Но я уже и сама протестую.
– Не нужно, пап, мама Галя. У меня есть водитель и компания, спасибо.
– Точно? – удивленно вскидывает брови мачеха, и я спешу ее успокоить.
– Точно.
После чего благодарю за завтрак, мою посуду и убегаю.
Что ж, первое утро после моего возвращения прошло вполне мирно и спокойно.
– Ааа! Матвеева! Глазам не верю! Неужели это ты?! – орет Дашка, едва замечает меня у ворот дома, выпрыгивает из машины и без лишних приветствий вешается на шею. – Я так рада тебя видеть, просто очуметь! – радостно признается, крепко целуя в щеку.
Она подросла и чуть поправилась, но все такая же обаятельная и улыбчивая девчонка. Вот только синяя прядь у виска исчезла, а стрижка из длинной превратилась в каре. Зато карие глаза по-прежнему светятся искренней радостью. Я с удовольствием обнимаю ее в ответ.
– Привет, Даш! Я тоже очень рада тебя видеть!
– Ты позавчера написала – как огорошила, честное слово! Чуть с ума не сошла от неожиданности! Как ненормальная по потолку бегала! Вот уж не думала, что когда-нибудь снова тебя увижу! Настя, – она снова обнимает меня, – неужели это ты?
И я отвечаю, смеясь:
– Я.
– Ну, поехали, Матвеева! По пути все о себе расскажешь! Зря я, что ли, у матери машину экспроприировала?! Я же теперь без колес как без рук! Правильно говорят феминистки: мир для сильных женщин, умеющих брать свое. Вот и я беру без спроса. Мать, конечно, возмущается, – хохочет Дашка, – но уже привыкла. Сама дочь такой воспитала, теперь некому жаловаться!
Но когда мы садимся в темно-красный автомобиль и выезжаем из Черехино, это мне становится так интересно, что не обождать. Именно я пристаю к подруге с расспросами, пользуясь тем, что она следит за дорогой. Ее сообщение в социальной сети, полное счастливых, а затем грустных смайликов, все еще держит меня в неведении относительно личной жизни Даши Кузнецовой.
– Даш, так что там у тебя насчет положения «все сложно»? Разве ты не с Петькой? Я была уверена, что вы вместе. Специально не стала искать страницу Збруева, хотела от тебя услышать.
– Потом. Все потом, Настя, я тебе уже писала. Сначала ты! Рассказывай давай все-все! Я хочу услышать новости о тебе во всех деталях! Где ты была все это время? Почему не приезжала? Господи, и что это за красавчик-блондин с тобой в обнимку на фото? Он же охренеть до чего симпатичный!
– Мой друг француз.
Дашка недоверчиво улыбается, хитро жмуря глаз.
– Только друг?
– Только, – киваю я. – Мы с ним два лета прожили вместе во Франции. Учились на одних курсах, вели общий проект. Арно замечательный парень! – честно вздыхаю, с улыбкой вспоминая белокурого Бонне. – И очень легкий человек, с ним было весело.
Девушка с пониманием подмигивает:
– Друг? Ну, коне-ечно! – хохочет. – В Европе это теперь так называется, да, Матвеева? Друг, с которым весело?!
– Постой! Ты все не так поняла! – спешу я возразить, но разубедить Дашку и раньше-то было нелегко, а сейчас, когда мы обе охвачены радостью встречи, и вовсе видится невозможным. – Ладно, думай как хочешь! – смеюсь, решив, раз уж она все равно меня не слышит, оставить рассказ об Арно и нашей с ним совместной жизни на будущее.
– Париж! Версаль! Ну, мать, ты даешь! Кто бы мог подумать! Какие еще будут сюрпризы?
– Это не я даю, Даш, это все мачеха. Она много сделала для меня. Ты даже не представляешь, насколько много!
– А чего мне представлять-то? – поднимает плечо Кузнецова, и в этом коротком движении девушки я с удовольствием узнаю свою вчерашнюю девчонку-одноклассницу. – Я тебя вижу и верю!
– Очуметь, Настя, до чего же ты классная! – хватает меня за руки, когда мы подъезжаем к торговому центру и выходим из машины, оставляя ее на парковке. – Дай посмотрю на тебя! Ну и фигура! Маринка от зависти сдохнет!
Я мрачнею, и Дашка неожиданно тоже. Мы как будто вместе не хотим продолжать разговор. Я задавать вопросы, а она отвечать.
– Потом, все потом! – снова машет рукой, беря меня под локоть, уволакивая за собой к центральному входу в магазин, и я соглашаюсь:
– Ладно, Кузнецова, как скажешь.
У Дашки полная грудь, тонкая талия и аппетитная попа. Она честно целый час бродила за мной по отделу «Мир художника», разглядывая кисти, мольберты и тюбики с краской, с важным видом царапая ноготком холсты, и теперь с чистой совестью больше получаса крутится у зеркала в примерочной магазина женского белья, примеряя купальники. Строит своему отражению вызывающе-эротичные рожицы и на мой смех отвечает, что скоро в универе будет День потерянного студента, и вот тогда я ее пойму и запою по-другому!
– Конечно, если у тебя в загашнике не окажется красивого купальника! Потому что девчонки у нас огонь, сама увидишь, а виновник праздника – технический факультет, где полным-полно симпатичных парней! Так что мы, одинокие и свободные, должны быть на высоте! Нет, ночи холодные, ясен пень, но вдруг случится чудо и придется раздеться?!
