<…> Если человек хочет приобщиться к Царствию Небесному, он начинает исполнять заповеди Божии. И по тому, как он исполняет, можно понять, действительно ли он хочет Царствия Небесного или нет. Потому что просто декларировать: я, дескать, хочу — это все пустые слова. Слова должны подтверждаться делом.
И вот Господь говорит: Пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир, злых и добрых, чтобы наполнился брак возлежащими. И наш брак тоже наполнился, все мы собрались вокруг престола Божия, где уготована трапеза, которой многие из нас будут приобщаться. А многие не будут, по разным причинам: один не подготовился, потому что ему было лень; другой так тяжко согрешил, что даже стыдно в этом признаться, все старается юлить, думает, что Бог не видит и не знает. И много разных обстоятельств у человека. И есть среди нас разные люди, и добрые, и злые.
А почему Господь избрал именно всех вместе, и злых, и добрых? Нельзя ли было одних добрых призвать, хороших? Нет, никак нельзя, потому что Господь хочет спасти всех и каждого. Просто задача у всех разная. Если ты добр, то в этом еще нет награды. Да, ты добрый, ну и что? Тебя Бог и сотворил таким. Поэтому если хочешь достичь Царствия Небесного, ты должен стать по крайней мере в два раза добрее. Вот тогда будет награда, тогда виден будет твой труд. А если ты злой, ты должен перестать быть злым, и, если достигнешь хотя бы половину доброты, которую имеет тот добрый изначала, для тебя этого будет достаточно, чтобы войти в Царствие Небесное. И хотя тот, ничего не делая, превосходит тебя в доброте, но он Царствия Небесного не достигнет, потому что ничего для этого не сделал. А ты, будучи злым, потрудился и перестал быть злым. И это будет великий христианский подвиг <…> А что такое добро? Это есть исполнение заповедей Божиих. И мы сможем их исполнять, только их познав. А для этого мы должны знать Священное Писание, чтобы нам понимать, в чем заповеди состоят. Поэтому один из наших тяжких грехов — это невежество. Когда человек говорит, что он не знает, этим он не освобождается от наказания. Причем наказывает его не Бог, а он сам себя наказывает. Потому Господь и говорит: не знавший и не делающий биен будет. Конечно, кто знал и не делал, биен будет больше. Это понятно. <…> Каждый из нас от других отличается каким-то хорошим свойством души, данным ему от Самого Бога. Но мы не трудимся для того, чтобы прибавить себе это добро и убавить то зло, которое мы приобрели в своей жизни, предварительно себя развратив. Поэтому нам обязательно нужно этот труд приложить, и Господь его от нас ждет. И если мы будем понуждать себя на этот труд души, тогда сможем воспринять то, что здесь сейчас происходит и что происходит всегда во всех церквях независимо от того, какой это храм, какой поет хор, кто служит. Потому что Евхаристия только совершается руками священника, а претворяет хлеб и вино в Тело и Кровь Свою Сам Христос. <…> Конечно, жизнь наша трудна, и сами мы по своему существу люди грешные, но Царствие Небесное для нас не закрыто. И пока мы живы, Господь ждет, что мы обратимся к Нему, потому что ни один человек не может сам себя из злого сделать добрым, из плохого — хорошим. Только Господь это может, и надо Его об этом просить, надо взывать: Господи, спаси меня, я погибаю. <…> И Он всегда стоит среди нас. Как один святой сказал: молящийся человек — это уже церковь. Поэтому когда мы только направим мысль свою к Богу, Он уже выбегает к нам навстречу. Да, мы грешные, мы блудные дети, но, как только мы устремляемся в Отчий дом, Господь тут же выбегает к нам навстречу и готов принять нас в Свои объятия, готов простить, готов тельца упитанного закласть, чтобы дать нам в пищу.
Он отдал ради нас на смерть Сына Своего Единородного. Кто может сказать: я достоин причащаться Тела и Крови Христа Спасителя? Никто не может так сказать. А Василий Великий говорил: знаю, Господи, что недостоин «и суд себе ям и пию». Как можно быть достойным такой святыни? Но милость Божия простирается на нас, Господь не отвергает нас, Он хочет нас исцелить. А мы сами своей злой волей, разлененностью, гордостью препятствуем спасению нашей души. Поэтому если кто-то из нас погибнет, то в этом будет виноват он сам, потому что сам не захотел. Потому что Царствия Небесного нужно алкать и жаждать, как человек хочет есть и пить, когда ему долго не давали. Вот если он так хочет Царствия Небесного, он сумеет, он найдет. Господь выйдет Ему навстречу и возьмет его к Себе. Аминь.
Притча о десяти девах
Тогда подобно будет Царство Небесное десяти девам, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху. Из них пять было мудрых и пять неразумных. Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собой масла. Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих. И как жених замедлил, то задремали все и уснули. Но в полночь раздался крик: вот, жених идет, выходите навстречу ему. Тогда встали все девы те и поправили светильники свои. Неразумные же сказали мудрым: дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут. А мудрые отвечали: чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе. Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились; после приходят и прочие девы, и говорят: Господи! Господи! отвори нам. Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам: не знаю вас. Итак, бодрствуйте, потому что не знаете ни дня, ни часа, в который придет Сын Человеческий (Мф. 25, 1–13).
