Господи, что с нами происходит? Что происходит со мной? Куда исчезла из души уверенность в правильном выборе? И с какой мыслью я проснусь завтра? Неужели прав был Егор, когда уговаривал меня остаться?..
А завтра наступает со звонком Арно. И первая мысль, которая будит меня, едва я подношу трубку к уху и отзываюсь на свое имя: «Как же я рада слышать голос друга!»
– Две недели! Всего две недели, Стейси-Белль, как ты уехала, а я уже страшно скучаю по тебе и нашей уютной квартирке! Так сильно, что готов забросить чертов балет и приехать в твою страну! Я серьезно, Стейси!
Я смеюсь. Как всегда смеялась с шутливым, немного безалаберным французом. С которым хорошо быть друзьями, но никогда кем-то большим. Иначе от его сумасбродства и ветрености можно сойти с ума. Вот и сейчас Арно наверняка еще не укладывался спать! Зная его любовь к вечеринкам и шумным компаниям, точно где-нибудь танцевал и пил до рассвета.
О боже, я вспоминаю вчерашний вечер, клуб, ночь, Дашку, наше со Стасом возвращение домой и закрываю ладонью глаза. Узнал бы Арно, как его подруга развлекается, точно одобрил подобное времяпрепровождение.
– Знаешь, Стейси, иногда мне кажется, что Леон прав, когда ревнует меня к тебе. Наша связь больше чем дружба.
– Брось, Арно, мы это проходили. Ты все знаешь.
– Ты мне как сестра!
Я снова смеюсь. Ну и хитрец!
– Засчитано, Бонне! Так вы с Леоном вместе?
– Увы, больше нет. Один прошлый уикенд в Ницце, и он меня бросил. Сволочь! Ну, ничего. Он вернулся в Париж, в наш театр, и я собираюсь устроить Леону в ближайшее время настоящую нервотрепку. Если не заставлю его вытянуть чувства наружу, тогда уж точно заставлю себя избавиться от этой привязанности раз и навсегда!
– Ого! Арно, звучит обнадеживающе, – я удивляюсь. Не так уж часто мне доводилось слышать серьезного Бонне. – Чувствую, что Леону не поздоровится. А как там поживает хорошенькая блондинка, с которой ты крутил роман прошлым летом? Сесиль, кажется? Она ведь снова в труппе?
– Сюзет. Да, участвует в двух постановках. Мы помогаем друг другу время от времени пережить боль одиночества, и только. Но, малышка Стейси, – Арно снова включает все свое обаяние и нагло воркует, – с тобой никто не сравнится. Я не вру, когда говорю, что обожаю тебя. Ты знаешь все мои тайны…
– Это потому, что у кого-то очень болтливый язык, странные привязанности к иностранкам и бурная личная жизнь.
– Ты не просто иностранка для меня, – обижается парень, – ты мой друг! И я не шутил, когда говорил, что скучал!
– Ну, хорошо-хорошо, Арно! – соглашаюсь. – Конечно, я твой друг.
– Тебя приятно касаться, крошка Белль, только не подумай ничего плохого, но я люблю твои волосы. Мне не хватает твоего смеха по утрам, и ты жутко понравилась моим родителям. Ты ведь приедешь во Францию на зимние каникулы? Помнишь, я обещал показать тебе Париж в Рождество?
– Бонне, ты невозможен! И ты смущаешь меня своими французскими признаниями в «маленькой любви», как всегда.
– Я очень хочу, чтобы ты не ошиблась, Стейси. Не слушай его. Не путай дружбу с чувствами, прошу тебя. Любить прекрасно, поверь. И если ее нет, в конечном счете это сделает вас обоих несчастными. А значит, и ваших детей тоже. Ты всегда можешь сбежать от него ко мне, ты же знаешь.
– Да, знаю. Спасибо тебе за это, Арно.
Мы говорим целый час, друг рассказывает о новой постановке и творческих планах, смешит, привычно дурачится, и я, наконец, взмаливаюсь:
– Арно, сжалься. Ты разбудил меня, и мне сейчас банально хочется умыться и почистить зубы.
– Скажи еще «Выпить чашечку кофе». Горько-сладкого и горячего, как жаркая кровь колумбийского мафиози…
– О да!
– Повтори так, малышка, еще раз, и я обещаю, что усну с мыслями о тебе.
– Иди к черту, дурачок!
Я отключаю телефон и обхватываю горящие щеки ладонями. Поразительно, как легко Арно удается, смущая, все же не перейти границы дружбы и оставаться приятным парнем.
POV Стас
Снова она, всегда она. Даже во сне – не моя. Я – чертов долбаный параноик, застрявший в одной точке, и все же сон жесток ко мне. Еще не открыв глаза, я запускаю пальцы в волосы и с силой сжимаю их, встречая с пробуждением острое чувство горечи и раздражения на себя за прошлый вечер и неудавшийся разговор. Досаду на те обстоятельства, что свели нас вчера не там и не так, с чего бы стоило начать.
Настя. В клубе Бампера. Одна. Я всегда был способен отличить ее в толпе и почувствовать рядом. Вот и в этот раз все померкло вокруг, едва увидел перед собой синие глаза Эльфа. Ощутил на себе прямой взгляд повзрослевшей красивой девчонки, которая даже пять лет назад одна стоила всех тех, кто прошел мимо до нее, не оставив после себя памяти.
Сводная сестра, вернувшаяся в мою жизнь. Неожиданно откровенная, поманившая после того, как избегала. В одно мгновение шагнувшая навстречу и вдруг вновь ускользнувшая из рук.
