— Я не задержусь, — обещаю я.
— Ведь сегодня Рождество, — делает последнюю попытку Ниэйша.
Я уже открываю дверь.
— Вот именно.
Ту домашнюю атмосферу и уют, которые мне дарят все члены банды, не сравнятся с тем, что я чувствую, проходя по этим улицам. Я не могу это объяснить им. Я просто иду и иду. Читаю надписи, которые оставляют на стенах здания подростки.
Улицы — единственное наше убежище, улицы нас кормят. Потому что никакая там работа нас не прокормит. Улицы дают жизнь.
Сент-Луис.
Читаю цитаты членов банд и иду в единственном направлении. Сегодня я должна поздравить Алроя с Рождеством. Ведь когда родится ребенок, я больше не смогу приходить к нему, так как буду очень далеко от его могилы и этих улиц. ЭПИЛОГ
ДЖОРЕЛ
Шесть месяцев спустя…
Сложно понять, на кого похож маленький сморщенный комочек, вылезший из утробы матери всего пару часов назад. Думаю, это вообще невозможно.
Мы с Эшли стоим в палате Молли и смотрим на мальчика, которого она родила. Темный пушок покрывает его головку. Кожа темнее, чем у Молли.
— Прекрасный малыш, — лопочет Эшли, не сводя глаз с ребенка.
Мы довольно долго добирались до Комптона. Но я поехал сразу же, как только мне написала Молли и сообщила, что у нее схватки. Я попросил Эшли поехать со мной, она не хотела, но все же сдалась.
— Спасибо, — говорит Молли. У нее измотанный вид, но она впервые за все это время выглядит счастливой.
Они с Эшли смотрят друг на друга несколько секунд.
— Я подожду тебя в машине, — говорит Эшли, обращаясь ко мне и прежде чем выйти, снова смотрит на Молли. — Удачи тебе.
— И тебе, — отвечает Молли.
Мы не говорим об этом, когда дверь за Эшли закрывается. Да и о чем здесь говорить? Мы уже давно поняли, что нас объединяет вовсе не та давняя история наших родителей. Мы оставили это и продолжили жить дальше. Ведь все мы хотим будущего, но для этого нужно оставить в покое прошлое. Молли потеряла Алроя, но выстояла. Ее боль стала и моей, потому что Алрой был ее сердцем. Он не был мне другом, но это и не имеет значения. В моей груди тоже образовалась очередная дыра, когда его застрелили.
Я сажусь на край высокой больничной кровати.
— Когда ты уезжаешь?
Молли снова и снова смотрит на заснувшего ребенка в специальной кроватке рядом.
— Примерно через три-четыре недели.
— Мичиган?
Она кивает.
— Я буду звонить и сообщать новости.
Теперь киваю я.
— Ты ведь не останешься одна с ребенком?
Молли грустно улыбается. Темные тени под глазами заметны на ее карамельной коже.
— Джон-Вуд, черт, то есть отец едет со мной. Он-то и нашел нам там жилье. Все будет хорошо.
— Да, — соглашаюсь я. — Видишь, у тебя все равно будет семья. Маленькая, но семья.
По лицу Молли проскальзывает тень, но она быстро берет себя в руки.
— Ты прав. — Она тянет ко мне руку. — Спасибо за все, Джорел.
— Эй, мы не прощаемся. — Я игриво щиплю ее за нос, и она смеется. — Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью, слышишь?
— Я это знаю, — тихо отвечает она.
Выйдя из больницы, я сразу же подкуриваю сигарету. Эшли терпеливо ждет в машине. Мы приехали на ее «седане», и она не разрешает мне курить в салоне. Я стучу в стекло, чтобы она открыла окно.
— Езжай домой, Эшли, — говорю я, как только стекло опускается.
— Ты остаешься? — удивленно спрашивает она.
— Нет, я просто пройдусь. — Засовываю руки в карманы джинсов. — Подумаю, развеюсь.
— Но как ты доберешься до дома?
Я одариваю сестру скептическим взглядом.
— Для этого существует общественный транспорт.
— Но… — Эшли все еще пытается понять. — Здесь не опасно?
— Все нормально. Здесь нет, — убеждаю ее я. — Я недолго, поезжай.
— Ну ладно. Уверен?
— Езжай уже.
Сестра заводит мотор, но не спешит ехать.
— Джорел, — зовет она.
— Что?
— Ты не приедешь повидать маму?
Маму я не видел пару месяцев. Я звоню ей иногда и просто молчу или болтаю ни о чем. Когда она пытается поднять темы, которые я буквально вывалил на отца перед Рождеством, то я придумываю отговорку и отключаюсь.
Я не готов говорить с ней об этом. И вернуться в дом родителей, я пока тоже не готов.
— Не сегодня.
Эшли уезжает, а я медленно выхожу из-за ворот больницы.
На фоне — Tsuki Sayu Yoru — Fu rin Ka zan (License)
Время летит слишком быстро. Уже май, и в «Гравитации» мало кто помнит о дымовой атаке и панике. Все это время я живу привычной жизнью. В моей постели периодически появляются девчонки. Зависаю как всегда в студии или в «Гравитации».
Я выпускаю очередную порцию дыма, медленно шагая по разбитым бульварам. Сегодня на свет появилось продолжение Алроя. Он был бандитом, он убивал, но он был…
А теперь его нет.
