нием, что мне становится жаль о сказанных словах. Но это правда.
— Я стала пользоваться этим, понятно? — спокойно продолжает Молли. — Дайрон все это время был так напуган, что делал все, о чем бы я ни просила. Даже после того как Алрой прогнал меня. Три года назад, когда это случилось, он действительно ни хрена не соображал, что сделал. Я думала, что сама убью его, но успокоившись, поняла, что чем больше я молчу, тем больше мучаю его. Без Дайрона я бы многое не смогла сделать. Он много значил для Алроя и К, я просто не могла уничтожить его тогда. Но все это время я медленно, но верно подбиралась к мести. Ты не поймешь. Но он был нужен.
В ее словах я улавливаю смысл, но боль и обида за нее пересиливает этот самый смысл.
— Такой ценой.
— Да, — соглашается Молли. — Это была его ошибка, за которую он поплатился. Но прежде, сделал многое для меня. И я видела раскаяние в его глазах.
— К черту раскаяние. — Я снова падаю в кресло и начинаю потирать шершавый подбородок.
Молли садится на диван и кладет локти на колени.
— Все мы совершаем ошибки, но, в конце концов, мы за них платим.
Я смотрю на нее, словно вижу впервые. Она никогда мне не казалась такой. Сегодня я открыл для себя другую Молли. Она легко принесет себя в жертву, ради чего-то, что этого сто́ит. Я называл ее «эгоисткой», она себя так и вела, но внутри она просто маленькая униженная девочка, которая ищет чего-то. Но судьба играет с нами, как ей вздумается. И она не сдается.
— Не смотри на меня так, — хмурится она. — Я бы все равно отомстила.
И снова она прежняя. Снова надевает маску. Многогранная Молли. Мне никогда не разгадать эту девушку.
— Что теперь будет? — спрашиваю я, отведя взгляд в сторону. — Он убил его, что дальше?
Молли пожимает плечами.
— Понятия не имею, но сомневаюсь, что он свяжется со мной.
Мы молчим несколько минут. Включенный телевизор продолжает тихо бормотать, пока каждый из нас погружен в свои мысли.
— Ну а ты, — нарушает гнетущую тишину Молли. — Ты ведь тоже молчишь, продолжаешь делать вид, что ничего не было, что ты не в курсе. Ты и твоя сестра. Вы ведь зарыли это в себе. Я тоже этого не понимаю.
Меня передергивает от ее слов.
— Ты и не поймешь.
— Точно! — Молли щелкает пальцами. — Вот видишь? Есть тайны, которым не нужно открываться. Порой лучше делать вид, да? И продолжать жить.
— Как ты можешь это сравнивать? — тихо спрашиваю ее.
— Да, это ни одно и то же. Но мотив один. Порой мы молчим во благо. И брехня, что тайное становится явным. Не всегда. Если правильно хранить секреты.
Я снова изучаю ее лицо.
— Но не в нашем случае, так? Кэп же, каким-то образом в курсе.
Молли сжимает переносицу.
— Нет, не так. Просто нужно избавиться от него, вот и все.
ГЛАВА 21
АЛРОЙ
Прошел, может день, а может и больше. Дни не имеют смысла и значения. Перед глазами не та картина, которую я видел наяву — как умирает Дайрон, от выпущенной мною пули, а та, которую я даже не видел — мой друг насилует ту единственную, которую я любил всю свою никчемную жизнь.
Почему она молчала столько времени? Что происходило в ее голове на тот момент, когда это случилось? Поэтому она съехала с катушек и стала якшаться с парнями из «17:29»?
Знает ли этот парень Майки? Что ее заставило молчать?
Почему, почему, почему…
Я никогда не найду ответы на эти вопросы. Я даже не могу задать ей их, потому что ее нет. В нашу последнюю встречу, она убеждала меня в том, чего я не мог понять. Да и сейчас не понимаю. Ничего не понимаю.
Кто же я такой? Что я за человек, который допустил все это? Сколько раз в жизни я слышал, что улицы делают нас сильнее, частью чего-то. Это так, но… Они столько отняли у меня.
— Неужели это сломает тебя? — Руффус стоит надо мной, пока я пытаюсь избавиться от огромного количества вопросов в своей голове.
Под действием сделанного и услышанного, меня привезли домой, и оставили одного. Я не спал. Увидев поднимающееся над Комптоном солнце, просто спустился вниз, вышел на задний двор и сижу здесь уже несколько часов. На старом скрипучем стуле, который наверняка старше меня.
Руффус ждет ответа. Все уже в курсе, что именно произошло. Я слышал разговоры парней: Сэм утверждал, что я не должен был этого делать, Брайс уверял, что Дайрон все равно бы умер. Они ругались и кричали. Мнения разделились.
Я не жду от них какого-либо решения, я все еще их лидер.
Подняв голову, я щурюсь от октябрьского солнца.
— Нет.
Руффус, кряхтя садится рядом со мной.
— «То, что не убивает ниггера, делает ниггера сильнее», — цитирует он.
Я поворачиваю к нему голову.
— Сколько ты проводишь времени перед телеком?
Он невесело смеется.
— Хороший фильм[6].
Мне плевать на фильмы.
— Если Эрик или кто-то из «десяток» узнают, могут быть неприятности. Многие усомнятся в твоей, — он крутит у виска пальцем, — адекватности.