– Дашка, ты самая лучшая, даже не сомневайся!
И девушка тут же закатывает глаза, закусывает губы, принимая позу опытной обольстительницы.
– А то!
После чего мы вместе хохочем. Как же я скучала по ней!
После трех часов променада коридорами и этажами торгового центра мы здорово устали. В руках полно пакетов. Итальянский ресторанчик с вывеской «la pizza Paolo» в это время почти полон, но нам с Дашкой все же удается найти свободный столик у окна, сбросить покупки возле стены и заказать вожделенный кофе и фирменную пиццу, чтобы успокоить урчащие от голода желудки.
– Валяй, Матвеева, спрашивай! – великодушно разрешает подруга, когда ее чашка кофе выпита, фирменное блюдо съедено, а мне остается сделать несколько глотков уже остывшего эспрессо. – Вижу ведь, что хочешь.
Хочу. Я ни о ком ничего не знаю. Не хотела знать до своего возвращения. Найдя Дашку, решила, пусть она сама все расскажет.
– Так что там с Петькой? – не терпится мне узнать. – Как у него дела? Почему ты одна, Кузнецова? Мне казалось, что вы со Збруевым обязательно будете вместе. Ты помнишь, как он за тобой хвостиком ходил?
Дашка снова хмурится, и меня прошибает страшная догадка.
– Петька… Неужели он… с ним…
– Да нет, – отмахивается подруга, но грусть с лица не прогоняет. – Все хорошо с Петькой, Настя, жив-здоров. Такой бугай стал, что даже из бабуина вырос! Сейчас все парни двинулись на качалке, вот и он тоже в культуристы подался. На физтехе учится, что-то с самолетостроением связано. Встречается. Кажется, даже жениться готов.
– Что? Да ну!
– Ага, – кивает Дашка. – И знаешь на ком?
– На ком?
– На Маринке Воропаевой. Прикольно жизнь перемешала карты, да?
Не то слово. Вот так новость. Она буквально огорошивает меня и чувствуется как ужасно неправильная. Невероятная. Услышав которую, хочется сказать: «Неправда! Такого просто не может быть!» Я же сама видела, как Петька смотрел на Дашку. Как будто кроме нее для него других девчонок не существовало! Хотя нам было всего пятнадцать-шестнадцать лет. Все действительно могло измениться.
– Сама в шоке, – улыбается кривой улыбкой подруга. – Воропаева выставила статус «Помолвлена», и, кажется, Петька тоже счастлив. Ходит с ней как баран. Фу! Не хочу о них говорить.
– Ничего не понимаю. А как же ты?
– Ой, Настя, давай не будем. А если будем, то в следующий раз, хорошо? – просит Дашка. – Я себя знаю. Сейчас расстроюсь и снова разревусь как дура.
Значит, еще болит.
Мне не хочется, чтобы Дашка ревела, и я развлекаю ее историями из своей версальской жизни. Рассказываю о том, как в первый же день знакомства с Арно проиграла ему спор на желание, и в выходные парень привез меня в парижский Диснейленд, чтобы прокатить на американских горках. И как я его потом без всякого стеснения чуть не задушила, когда ноги перестали дрожать. А он, смеясь, уговаривал меня ругаться по-французски, потому что по-русски ни слова не понимает.
– А еще Арно научил меня метко стрелять. Рядом с нашей архитектурной школой находился тир, его держал старик-француз вместе с кафе, и мы частенько после занятий заглядывали к отставному полковнику, чтобы поесть мороженое и пострелять. Так что я теперь запросто могу выбить десятку, представляешь!
Мне нравится разговаривать с Дашкой. От нее веет энергией и позитивом, несмотря ни на что – искренней радостью и настроением, и мы, не в силах расстаться, отправляемся в кино. Смотрим комедию, снова хохочем, жуем попкорн, после – гуляем парком, и только потом она отвозит меня домой.
– Увидимся в универе, Матвеева! Ты знаешь, где меня найти! И смотри у меня! – Дашка строго грозит из машины пальцем. – Завтра обязательно надень что-нибудь посексуальнее! У тебя не факультет – конфетка! К черту скромность! Хочу, чтобы моя подруга утерла всем нос!
– Поверь, Кузнецова, мне хочется этого меньше всего.
– Да кто тебя спрашивает, Насть? – округляет Дашка глаза. – Ты из Парижа приехала, мать, или где?
– Я не собираюсь об этом кричать.
– И не нужно! Сами увидят, если глаза есть. Ты, главное, марку держи, иначе смысл?
– Вообще-то весь смысл был в обучении.
Но подруга уже не слушает, громко сигналит и уносится в город, а я возвращаюсь в дом – мне не терпится рассмотреть покупки. Долго вожусь с расстановкой, раскладываю вещи, подготавливаю конспекты, и когда наступает ночь, на цыпочках крадусь из ванной комнаты родителей к себе на второй этаж, где спешу упасть в постель. Лежу, отвернувшись к стене, думая о том, что в следующий раз, если снова замечу дверь спальни Стаса открытой – ни за что не остановлюсь, чтобы увидеть его стоящим у окна ко мне спиной, сунувшим руки в карманы домашних брюк.
Какой черт меня дернул? Наверняка он слышал мои шаги.
Интересно, с каких это пор Стас не закрывает дверь в спальню?
И… неужели у него всегда была такая красивая, по-мужски широкая спина?
Наверно, всегда.
Господи, о чем я думаю?
М-да…