От ее смелого обещания я чуть не сошел с ума, даже зная, что это расплата за разочарование и боль увидеть Стаса Фролова настоящим, каким он всегда был и каким в ее глазах остался. Так что же будет, если мы решимся отпустить себя всерьез?
Она не хочет разговора и имеет на это полное право. Но когда-нибудь желание быть с ней убьет меня или заставит ошибиться. Милый приятный парень – это не про меня. Быть другом – не для меня. Мать права в своем страхе и предупреждении: я вру и Эльфу и себе, говоря, что готов ждать. Но память о причиненной девчонке боли способна остановить кого угодно. На время, и все же…
И все же это пытка – жить рядом с ней. Каждую ночь засыпать, зная, что она спит в жалком метре за стеной. Что это ее мягкие шаги ступают по полу, ее голос доносится в открытую дверь, и запах ее духов вплетается в тишину холла. Что это она – мой хрупкий Эльф, снова здесь, еще более нежная и беспощадная в своей чистоте к моему сволочному миру желанная девчонка. Как я мог смириться с тем, что потерял ее навсегда?
Это хуже физического наказания – теперь, когда она здесь, – помнить о праве Эльфа на собственную территорию и праве жить своей жизнью. Держаться на расстоянии для того, кто всегда привык брать то, что хотел. Что хочет. А я хочу ее. И сейчас еще сильнее, чем прежде. Каждый раз, поднимаясь к себе, хочу ошибиться дверью, даже зная, что она заперта на ключ. И не хочу закрывать свою. Это как снова потерять ее и остаться одному.
Но это утро уже приготовило новое испытание для меня. Я отжимаюсь от пола, когда слышу телефонный звонок в соседней комнате. Продолжаю медленно испытывать свое тело физической нагрузкой, стиснув зубы, когда она отвечает. Мило лепечет по-французски, словно это ее родной язык. Когда смеется так легко, что от зависти к тому, кто своим звонком вызвал в ней эту легкость, мне уже хочется его убить.
Это парень, – тот, с кем говорит Эльф, – и плевать, откуда пришло знание. Я просто знаю, и все. Представляю ее с другим, и все меркнет перед глазами от застившей их темноты. От того, какие картины в этой темноте рисует мое больное воображение. Никогда я еще никого ни с кем не делил и не был отвергнут. В этой жизни мне все давалось по первому желанию. Но Эльф никогда и не была моей. Даже тогда, когда сказала, что любит, когда я заставил ее сказать… тут же зачеркнула признание словами ненависти, не оставив своему чувству и шанса.
– Оh oui! – этот довольный жаркий полустон слишком интимен и чувственен, чтобы не отозваться в сердце болью.
Че-ерт, неужели у нее кто-то есть? Неужели она все забыла?!
Настя взрослая девушка, красивая девушка, она, мать твою, не может быть одна! И в этот раз ей действительно плевать на меня. Я уже давно и бесповоротно все испортил сам.
Я слышу, как Эльф тихо крадется мимо моей спальни в душ, сбегает по ступеням лестницы вниз, и вхожу в ее комнату, зная, зачем она ушла. Это выше меня – сейчас я не способен думать ни о чем другом, кроме желания знать. Даже о том, как располагающе откинуто одеяло на ее постели.
Телефон лежит на небольшом комоде – наверняка подарок моей матери. Как только пальцы касаются его, он тут же отзывается поступившим сообщением.
Возможно, Эльф проклянет меня, когда узнает, но в данный момент я устоять не в силах. Легкую блокировку обойти не проблема, и вот я уже открываю сообщение от абонента, подписанного как «Арно Бонне», чтобы увидеть фотографию светловолосого парня с обнаженным спортивным торсом и недвусмысленной улыбкой на привлекательном лице. Селфи, сделанное пару минут назад, с подписью на английском: «Твоя чашка кофе, малышка. Я знаю, ты любишь горячий».
Твою ж мать!
И сразу же в новом сообщении фраза на французском, но здесь я уже понять не в силах и, стараясь не раздавить телефон к черту, хватаю со стола первую попавшуюся ручку и переписываю фразу себе на ладонь. Сбросив сообщения, вхожу в галерею фотографий Эльфа, чтобы теперь уже увидеть ее с этим французским позером вместе…
Он обнимает ее. Касается на каждом фото – талии, шеи, волос, словно не может удержать руки при себе. Фотографирует на фоне залитого солнцем окна – утреннюю и свежую, явно любуясь Эльфом. И, несмотря на затуманенный мглой ревности разум, едва ли соображая, что делаю, я вхожу в Сеть и хладнокровно сохраняю фотографию себе.
Она моя. Эта девчонка моя. Всегда была и будет. Я просто не способен ее с кем-то делить и должен с этим разобраться, невзирая на территории и запреты, иначе сойду с ума.
Заставив себя оставить телефон на прежнем месте, я возвращаюсь к себе в спальню, включаю ноут и сбрасываю в «Фейсбук» сообщение Бамперу. Набрав его номер, рычу в трубку, явно озадачивая и веселя друга.
– Рыжий, переведи мне эту чертову фразу! Срочно!
– Что, Фрол, так подперло?
– Я не шучу!
– Ладно, сейчас посмотрю… Кстати, тебе что, ночи мало? Ты меня оторвал от весьма интересного занятия. Мы тут с Коломбиной обсуждали подарок Машке Люка, целый список составили. Я обещал своей Колючке не жадничать…