— Это наше дело, — спокойно говорю я. — Это касается «семьи», никто не имеет права мне тыкать этим.
— Это так, — соглашается Руффус. — Просто время неподходящее.
Меня раздражает этот разговор. Я встаю с этого проклятого скрипучего стула.
— Ты забыл, что в нас стреляли, и Дайрон был смертельно ранен.
— Но он умер от твоей пули. — Спайк появляется в дверях и выходит во двор.
Я бросаю на него такой же взгляд, которым он смотрит на меня — обвиняющий.
— Что бы сделал ты на моем месте?
— Алрой. — Спайк опускает глаза. — Это было три года назад, мало ли…
Он замолкает, потому что моя рука обхватывает его горло.
— Он посмел тронуть ее, он посмел сделать то… — слова с трудом срываются с языка. Я чувствую привкус горечи.
— Может, ты убьешь и меня? — хрипит Спайк. — За ту, которая предала тебя, всех нас. Спроси ее сейчас. Где она? Дай угадаю, с Кэпом или в постели с тем богатым парнем.
Моя рука сильнее сжимает его горло, но Спайк не сопротивляется.
— Хватит! — Меня оттаскивает Руффус. — Так вы все будете зарыты через несколько недель.
— Уж лучше так, — сплевывает Спайк и скрывается за дверью дома.
Им сложно понять. Никто и не подумал о том, как она могла страдать.
Три года. Три года я не знал о том, что было перед моим носом.
— Тебе нужно собраться, — предупреждает Руффус. — Проглоти это дерьмо и двигайся дальше.
— Что на счет тебя? — задаю ему вопрос, глядя на его покрытое морщинами лицо.
Жидкие брови Руффуса сходятся над переносицей.
— О чем ты, парень?
— Ты двигался дальше? После того, как твоих парней уложили, ты двигался дальше? После того, как ты потерял все, свою дочь…
— Заткнись! — кричит он, затем добавляет тише: — Я хотел найти ее.
— Хреново хотел, — сплевываю я. — Все находилось под твоим сраным носом.
Теперь передо мной уже не сгорбленный старик, которого я нарек Руффусом. Передо мной тот гангстер, которого я видел в детстве. Который устроил перестрелку в торговом центре «Айндур Свэпмит», после чего всю банду удалось поймать. А он пропал.
Я нашел его этим летом. Мне удалось во всем этом разобраться. В том, что у Молли есть отец, и он жив.
— Ты просил меня примкнуть к тебе, потому что утверждал, что улицы не бросают своих, — кипя от гнева, говорит он мне в лицо. — Что ты знаешь?
Я сжимаю кулаки.
— Практически все. Мне осталось найти ее мать.
Его темное лицо бледнеет на моих глазах. Еще чуть-чуть и у старика случится удар.
— Где она?
— Кто?
— Моя дочь.
— Ты видел ее несколько раз.
Да, он точно сейчас свалится.
— Молли? — едва слышно спрашивает он.
Мне остается только кивнуть.
— Так как? Неужели бы ты не убил и проглотил, как ты просишь, то, что случилось с ней?
— Она моя дочь, — сухими губами бормочет он.
— Живи с этим, — бросаю я, направляясь в дом.
— Зачем тебе все это?
Я останавливаюсь у двери.
— Ты говорил мне, что это ты мой козырь. Но все не так. Ты уже никто, Джон-Вуд Белл. Надежда на то, что ты можешь быть хорошим отцом все еще реальна. Она запуталась, и я уже не могу ей помочь. Помоги ты.
Похороны Дайрона проходят поспешно. За огнестрел могли бы возбудить очередное уголовное дело, но копы редко лезут в разборки банд такого масштаба. Всем хочется жить и воспитывать своих детей. Здесь другие законы.
Утром я закрываю Веронику в спальне, так как парни совершенно слетели с катушек. Я уверяю, что нужно быть осторожными сейчас, но они словно обезумели. И что самое главное, они сомневаются в моих решениях. Теперь они видят во мне того, кто может без лишних слов приставить дуло к виску своего брата и пустить пулю.
Я убил своего. И они не поняли причину. Для них это стало сродни предательству.
— Я поговорил с остальными, — говорит мне Спайк, когда мы перевозим товар со склада в более надежное место. — Токийцам и десяткам плевать, что там у нас. Эрик задавал вопросы. Парней с района я убедил, что Дайрон погиб от рук Мятежников. Сейчас главное они.
Дайрон был близким мне другом, был братом. Мы прошли через многое вместе. Теперь я задумываюсь, глядя на остальных. Неужели кто-то из них способен на предательство? Мы все чертовы лицемеры. Предать может каждый.
— Спасибо, Спайк, — отвечаю я, вылезая из грузовика. — Но позже пусть все узнают правду. Я не собираюсь скрывать то, что совершил.
— Твою мать, Алрой. — Спайк идет следом за мной. — Прекрати это. Прекрати. Давай закончим войну, давай не будем создавать лишних проблем. Личные драмы сейчас ни к чему. Я все понимаю, мне тоже… — он качает головой, — было противно узнать об этом, но К всегда должны быть на первом месте.
— Ты прав, — соглашаюсь я.
Мы ждем, когда на пустырь возле старой заправки старика Саймона приедут токийцы. Спайка бесит мое спокойствие. Ну а я не могу больше что-то кому-то доказывать. Он пинает белой кроссовкой камень.