Цель поста — это приближение к Богу, а если пост становится сам по себе какой-то ценностью, то он превращается в такого же идола, и человек за заботами о том, как бы ему там чего не съесть, забывает о самом главном. Многие, например, допостятся до того, что становятся более раздражительными, более злыми. Какой смысл в этом посте? Человек мяса не ест, а людей ест. Поэтому Евангелие нас учит всегда, в каждом духовном делании не терять его смысла, цели. Вот мы пришли сегодня в храм — и надо задать себе вопрос: зачем я пришел? Кто-то скажет: причаститься. Хорошо, а чего ты собираешься причаститься; ты знаешь, что ты будешь вкушать, ты подумал об этом? Ты вкушаешь Тела и Крови Христа Спасителя — не какой-то там символической, а самой настоящей Крови, которая пролилась на Голгофе, и того самого Тела, в которое вонзались гвозди, того самого Тела, которое сейчас и во веки веков восседает одесную Бога Отца. Ну и поразмысли: к чему ты приступаешь? не страшно ли? Вот чашу выносят, а что в этой чаше?
Или пришли в храм помолиться. Это стало у нас обычным словом: помолился — не помолился, почитал — не почитал. А если задуматься на секунду: что такое молитва? Это же обращение к Богу. К Тому Богу, Который создал всю вселенную, Который управляет всем миром, Которому повинуется все, начиная от галактик и кончая атомами, составляющими наше тело. Мало того: мы обращаемся к Тому Богу, Сына Которого распяли собственными грехами. И нам не стыдно, и не совестно, и страха никакого нет. Все от чего? Потому что мы забываем за средством цель.
Это очень часто бывает. Например, мама кормит ребенка из-под палки. А почему ей кажется, что он должен обязательно творожок съесть? Пища нужна для поддержания жизни — ну что, он умирает от голода, он дистрофик или расслаблен? надо поддерживать в нем угасающую жизнь? Почему обязательно нужно ему впихнуть со слезами, заставить, взять ремень? А просто человек забыл, для чего нужна пища. Что нет никакой нужды в человека впихивать творожок, если он есть не хочет. Это совершеннейшая бессмыслица.
И так во всем. В силу того что наш ум совершенно помрачился от греха, мы сами не понимаем, зачем делаем то или другое. Вот крестят младенцев. Спроси: зачем? Не знают. Все «крещеные», вот чтобы и он был «крещеный». А какой толк в этом? Никакого смысла ровным счетом нет, потому что если в церковь его не водить, если его каждую неделю не причащать, если Евангелие над ним не читать, если заповеди Божии не соблюдать, то в этом крещении толку абсолютно никакого нет и лучше его не крестить. Но нам лишь бы покрестить, а там уж авось все устроится. Люди разумные так не подходили. Василий Великий поэтому и крестился в тридцать лет — он книжки читал, в храм ходил, посты соблюдал, в паломничества ездил ко святым местам, долго готовился к тому, чтобы Крещение святое принять, а уж потом только крестился. И мама с папой не боялись: ах, как бы прыщики какие не пошли, как бы грыжа не вылезла — то есть подход глубокий, серьезный, настоящий, религиозный. И сегодняшнее Евангелие нас этому и учит, что мы должны каждое действие наше осмысленно совершать <…>.
Притчи о новой заплате на ветхой одежде и о новом вине и ветхих мехах
И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают, но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое (Мф. 9, 16–17).
Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вливать в мехи новые (Мк. 2, 21–22).
При сем сказал им притчу: никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой одежды; а иначе и новую раздерет, и к старой не подойдет заплата от новой. И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережется и то и другое. И никто, пив старое вино, не захочет тотчас молодого, ибо говорит: старое лучше (Лк. 5, 36–39).
Блж. Феофилакт Болгарский (по св. евангелисту Матфею)
Показывая же несовершенство учеников, Он прибавляет: И никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленной ткани; ибо вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Не вливают также вина молодого в мехи ветхие, а иначе прорываются мехи, и вино вытекает, и мехи пропадают. Но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается то и другое. Ученики, говорит, еще не сделались крепкими, но нуждаются в снисхождении, и не должно возлагать на них тяжесть заповедей. Но Он сказал это, научая и учеников, чтобы и они, когда будут учить вселенную, были снисходительны. Итак, пост — это новая заплата и новое вино, а старые одежды и меха — слабость учеников.
