.
Не завершена дискуссия о статусе интерпретационных актов Конституционного Суда РФ и возможности придания им характера источника права. Например, В.А. Сивицкий и Е.Ю. Терюкова рассматривают их в качестве таковых, относя не к судебном прецедентам и не к правоприменительным актам, а к классу нормативно-правовых актов. По их мнению, если акты КС РФ являются источниками конституционного права, то они становятся источниками и других отраслей права. В связи с отсутствием нормативного понятия толкования в законодательстве РФ, «Конституционный Суд РФ имеет простор при реализации полномочия по толкованию Конституции РФ… При рассмотрении дел о толковании Конституции РФ Конституционный Суд РФ может предпринять действия по обеспечению надлежащей реализации положений Конституции РФ, включая нормативную конкретизацию… Нормы Конституции РФ, при толковании которых Конституционный Суд РФ фактически ввел новые правила, не предполагают их конкретизации законодателем… Очевидно, что решения Конституционного Суда РФ о толковании Конституции РФ могут иметь нормативную природу. Характеристика их в качестве «квазинорм» создает предпосылку для признания их статуса в качестве норм права»[568].
Такую точку зрения принято критиковать ссылками на теорию разделения властей, согласно классическому варианту которой суд не может иметь правотворческих полномочий, его интерпретационные акты не создают правовых норм, а юридические последствия наступают только в случае акта применения в совокупности с интерпретированным нормативно-правовым актом[569]. В.С. Нерсесянц считает, что признание за Конституционным Судом РФ правотворческих полномочий «противоречит теории различения и соотношения права и закона»[570]. Однако, в современных государствах разделение судебной и исполнительной властей начинает носить все более условный характер. Предположение о том, что только законодательный орган вправе реализовать идею народного суверенитета, не соответствует правовой реальности XXI в. Например, высшие суды в английской доктрине толкования закона создают судебный прецедент, имеющий нормативный характер для неопределенного круга лиц. Но ни в формировании судебного корпуса, ни в создании английского судебного прецедента население государства не принимает никакого участия. Это обстоятельство не препятствует признанию и одобрению прецедента в качестве источника права.
Полномочия Конституционного Суда РФ вызывают научнопрактические дискуссии, в том числе, в связи с опасениями авторитарной перспективы развития государственности. Существуют крайние мнения о степени влияния КС РФ на правопорядок. Ю.Л. Шульженко считает Конституционный Суд РФ единственным органом, полномочным толковать Конституцию РФ и вносить предложение о необходимости наделения его правом интерпретации не только Конституции РФ, но и иных нормативно-правовых актов, а также правом без запроса давать толкование Конституции РФ[571]. Т.Я. Хабриева поддерживает подход, в котором «Конституционному Суду РФ ставят преграду в инициативном порядке влиять на правоприменение путем… разъяснений… Трудно представить ситуацию, когда Конституционный Суд РФ по собственной инициативе начинает толковать акты правительства, министерств…»[572].
B. В. Тарасова полагает, что признание актов КС РФ «источником права повлечет за собой нарушение принципа разделения властей и может негативно сказаться на состоянии законности: 1) это орган конституционного правосудия, который создан для обеспечения системы «сдержек и противовесов» при реализации принципа разделения властей… Конституционный Суд РФ ограничен в своих возможностях в отсутствии полномочий по своей инициативе возбуждать дела по проверке конституционности нормативного акта; 2) признавая правовую норму не соответствующей Конституции РФ, Конституционный Суд РФ не прекращает действие правового акта или его отдельного положения, а дает такое толкование, которое не позволяет применять данный акт, тем самым выполняет присущую ему контрольную функцию; 3) для отказа в применении не соответствующего Конституции РФ закона не требуется в обязательном порядке Постановления Конституционного Суда РФ»[573].
Следует отметить, что интерпретационные акты Конституционного Суда РФ наиболее соответствуют феномену прецедентов толкования. Они подлежат обязательному применению всеми судами, но не могут быть принудительно исполнены соответствующими органами. Их применение опосредуется правосознанием субъектов правоотношений, на которых распространяются интерпретированные Конституционным Судом РФ нормативные акты. По мнению автора, классические представления о «чистоте» разделения властей и народном суверенитете уже не влияют на парадигму российского толкования. Рассуждения о том, что влияние высших судов государства на формирование правовых норм нарушает принцип разделения властей и умаляет народный суверенитет, следует относить к социалистическому прошлому российской науки, имплицитно воспринявшей доктрину разделения властей Ш. Монтескье, отрицающую толкованию закона судом. Можно сделать вывод о том, что Конституционный Суд РФ не дает квалифицирующую оценку конкретным юридическим казусам и не создает прецеденты в строгом смысле. Очевидно, что, признавая неконституционными те или иные положения нормативных актов, КС РФ оказывает влияние на законодательную теорию и практику, участвует в формировании правовой политики государства и тем самым воздействует на правопорядок (право).
