыла, пока хватало воздуха, а когда вынырнула, рядом был Эрнан.
— Вы опытный ныряльщик, — похвалил он. — А любите дурачиться в воде?
— Да… — выдавила она с трудом, не успев отдышаться и потеряв способность говорить, потому что мускулистое мужское тело касалось ее.
— Докажите это. — Он поцеловал Алис в губы, а затем, приподняв над водой, опустил на дно бассейна. Когда она, фыркая, появилась на поверхности, снова поцеловал.
— Вы хотя бы предупредили, что значит «дурачиться».
— И вы бы сказали «нет»?
Они расхохотались, а затем началась сумасшедшая игра, которую в детстве так обожала Алис. А выйдя из воды и лежа на прогретом солнцем топчане, она поняла, что, вопреки здравому смыслу, любит Эрнана.
8
Алис, должно быть, заснула под лучами теплого вечернего солнца, но шестое чувство неожиданно заставило ее очнуться. Она открыла глаза — Эрнан лежал рядом, устремив на нее взгляд. Ее мысли снова вернулись к нему. Ведь она не может любить его, не имеет права. Это безумие. Ей вообще противопоказана любовь к мужчине. А уж к Эрнану Гордону — тем более. Но… влюбилась. Безнадежно.
— Спящая красавица. — Он игриво улыбнулся ей. — Без макияжа вы еще красивее.
— Спасибо за комплимент. Но это преувеличение.
Она зарделась и села, поправляя бикини. Рука непроизвольно нащупала под трусиками шрам на животе, оставшийся после операции. Ничто не могло более болезненно напомнить, что у их отношений с Эрнаном нет будущего. Ей претит легкий флирт, а на большее неполноценная женщина не имеет права.
— Я так не думаю. — Тепло в его глазах ничего не значило, но она снова улыбнулась в ответ. Алис встала и накинула купальный халатик, купленный Марией, отвела мокрые волосы с лица.
— Не пора ли нам в дом?
— Вы вновь отступаете, милая… — Алис вздрогнула, услышав низкий усталый голос. — И это после нашего примирения. А здесь у бассейна так хорошо вдвоем.
— Да, но…
— Вы снова убегаете, прячетесь в свою раковину. Почему? Что заставляет вас бежать от меня?
Алис собралась с мыслями, пытаясь убедить себя, что все это мираж, нечто призрачное, что она не может любить Эрнана. Но сердцу не прикажешь! Ну почему, почему он так нравится ей?
А тот процедил сквозь зубы, тоже поднимаясь:
— Больше не делайте этого.
— Не делать чего? — Алис чувствовала, что его самообладанию приходит конец.
— Не прячьтесь от меня, словно я дикий зверь. Что вы хотите от меня?
— Ничего.
И подумала: всего!
— Ничего? Вряд ли это правда. — В его голосе появились жесткие нотки. — Мы оба знаем, что происходит с вами, когда я прикасаюсь к вам. Вам, может, не нравится это, вы боретесь с этим, но все равно хотите меня. Почему бы вам не получить удовольствие, вылезя из своей скорлупы?
— Вы имеете в виду секс? — По ее спине побежали мурашки. — Хотите заняться этим со мной? Но для этого подойдет любая другая женщина!
— Не смейте так говорить!
Алис быстро отвернулась, испуганная тем, как потемнело его лицо. Но он успел поймать ее за запястье, прежде чем она сделала шаг.
— Неужели вы не видите?.. — Эрнан замолчал, словно собираясь с мыслями. — Я тридцатипятилетний мужчина, а не юнец, который является заложником собственной похоти. Вы понимаете меня?
— Да… — Она попыталась освободить руку, но железная хватка Эрнана не позволила ей этого сделать. — Да, да. А теперь отпустите меня.
— Вам не нравится, когда я говорю, что вы физически хотите меня. Но это факт. Кто лишил вас этого права, или вы сами решили вести образ жизни монашки? Я же вижу, что вы несчастны. И это нельзя назвать жизнью.
— Ничего, живу.
— Черт возьми… — пробормотал Эрнан.
Его губы были одновременно угрожающими и нежными, и это сочетание делало их еще более чувственными. Легкие стоны удовольствия замерли на ее устах, когда он склонился над ней, заключил в объятия и поцеловал в шею. Его руки медленно и нежно двигались по ее телу до тех пор, пока она не превратилась в пылающее, жаждущее, лишенное разума существо. Эрнан был крайне возбужден, она чувствовала его плоть.
