Первая учебная пара пролетает незаметно, во всеобщем волнении и перешептывании. Представление проектов назначено на десять утра, и к означенному времени у лекционного зала собирается не меньше тридцати студентов. Слух о тяжелом характере и хорошей памяти учредителя конкурса разносится мгновенно, и мы мнемся и тихо переговариваемся у приоткрытых дверей аудитории. Рискуя именем и удачей, подглядываем в щель, пока нас по очереди вызывают к доске важные шишки.
Это первый конкурсный этап. Необходимо произвести впечатление, запомниться комиссии своей работой, и, оказавшись на невысокой кафедре перед незнакомыми мужчинами, деканом факультета и преподавателями, я показываю подробный рисунок проекта и уделяю внимание деталям. Объясняю, каким вижу главный Экспоцентр города, какую собираюсь провести модернизацию выставочных залов и прилегающих к нему площадей, и не сразу понимаю, что мне, кажется, повторно задали вопрос.
– Что, п-простите?
Это мужчина. Крупный, с залысинами, в дорогом костюме, лет сорока с небольшим. Он весь мой монолог сидит мрачнее тучи, и когда я подхожу к завершению презентации рисунка, спрашивает:
– Я спросил у вас: как ваше имя?
– Настя. То есть Анастасия, – несмотря на тон незнакомца, я отвечаю вежливо, стараясь под его тяжелым взглядом держать спину прямо и улыбаться. Продолжаю, вернувшись к проекту: – Извините, я еще не сказала о многофункциональной стороне комплекса и оформлении павильонов Экспоцентра. О световом решении. Мне кажется, будет интересным и современным применить в архитектуре технику…
– Девушка, вы хорошо расслышали вопрос? – голос важного незнакомца снова прерывает меня. – Вы не назвали фамилию.
Я удивленно вскидываю глаза.
– Матвеева.
– Я хочу знать, Анастасия Матвеева, как зовут вашу мать? Или, возможно, звали?
Тон, которым мужчина задает вопрос, не терпит возражений. И я бы наверняка ответила, если бы вопрос касался проекта и темы презентации, а не моей личной жизни. А еще мне не нравится, как он на меня смотрит и как напряженно ходят желваки на его бледных скулах. Как будто я однажды перешла ему дорогу.
Я сгоняю с лица улыбку и отворачиваюсь от доски, на которой висит мой рисунок.
– Извините, хм-м…
– Дмитрий Иванович.
– Извините, Дмитрий Иванович, – отвечаю ровно, но показывая, что не намерена удовлетворять его любопытство. – Я не могу ответить на ваш вопрос. Он никоим образом не касается темы конкурса.
– Продолжайте, Матвеева, – приходит на выручку декан, и я с благодарностью киваю Василию Игоревичу.
– Спасибо.
Продолжаю свой рассказ, но из-за охватившего меня вдруг волнения едва ли понимаю смысл сказанных слов. Смотрю на незнакомца, что, по всей видимости, является учредителем конкурса, той самой заинтересованной стороной, и вижу, как он коротко говорит с кем-то по телефону, не слушая меня. Снова спотыкаюсь о его взгляд и, запнувшись, окончательно теряю нить рассказа.
– Извините.
– Хорошо, Матвеева, идите! – командует декан, заметив мое замешательство. – Продолжайте работу, ждем от вас чертеж! И попросите войти следующего.
– Анастасия! – останавливает меня у дверей зала голос мужчины. – Задержитесь после презентаций. Я все же намерен с вами поговорить.
Странная просьба и странный человек. Он едва ли меня слушал. О чем ему со мной говорить? Но я терпеливо почти два часа ожидаю в коридоре личной аудиенции с незнакомцем, прежде чем решаюсь отлучиться в университетский буфет. Беру кофе, круассан с вишней, два тонких пакетика сахара – стандартный набор голодного студента – и сажусь у окна, устало опуская плечи. Роняя чайную ложечку в горький растворимый напиток.
Да уж, представление проекта явно провалилось.
Телефон вздрагивает, сигнализируя о полученном сообщении, а вместе с ним и я, когда взглядываю на экран и понимаю, кто отправитель. Стас Фролов.
«Привет».
Долго вожу пальцем по дисплею, прежде чем решаюсь ответить.
«Привет».
«Университет?»
«Да».
«Ты снова бежишь от меня?»
Я оставляю это сообщение без ответа, и он тут же отправляет новое:
«Ты прилежная ученица, Эльф, и трусливый заяц».
«Наверно».
Теперь он молчит. Ждет, что я соглашусь. Его не устраивает неопределенность, и я пишу:
«Ну, хорошо. Мне просто есть чего хотеть. По-настоящему хотеть. Вот и все».
«И чего же ты хочешь?»
«Тебе и правда интересно?»
«Очень!»
Я думаю гораздо дольше, чем пишу, но отвечаю уклончиво:
«Не так уж и много на самом деле. Обычный набор ингредиентов счастья. Ты заснешь от скуки, если я стану перечислять».
«А ты попробуй».
«В другой раз».
«Как скажешь».
«Настя, я хочу тебя…»
«…встретить»
Пауза длиной всего в пару секунд, а у меня перехватывает горло.
«Зачем, Стас?»
«Я бы тебе рассказал, так ведь ты не захочешь слушать».
«Не захочу».
«Хорошо. Тогда я просто скажу, что забыл о своем обещании».
«Настя?»
Я не отвечаю, глядя на экран телефона.
«Эльф, ты здесь?»