Эти выводы можно в значительной степени распространить на интерпретационные акты пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, которые также следует относить к прецедентам толкования. Статус их интерпретационных актов установлен ст. ст. 9 п. 5 ч. 1, 10, 13 № 1-ФКЗ «Об арбитражных судах в Российской Федерации» от 28.04.1995 г.; ст. ст. 19 ч.5, 23 № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» от 31.12.1996 г. и др. Отсутствие единообразия во внутренней структуре постановлений пленумов, незавершенность правил формирования этих интерпретационных актов усложняет их единообразное применение субъектами толкования. Форма издания указанных актов требует дальнейшего упорядочивания.
Несмотря на то, что постановления пленумов ВС РФ и ВАС РФ обязательны только для судебных органов, физические, юридические лица, органы исполнительной власти и должностные лица ссылаются на указанные интерпретационные акты, неопределенное количество лиц (все население) руководствуется в повседневной деятельности представленным официальным толкованием. По причине того, что указанные прецеденты толкования исходят от официальных органов, они компетентно сформулированы, обязательны для неопределенного круга лиц, рассчитаны на неоднократное применение, их начинают отождествлять с нормативно-правовыми актами. Б.П. Спасова, обращая внимание на эту тенденцию, относит к задачам высших судебных органов только регламентацию применения интерпретационных актов, «какие они есть и решение на их основе соответствующих споров, а не законодательствование. Создание правовых норм судебными органами может привести к нарушению конституционного принципа равенства граждан перед законом и созданию правил поведения с учетом конкретного случая и конкретного лица»[574]. С.К. Зайганова не усматривает в постановлениях Пленума ВС РФ нормативного характера, по ее мнению, указанные постановления должны решать задачи единообразного применения и разъяснения смысла действующего законодательства различными способами интерпретации. Включение в постановления таких положений, которые ранее не содержались в законодательстве, составляет один из способов толкования[575]. Т.Я. Насырова полагает, что толкование не вносит и не должно вносить никаких изменений и дополнений в интерпретируемые правовые нормы[576]. Прецедент толкования интерпретирует уже существующую норму права, а не устанавливает новую.
Статус постановлений пленумов ВС РФ и ВАС РФ как актов официального нормативного толкования означает право разъяснять, конкретизировать существующую и действующую норму права, применяться вместе с ней. По мнению В.Н. Протасова, «…Нормативное разъяснение не имеет самостоятельного значения и полностью разделяет судьбу толкуемого акта: его отмена или изменение должны, как правило, приводить к отмене или соответствующему изменению официального нормативного разъяснения…»[577]. С.Н. Кожевников подчеркивает казуальный характер некоторых актов ВС РФ и ВАС РФ, в которых отсутствует признак общеобязательности для неопределенного круга правовых субъектов, действие этих интерпретационных актов распространяется только на субъектов конкретного казуса[578].
За последние двадцать лет после распада СССР не выработаны единые критерии оценки международных прецедентов толкования. В условиях возрастания роли международного права в регулировании правоотношений на территории России этот вопрос требует дальнейшего исследования. Тенденция отрицания полноценного действия решений Европейского Суда по правам человека для российской публичной власти коренится в обобщении понятий прецедента толкования и прецедента в строгом смысле. Являясь международным судебным органом, Европейский Суд по правам человека конкретным казусом создает судебный прецедент в строгом значении и одновременно формулирует прецедент толкования интерпретированной нормы. В дальнейшем ЕСПЧ вправе использовать как свой судебный прецедент, так и прецедент толкования в качестве основы для принятия решений по аналогичным делам. Прецедент толкования Европейского суда по правам человека, которым интерпретируются национальные законы о правах и свободах человека и гражданина, является обязательным для стран, ратифицировавших Европейскую Конвенцию о защите прав и свобод человека и гражданина, несмотря на сохраняющиеся противоречия национальных законов с указанной Конвенцией.