— Ты хочешь меня… — прошептал он. — Скажи это. Скажи, что хочешь меня.
— Я хочу тебя… — произнесла Алис, не веря, что решилась на такое признание, но слова шли из сердца.
— Все-таки я расшевелил тебя, ожила наконец, — улыбнулся он. Мускулы заиграли на его загорелом теле, когда он отступил на шаг. — Вот этого достаточно. Мне не нужно только твое тело, Алли. Я хочу всю тебя, но не возьму, пока не буду знать, что ты принадлежишь мне полностью. Ты понимаешь меня?
Она не могла ответить. Едва держась на ногах и потеряв дар речи, лишь глядела на него огромными изумрудного цвета глазами.
Ласковое вечернее солнышко дарило свои последние лучи. В дом возвращались в молчании.
Алис поняла, что сомневается в себе очень сильно. Стоит ли ей начинать новые отношения с Эрнаном? Делать то, что хочет ее сердце? И предоставить будущему, какое бы оно ни было, расставить все по местам.
Он мог взять ее прямо у бассейна, но не сделал этого, остановился. Остановился после того, как доказал то, что оба знали: она бы принадлежала ему, если бы он попросил. Так почему же не сделал этого? Потому что ему нужно нечто большее, чем простая физическая близость? Сердце молодой женщины изнывало от боли. Что же ей делать?
— О, сеньор… — Когда они входили в просторный холл, Мария с улыбкой протянула ему трубку телефона: — Это Рози.
— Спасибо. — Наверное, он услышал слабый вздох Алис, потому что повернулся к ней и объяснил: — Она звонит из Фриско, вы помните ее?
— Да, я знаю, кто такая Рози, — ответила она холодно и спокойно, хотя внутри у нее все кипело.
— Да, да, вы виделись. — Лицо Эрнана оставалось бесстрастным. — Вот и хорошо.
Ее спокойствие, казалось, озадачило его.
— Опять все те же длинные языки?
Он не был ничуть взволнован, взял трубку, и, пока разговаривал, Алис ходила по веранде, раздумывая. Этого она и боялась — сначала тебя со страстью и нежностью целуют, а потом как ни в чем не бывало любезничают с любовницей. Вот и готов ответ на все вопросы и сомнения. Мир этого мужчины никогда не станет ее миром. И это ясно как день.
Обед она просидела почти молча, с выражением оскорбленного достоинства на лице. Сославшись на головную боль, немедленно после десерта отправилась к себе и почему-то ожидала, что Эрнан придет к ней. Напряжение ожидания, надежды и одновременно страх действительно вызвали у нее головную боль. В полночь она легла, чтобы промаяться до рассвета в отчаянии, что потеряла то, чего никогда не имела.
Завтрак прошел в холодной и отчужденной обстановке. Эрнан укрылся за газетой, пожелав Алис доброго утра.
Затем была поездка в аэропорт, полет в Сан-Франциско, возвращение в ее квартиру — все проходило в том же молчании, нарушаемом только по необходимости.
Когда подъехали к ее дому, Эрнан сделал знак шоферу, достал из багажника вещи и понес к дверям.
Дорогой костюм, парижский галстук и ручной работы ботинки делали Гордона очень мало похожим на претендента на роль любовника, каким он был вчера. И теперь Алис не могла поверить, что этот холеный миллионер сказал, что хочет ее. Даже погода изменилась. Серое небо и влажный ветер, понизивший температуру на несколько градусов, создавал ощущение печали и одиночества…
— Ваши ключи? — Оба уже стояли на крыльце, а она была далеко, в своих собственных мыслях.
— Вот они. — Алис заставила себя улыбнуться. — Спасибо, что позволили мне остановиться в вашем великолепном доме…
— Открывайте дверь, — прервал он ее тщательно подготовленную во время полета речь.
— О! Я сама справлюсь, спасибо.
— Квартира пустовала в течение двух дней, и я хотел бы убедиться, все ли у вас в порядке, прежде чем уеду, — безобидно заметил он. — Вот и все. У меня нет намерений прыгать на вас, если именно этим вы обеспокоены.