«Извини, я не понимаю, о чем ты. Мне нужно идти».
Знаю, я трусливая лгунья, но это лучше прекратить, чем заиграться. Тем более что мой кофе давно остыл, а разогретый в микроволновой печи круассан – высох и вновь зачерствел.
Я прячу телефон в сумку и возвращаюсь к лекционному залу. Нахожу аудиторию пустой, вхожу в просторную комнату и обращаюсь к мужчине, который стоит ко мне спиной у приоткрытого окна с сигаретой в руке.
– Дмитрий Иванович? Это Анастасия Матвеева. Извините, но вы хотели со мной поговорить.
– Хотел.
– Это насчет конкурсного проекта?
– Нет.
– Тогда о чем?
Я жду, оставаясь стоять на пороге, намереваясь уйти при первой возможности, и мужчина оглядывается.
– Торопишься? Как знакомо. Твоей матери тоже было плевать на чувства других.
Я так и застываю на месте, не ожидая услышать от незнакомца что-либо подобное.
– Простите, что?
– Анна Григорьева. Ее ведь Анной звали? Твою мать?
– Да… – моего дыхания хватает только на то, чтобы ответить.
– Сходство практически идеальное. Невероятное сходство. Странно, что семья твоего дяди никогда и ничего о тебе не говорила.
POV Стас
– Ладно, Рыжий, спускай пар. Я был не прав, признаю.
Я стою в кабинете Бампера и смотрю другу в глаза, пока он молча постукивает тупым концом карандаша о дорогую полировку письменного стола, сидя в рабочем кресле.
– Витька! – не выдерживаю паузы. – Хватит! Не заставляй меня падать на колени!
– Ну, хоть что-то, – Рыжий отпускает злой смешок. – Думал, в твоей голове уже никогда не прояснится.
– Да будет тебе…
– Ничего не будет! – Бампер отшвыривает карандаш в сторону и встает из-за стола. Нависает над ним, упираясь кулаками. – На этот раз, Фрол, твой затяжной неадекват стоил нам серьезных проблем с ребятами Глеба! Скажи спасибо, что цел остался и что живем под Большим Боссом. Это кого хочешь лучше ледяного душа охладит! Не то бы ходил сейчас с отбитыми яйцами!
– А кто вас с Люком лезть просил? – я тоже завожусь с пол-оборота, хоть и не прав. Черт. Это еще хуже! Когда смотришь другу в глаза и не знаешь, что сказать. Вернее, знаешь, но слов так просто не подобрать. – Я сам за себя привык решать! Ты знаешь! И перед Глебом бы ответил!
– Дурак!
Рыжий отваливается от стола и сует руки в карманы брюк. Вздыхает резко, кусая губы.
– Ладно, затерли. Сам он привык решать… Честное слово, Стас, еще раз увижу твою Настю ночью у клуба, одну – перестану уважать. Ты меня услышал? Если она твоя, конечно.
Бампер знает, как вести разговор, и никогда не бросает слов на ветер. Сейчас я чувствую, что этот ветер овевает меня зимним холодом.
– Я чего-то не знаю, Рыжий? – слова друга заставляют насторожиться.
– Может, и не знаешь.
– Витька, не томи.
– Прошлой ночью Настя напоролась на ребят Хрящева. Здесь, у входа в клуб. Ну, чего смотришь, Фрол? Это не я бухал и самоубивался, пока твой Эльф искала тебя.
– Хрящ с ними был?
– Конечно. Собственной персоной. Стоял в стороне, но я заметил, с кем пацаны. Пока нет явных претензий, я не могу запретить им появляться на нашей территории. Люку не говорил, как-никак нейтралитет держим. Ни к чему пока Илюху нервировать.
– Воропаев?
– Не видел. Но мог и не заметить.
– Понял. Я с Хрящевым сам поговорю.
– Твое дело.
– Рыжий…
– Да?
– Спасибо.
– Да п-пошел ты…
Но когда я уже выхожу за дверь, меня догоняет ворчливый и беспокойный голос друга:
– Смотри там не заговорись, Фрол! Если что – звони, приеду! И помни: я на тебя рассчитываю!
Я выхожу из клуба и смотрю на часы. Сегодня мы разминулись с Эльфом в университете, звонок Рыжего застал меня на полдороге к дому, и пока злость свежа, я намерен решить дело прямо сейчас. До того, как вечером заставлю Эльфа поговорить. Не знаю, насколько дорог ей ее белобрысый француз, что между ними было, но теперь, когда я знаю, что чувства живы, когда видел ее глаза и понял, чем они полны, – мне не уйти в сторону. Надолго терпения не хватит.
– Хрящ? Привет.
Я хлопаю дверью машины и улыбаюсь на все тридцать два зуба, направляясь к невысокому плечистому парню, который только что вышел из подъезда многоквартирного дома.
– Фрол? Привет. Ты меня разбудил. Чего звонил?
Хрящ потягивается и чешет пузо под широкой футболкой. Отмигивая сонными глазами. Он не успевает зевнуть, когда я сдавливаю его шею рукой, толкая на дверь.
– Не зевай на улице, Леха, поймаешь шмеля. Лучше расскажи, к кому ты вчера подкатывал – у клуба Бампера?
– Фрол, эй, какого черта?! – упирается парень. – Я думал, ребята преувеличивают, а ты точно с катушек слетел!
– Возможно.
Он силен и пробует освободиться, но я держу крепко. Говорить с ним впустую нет ни желания, ни времени. Нам уже приходилось раньше выяснять отношения, и он хорошо меня знает.