Из моей головы не выходит то, что мне рассказала Молли несколько месяцев назад. Мне трудно представить, что такое возможно. Да, мой отец переспал с моей девушкой, но отец Алроя… До того, как он попал в приют. Пережить физическое насилие со стороны родного отца, это… я даже не могу подобрать слова. Их просто не существует в природе, чтобы описать то, что переживают миллионы детей.
Насилие, голод, одиночество.
У каждого своя боль. То, что сделает сильнее одного, убьет другого.
Каждый день я борюсь с одиночеством, которое засасывает меня в свою бездонную яму. Однажды я выберусь из нее.
Ну а пока… я ухожу навстречу розовому закату.
Один.
КОНЕЦ
Дорогие мои читатели!
Спасибо, что вы так долго ждали эту книгу. Эта история далась мне нелегко. Я не спала ночами, мучилась от поступков своих героев, сомневалась. Но все же закончила книгу и подвела итог.
[альтернативная концовка: ]
Через несколько часов бессмысленного хождения я все-таки добираюсь до Игл Рока и плетусь пешком до дома от автобусной остановки. Солнце постепенно скрывается за горизонтом, освещая остатками дня гору Игл Рок. Я медленно иду, засунув руки в карманы толстовки, по ровной и чистой дороге, мимо богатых и ухоженных домов, сильно отличающихся от тех, мимо которых ходил несколько часов назад. Здесь за высокими заборами все слишком тихо и спокойно. Там же, за низкими сетчатыми ограждениями стоит шум.
Разные миры, и к какому же принадлежу я? Но точно ни к тому и ни к другому.
Чем ближе я подхожу к нашему коттеджу, тем отчетливее вижу машину, стоящую перед ним прямо на дороге. В розовом закате ярко-розовый «Кадиллак» Линдси выглядит…впечатляюще.
Сама она сидит на капоте и, заметив меня, медленно приближающегося к ней, подает кому-то знак. Возле машины тут же появляются Клэй, Бекс, Холл, Сэд и Арчи.
У нас тусовка?
Я подхожу ближе и останавливаюсь. Все смотрят на меня в ожидании чего-то.
— Я больше не буду кататься на розовом «Кадиллаке», — заявляю я. — Моя репутация уже подмочена прошлым разом.
Линдси фыркает. Парни тоже начинают ржать.
— Даже так? — Бекс достает с заднего сиденья табличку и закрывает сначала задний, затем передний номер «Кадиллака».
Мой взгляд прикован к табличке, которая идентична сету бандан, который придумала Линдси в прошлом году. Черная, с золотыми цифрами 17:29 и с серебряной надписью «Only dark hearts».
— Ну? — требует Клэй, не сводя с меня довольного взгляда.
Я смотрю на лица своих друзей и делаю медленный шаг к этому сверкающему ретро.
— Давайте, сделаем это.
Гравитация — это сила притяжения. Это название клуба, в котором я тусуюсь.
Гравитация не отталкивает, она лишь притягивает и не отпускает. Как и мои друзья. Я обожаю эту кучку отморозков. Именно они держат меня своей силой притяжения, не давая провалиться в яму бездонного одиночества.
БОНУСНЫЕ ГЛАВЫ
ИЭН
Майки смотрит на меня, приставив кулак ко рту. Я пихаю лучшего друга — тире — придурка в плечо, и он начинает ржать во все горло.
— Подожди-подожди, — Майки давится от смеха. — Ты сделал что?
— Да заткнись ты, — бросаю я.
— Чувак, тебе нужно придумать что-то покруче розового «Кадиллака», чтобы Линдс тебя простила.
А то я не знаю.
— Ага. — Я поднимаюсь с кресла и смотрю на свои новые белоснежные «Найки».
Вот черт. Кажется, я их ненавижу уже.
Еще один странный хлюпающий звук покидает рот Майки, когда он следит за моим взглядом. На этот раз я пихаю его ногой по колену, и Майки складывает руки в молитвенном жесте.
— Осторожно, не испачкай их.
— Клянусь, я придушу тебя, — рычу я.
И зачем я только ему рассказал? Его смешки еще раздаются за моей спиной, когда с террасы я захожу в дом. Странно и даже дико, когда в стенах этого дома гуляет тишина. Все парни тусуются где-то в городе, разбежавшись по своим делам. Этот большой коттедж на Хилл Драйв в северном районе хранит в себе такой арсенал воспоминаний, что каждый раз, приезжая сюда, мне порой не хочется возвращаться. Только бы мне этого не ляпнуть при ней.
Поднявшись наверх, я осторожно открываю двери той самой комнаты, которая практически принадлежала мне, когда мы учились в колледже. Здесь все еще валяются вещи Майки, — диски, гаджеты и еще какие-то портативные устройства с кучей проводов, — от которых ломится его собственная комната.
Линдси лежит на широкой кровати и что-то печатает на своем телефоне. Мне требуется целая минута, чтобы собраться с мыслями. Каждый раз, глядя на эту девушку, я готов взорваться от гордости и желания, распирающие меня изнутри. Она принадлежит мне.
Мой взгляд скользит по ее стройным ножкам с легким загаром, по каждой родинке, которую знаю наизусть, по шелковым пижамным шортикам и останавливается на моей старой синей университетской футболке с номером 16.
— Мяу, — с рычащей ноткой произношу я и привлекаю ее внимание.
Линдси не улыбается, но в ее серых глазах появляется знакомый блеск. Самое странное, что за эти два года, что мы вместе, я так и не смог разгадать этот ее взгляд. Взгляд, который заставляет мои сосуды расширяться. Сейчас я виноват, поэтому точно могу сказать, что она злится.