Свт. Иоанн Златоуст
Разве не знаешь в Евангелии притчу о десяти девах, как не имеющие милостыни, хотя и подвизавшиеся в девстве, остались вне брачного чертога? Были, говорит [Писание], десять дев, пять глупых, и пять мудрых; у мудрых был елей, а у глупых не было елея, поэтому их светильники стали гаснуть. Пришедши к мудрым, глупые сказали: дайте нам елея из ваших сосудов (см.: Мф. 25, 1–8). Стыжусь я, и краснею, и плачу, когда слышу о деве глупой; краснею, когда слышу, что они названы так после столь великой добродетели, после подвигов девства, после того, как они возлетели телом на небо и соревновали вышним силам, — перенесли жар и одолели пламя сладострастия. После этого они названы глупыми — и справедливо, потому что, сделав великое, побеждены были малым. И пришли, сказано, глупые, и сказали мудрым: дайте нам елея из сосудов ваших. А эти отвечали: не можем дать вам, еда како не достанет нам и вам (Мф. 25, 8, 9). И сделали они это не по жестокости и не по злобе, но по тесным обстоятельствам времени, — потому что ожидали пришествия жениха. Были у глупых светильники, но в светильниках мудрых был елей, а у тех не было. Ведь девство есть огонь, а милостыня — елей. Потому, как огонь гаснет, когда не будет для него подливаться елей, так гаснет и девство, когда не имеет милостыни. Дайте нам елея [сказали глупые] из сосудов ваших. А мудрые в ответ им: не можем дать вам. Это сказано не по злобе, а от страха: еда како не достанет нам и вам, — как бы нам, когда все мы стараемся войти, как бы всем не остаться [вне брачного чертога]. Подите лучше и купите у продающих. Кто же продавцы этого елея? Бедные, ради милостыни сидящие пред церковию. А за сколько [продается] он? За сколько хочешь: цены не назначаю, чтобы ты не ссылался на бедность. Сколько у тебя есть, за столько и купи. Есть у тебя овол[5]? Купи небо, не потому, что небо дешево, но потому, что Господь человеколюбив. Нет у тебя и овола? Подай чашу холодной воды. Иже аще напоит единаго от малых сих чашею студены воды ради Меня, не погубит мзды своея (Мф. 10, 42). Предметом купли и продажи — небо, и мы не заботимся! Дай хлеб, и возьми рай; дай малое, и возьми великое; дай смертное и возьми бессмертное; дай тленное, и возьми нетленное. Если б была ярмарка, и на ней продавались бы дешево и в большом количестве съестные припасы, и многое можно бы приобресть за малую цену: не распродали ль бы вы имущества, и оставив все в стороне, не приняли ль бы вы участие в том торге? И вот, где тленное, там вы показываете столько ревности; а где идет дело о бессмертном, там вы столько нерадивы и безпечны? Дай бедному, и, — пусть сам ты будешь молчать, — тысячи уст заговорят в защиту тебя, потому что милостыня востанет и защитит [тебя]: милостыня есть выкуп души. Поэтому, как пред дверьми церковными стоят сосуды, наполненные водою, чтобы ты мыл руки, так вне церкви сидят и бедные, чтобы ты омывал руки души. Омыл ты чувственные руки водою? Омой руки души милостынею. Не ссылайся на бедность. Вдовица и в крайней бедности ввела в дом свой Илию, и бедность не была [для нее] препятствием, но с великою радостию она приняла его; потому и получила достойные плоды и собрала жатву милостыни. Но, может быть, слушатель скажет: дай нам Илию. Что ищешь Илию? Господа Илии даю тебе, и не питаешь Его: как же ты принял бы Илию, если б нашел его? Христос, Господь всяческих, сказал: кто сотворил единому сих меньших, — Мне сотворил (см.: Мф. 25, 40). Если бы царь позвал кого-нибудь на вечерю и, когда бы предстали слуги, сказал к ним: возблагодарите его много за меня; он пропитал и принял меня в дом свой, когда я был в бедности, он оказал мне много благодеяний во время нужды, — не каждый ли бы употребил и потратил все свои деньги для того, кому царь изъявил благодарность? Не каждый ли бы постарался сблизиться и подружиться с ним?
Видели вы силу слова [царского]? Если же у царя-человека оно имеет такую честь, то представь себе, что Христос в тот день взывает пред Ангелами и всеми силами, и говорит: этот человек на земле ввел Меня в дом свой; он оказал Мне множество благодеяний; он принял Меня — странника. Затем представь себе дерзновение [этого человека] среди Ангелов, радость среди чинов небесных. О ком Христос свидетельствует, тому как не иметь дерзновения пред Ангелами? Итак, братия, великое дело — милостыня. Возлюбим ее, — ей нет ничего равного; она может и загладить грехи, и избавить от суда. Ты молчишь, — а она стоит и защищает; или лучше, тогда как ты молчишь, тысячи уст благодарят за тебя. Столько-то благ от милостыни, а мы нерадим и не заботимся? Дай, по возможности, хлеба. Нет у тебя хлеба? Дай овол. Нет овола? Дай чашу холодной воды. Нет и этого? Поплачь с несчастным, и получишь награду, — награду не за вынужденное, но за свободное дело. Но вот, беседуя об этом, мы забыли о девах; возвратимся же к предмету. Дайте нам, говорят, елея из сосудов ваших. Не можем дать вам,