Блж. Феофилакт Болгарский (по св. евангелисту Марку)
Как небеленная, т. е. новая, заплата по своей твердости только раздерет ветхую одежду, если будет пришита к ней, и как новое вино по своей крепости разорвет старые мехи, так и ученики Мои еще не окрепли, и потому, если обременим их, мы через это сделаем им вред, так как они по немощи своего ума похожи еще на ветхую одежду. Итак, не следует возлагать на них тяжелой заповеди поста. Или можешь и так понимать: Христовы ученики, будучи уже новыми людьми, не могут служить старым обычаям и законам.
Евфимий Зигабен (по св. евангелисту Матфею)
Желая показать, что Он не налагает на учеников, как еще слабых, бремени поста, показывает это притчей, говоря: никто, желая починить старую разорванную одежду, не пришивает на старой части куска небеленой, т. е. новой материи. Далее присоединяет и причину. Кончина, т. е. целость небеленого куска, как крепкая и жесткая, возьмет и оторвет от старой одежды сколько захватит; и дыра будет больше. Поэтому и Я, желая исцелить слабость учеников, не возлагаю теперь на нее суровости и тяжести поста, чтобы она еще более не ослабела, не будучи в силах нести возложенное; но снисхожу к немощи их, пока они не возобновятся Духом Божиим.
Берет и другое сравнение, называя новым вином строгость и силу заповедей, вином, как веселящую души совершенных, — новым, как непривычную для неприготовленных, — а ветхими мехами называя учеников, — мехами, как вмещающих учение, — ветхими, как слабых. Просадятся мехи, т. е. прорываются, не выдерживая крепости нового вина, проливается неудержанное вино, и мехи пропадают, став негодными на дальнейшее время. Хороший хозяин должен обращать внимание и на свойство вина, и на крепость мехов, и на время. Теперь ученики ветхи, как еще не возобновленные. И в другом месте сказал к ним: еще много имам глаголати вам, но не можете носити ныне (Ин. 16, 12). И то, и другое, говорит, сберегается, т. е. вино и мех, носимое и носящий.
Свт. Феофан Затворник (по св. евангелисту Матфею)
Спрашивали Господа: почему ученики Его не постятся? Он отвечал: потому что еще не пришло для них время. Потом приточною речью показал, что, вообще, строгость внешнего подвижничества должна соответствовать обновлению внутренних сил духа. Прежде возгрей дух ревности, а потом налагай на себя и строгости, ибо в таком случае есть в тебе внутренняя новая сила, способная с пользою выдержать их. Если же, не имея этой ревности, возмешься за строгости, увлекаясь или только примером других, или показностью подвижничества, то не на пользу это будет. Немного еще продержишься в этой строгости, а потом ослабеешь и бросишь. И будет тебе еще хуже, чем было прежде. Строгость без внутреннего духа — то же что заплата из сырцового полотна на ветхой одежде, или вино новое в старых мехах. Заплата отпадет, и дыра делается еще больше, а вино прорывает мех, и само пропадает и мех делает негожим. Это, впрочем, не значит, что строгости не годны, а внушается только, что надо начинать их в порядке. Надобно сделать, чтобы потребность их шла извнутрь, чтоб они удовлетворяли сердцу, а не теснили только совне, как гнет.
Б. И. Гладков
Отвечая на вопрос, почему не постятся Его ученики, Иисус Христос не мог не коснуться общего вопроса о совместимости Его учения с точным соблюдением всех еврейских обрядов и преданий старцев, т. е. совокупности всех тех правил, которые назывались законом. Этот общий вопрос прекрасно разобран был потом апостолом Павлом в его Послании к Галатам, а потому, чтобы лучше усвоить себе смысл сказанной Иисусом притчи о ветхой одежде и ветхих мехах, приведем несколько слов из этого послания апостола Павла и из объяснения их свт. Иоанном Златоустом.
Апостол Павел упрекал апостола Петра в том, что он, иудей, сам живя по-язычески, т. е. не соблюдая Закона иудейского, требует от обращенных язычников, чтобы они жили по-иудейски, т. е. чтобы соблюдали все требования так называемого Закона иудейского. Упрек этот апостол Павел сопровождает объяснением, что отныне делами Закона никто не может оправдаться, т. е. спастись, а спасется верой в Иисуса Христа и исполнением Его заповедей; а если (как ты думаешь) и законом можно оправдаться, то Христос напрасно умер (см.: Гал. 2, 16–21).