– Настя…
И я отвечаю. Так, как чувствую. Тянусь к нему, возвращаю поцелуй, с головой отдаваясь захватившим меня эмоциям. Соглашаюсь, чтобы он пил меня с голодной, почти злой яростью. Позволяя его желанию коснуться вывернутой сейчас наизнанку души… И взамен забираю его душу, за напором твердых губ чувствуя ласковое прикосновение…
Нет, это совершенно точно гораздо больше, чем ответ.
– Я же говорила, что он ее съест!
– Фролов, ну ты силен, парень! Отпусти девчонку, задушишь!
Наши разорванные дыхания и стук сердец словно на грани… А затем мир взрывается звуками. Криками, смехом, улюлюканьем и дружными шлепками Стаса по плечам, который сейчас кажется таким же дезориентированным, как я.
Да, наше время уже отпустило нас, но его нити все еще натянуты и продолжают звенеть чувствами. Как и взгляды говорить. Я отвожу глаза первой. Растерянно отворачиваюсь, оглядывая толпу. Шумно дыша, прохожу сквозь нее, расталкивая руками, направляясь к берегу. К воде. Туда, где надеюсь понять, что со мной… что только что с нами произошло.
– Настя, подожди!
Откуда здесь столько людей? Мне казалось, мы одни. Совершенно одни.
– Пожалуйста, Стас, не сейчас.
Они смотрят с любопытством в лицо, отступают в сторону, провожая удивленными взглядами.
– Нет! К черту, Настя! Сейчас!
Он догоняет меня, обвивает рукой за плечи, прижимая спиной к мокрой груди. Склоняет голову, зарываясь губами в волосы – слишком сильный и порывистый, чтобы я смогла с ним справиться, и я чувствую, как мне на щеку с тяжелых прядей капает вода. Только сейчас замечая: как горячо в его руках и одновременно как холодно. Я цепляюсь за этот холод, как за спасительную соломинку, чтобы не утонуть.
– Я не могу так! Больше не могу! Слышишь! – он произносит на выдохе. Притягивает крепче, как будто боится, что у меня хватит сил вырваться.
Не хватит, и мы оба это знаем.
– Отпусти, Стас. Твои друзья смотрят. Все смотрят.
– Пусть. Плевать. На всех плевать! Кому какое дело до нас, Эльф? Я каждому скажу, что думаю. Хочешь?
– Нет!
– Настя, – почти с мольбой, – не беги от меня. Все равно ведь не убежишь.
– Отпусти, – стараясь успокоить дыхание. Унять сердце, которое продолжает биться птицей, требуя, чтобы его отпустили на волю. – Я не могу при всех, не хочу. Пожалуйста, Стас. Пожалуйста…
Глупо чувствовать себя слабой, но слезы все-таки срываются с ресниц. Тихие и беззвучные.
– Настя…
– Где-то здесь на берегу моя обувь. Мне холодно, и я хочу уйти.
Отпустил. Пошел следом. Вновь коснулся плеча, но отдернул руку. Вот и хорошо. Я подхожу к воде, нахожу кроссовки и обуваюсь. Прогоняю дрожь, пробежавшую по телу под мокрой футболкой. Говорю, избегая на него смотреть.
– Тебе тоже нужно одеться. Уже вечер и дует с реки. Замерзнешь…
– То, что мне сейчас нужно, – это с тобой поговорить, – он вновь оказывается передо мной. – Мы уже не дети, чтобы и дальше прятаться за закрытой дверью, не способные найти те самые слова. Настя, ты никогда не умела играть и была настоящей. Я знаю: ты чувствуешь то же, что и я!
Тело дрожит от перенесенных эмоций, а губы помнят и все еще ждут продолжения. Я боюсь сама потянуться к нему и не отпустить, боюсь разбиться о свое желание, отдавшись ему с головой, но нахожу в себе силы повернуться и посмотреть в серые, такие темные от ожидания глаза.
– И что же ты чувствуешь, Стас? Что? Когда приводишь девушку в дом, не обещая себя? Когда провожаешь, легко одалживая ей футболку, не стесняясь того, как сильно от вас пахнет сексом и удовольствием? Когда запросто обнимаешь, трогая сам и позволяя касаться тебя чужим рукам?.. Я не прячусь. Ты прав, я чувствую то же самое. Все сложно. Настолько сложно, что я не уверена, какой путь будет легче – к тебе или от тебя. Однажды ты уже получил ответ.
– Настя…
– Даже если ты скажешь – я все равно не поверю! Не поверю, слышишь! Замолчи!
И снова трудно дышать. Нам обоим трудно. Будто чья-то рука сдавила грудь, не позволяя вздохнуть.
Стас стоит раздетый и взволнованный, сдерживая себя. Я вижу надпись на его груди, похожую на татуировку, но здесь слишком темно, чтобы разобрать. Да и не до того сейчас. Кто-то зовет его. Мужские, женские голоса…
Откуда ему знать, о чем я думаю? Но он отвечает:
– Я не врал. Мне плевать на них. Для меня важна только ты.
Только ты. Так правдиво и так больно.
Это все намного сильнее меня, и я ухожу. Если бы могла – убежала, но ноги вязнут в песке, а плечи дрожат, и я обхватываю их руками.
Уже стемнело, и разожженные множественные костры и группки молодежи вокруг скрывают палатки. Я вдруг пугаюсь того, что не смогу отыскать в этом ожившем лесу наш с Дашкой брезентовый домик. Что не смогу найти подругу. Где она? Что с ней? Догнал ли ее Збруев? Ведь парень совсем необязательно мог пойти за ней. Бреду, оглядываясь, среди деревьев и веселых компаний, надеясь разыскать девушку…
Стас догоняет меня. Он надел футболку и джинсы, а куртку набрасывает мне на плечи. Холодную, с берега, не сохранившую тепла хозяина.
– Оставь, прошу тебя, – запахивает ее на моей груди, и у меня нет сил ему возразить.
Дашка у воды. Не одна, с Петькой. Видны только силуэты, нечеткий абрис фигур на фоне мерцающей в раздробленной речной глади луны, но я догадываюсь, что это мои друзья, услышав знакомый голос.
Они не рядом, совсем нет. Петька сидит, а подруга стоит. Чуть в стороне от парня, плачет. Негромко, но мое сердце сейчас способно услышать тысячи несчастных сердец и тут же отзывается уколом сочувствия к чужой боли.
– Петька! Петечка, не прощай! Я не заслужила, не прощай меня! Я так сильно тебя обидела! Если бы ты знал, как жалею о том дне, о своей глупости! Как хочу, чтобы ты был счастлив! Петечка…
Да что же это за вечер такой! Словно испытание!
Я снова ухожу. Почти бегу от берега, мечусь между машинами и деревьями, отыскивая палатку. Соседки встречают меня у костра в шумной компании парней-физтеховцев, окруженные смехом, веселым флиртом и запахами шашлыка. Настойчиво приглашают присоединиться. И я сажусь рядом, чтобы согреться. Не отказываюсь, когда одна из девчонок сует мне в руки чашку с горячим чаем.
Я не зову Стаса и не прошу остаться, однако он сам подходит к костру и садится в круг, как раз напротив меня. Здоровается с парнями сухо и натянуто, но они все равно принимают его приветливо. Девчонки кокетливо смеются и просят гостя рассказать анекдот… Он не слышит их. Я не слышу их. Мы снова смотрим друг на друга, только на этот раз между нами пляшет пламя костра. Молчаливое пламя костра, который медленно прогорает, наконец разводя по палаткам уставшую молодежь.
Я ухожу одной из первых, сняв с себя куртку и вернув ее Стасу на колени.
– Спасибо.
То ли дремлю, а то ли гляжу в матерчатый свод, забравшись в спальный мешок – не понять. Где-то бренчат гитары, слышится песня и смех… Вряд ли прошло много времени, когда я встаю, отодвигаю закрывающий вход полог и выглядываю из палатки.
У костра еще кто-то есть. Тот, кто поддерживает огонь и беседу, но нет Стаса. Ушел, понимаю я. Все-таки ушел. Тяжело выдохнув в ночь, собираюсь задернуть полог, когда вздрагиваю от вида темной фигуры, привалившейся к стволу осины в трех шагах от меня. Совсем не там, где все еще продолжается ночная жизнь.
– Не пугайся, Эльф, это я, – спокойно и чуть слышно.
– Стас? Но… ты не можешь здесь сидеть всю ночь.
– Почему? – удивляется он, не глядя в мою сторону. – Очень даже могу.
– Нет, не можешь.
– Настя, – парень отпускает тихий смешок, – и когда ты стала такой упрямицей? Иди спать, со мной ничего не случится.
– Со мной тоже, – возражаю я. – Здесь много твоих друзей, не может быть, чтобы тебе негде было переночевать.
– Так и есть.
– И? – осторожно спрашиваю, все дальше высовывая нос.
– Спокойной ночи, Эльф. Спи, я останусь.
Легко сказать. Стас давно не мальчишка и вправе сам решать, где и с кем ему проводить эту самую ночь. Я повторяю это себе много раз, скрывшись в палатке, но уснуть все равно не получается.
Я набрасываю кофту и выхожу. Сажусь рядом с ним на обломок сухого ствола, запахивая ее на груди. Звук в лесу стоит неповторимый. В отдалении слышны голоса неугомонных студентов, стрекот сверчков, кваканье лягушек в реке…
– А Дашки все нет, – получается сказать тоскливо и как-то обреченно. – Как думаешь, у них с Петькой все хорошо?
– Иди сюда, – Стас вдруг притягивает меня к себе, укрывая курткой. – Замерзнешь. Я думаю: они сами во всем разберутся.
И все. И снова тишина, в который мы сидим бок о бок, и я вновь боюсь дышать. Даже на мотоцикле я не была к нему ближе.
– Нет, лучше так. От земли тоже холодно, – он поднимает меня, усаживая к себе на колени. – Извини, не сдержался, но тебе так точно будет теплее, а мне легче.
– Или не легче, – горько смеется, уткнувшись носом в мою шею. Осторожно опускает ладонь под курткой на спину. Забирается пальцами выше. – Эльф, я от тебя схожу с ума. Всегда сходил. Когда ты так близко, не могу не трогать. Я отпущу тебя спать, только скажи. У тебя есть власть надо мной, я хочу, чтобы ты об этом знала.
Я поднимаю подбородок, отводя голову. Открываю шею для его раскрытых губ. Да, у него тоже есть власть надо мной, и сейчас, на его коленях, я чувствую себя бесправной.
– Как у тебя бьется сердце… – горячая рука обжигает кожу. Пробравшись под кофту, ложится под грудь, осторожно пробуя ее тяжесть.
– Стас…
– Настя…
Мне стоит лишь повернуть голову, и его губы тотчас же находят мои. Накрывают их бережно, в томительной ласке покусывая и приручая. Жадным напором делая послушными и отзывчивыми. Живыми.
Как же я буду жить без них? Зная, что они целуют многих? Неужели Арно прав и мне никогда не стать счастливой? Как я могла переоценить свои силы?
– Почему?.. Почему ты не искал меня? – это говорю не я, а что-то во мне. Глубоко скрытое, потаенное. То, что болит много лет и вот наконец прорывается наружу. – Зачем любил других?