<…> Чтобы приобрести это, сколько бедняков обижено! Сколько сирот поругано! Сколько вдов проливают слезы! Сколько от сильных мучений спешат к удавлению! Душа таковых [неправедных стяжателей — Ред.], как бы вкусив какой-то воды забвения, совершенно теряет память о себе, что она есть. <…> Когда же приходит надлежащее время и необходимый закон отторгает ее от общения с телом, тогда наступает расчет за прожитое и бесполезное раскаяние, являющееся после нужды. Ведь раскаяние тогда бывает полезно, когда переменяющий свое настроение имеет возможность исправления. С отнятием же возможности исправления бесполезна скорбь и тщетно покаяние.
Был и нищий некий именем Лазарь. Не просто бедняка описывает слово Божие, лишенного средств <…>, но и одержимого мучительною немощию, с разрушающимся телом, бездомного, бесприютного, оставленного без попечения, брошенного к воротам богача. И, наконец, весьма тщательно в трогательном рассказе изображает бедствие нищего, дабы выставить напоказ жестокость немилостивца. Подлинно, кто не испытывает никакой жалости или сострадания к голоду и болезни, тот есть зверь неразумный, недостойно принявший вид человека, <…> и даже гораздо более самых зверей несострадателен. И свиньи при заклании свиньи испытывают некоторое печальное ощущение и над только что пролитою кровью издают жалостные звуки… <…> А человек — существо разумное и нравственное, по подобию Божию наученное благости, — так мало беспокоится о ближних своих, находящихся в печальных и бедственных обстоятельствах!
Итак, многострадальный и благодарный бедняк лежал <…> изувеченный во всех вообще членах, останок злой болезни, жалкое доказательство человеческого бессилия. Но и такое количество бед не склоняло высокомера к призрению (несчастного). Проходил он мимо человека, как мимо камня, совершая грех без всякого предлога. <…>
И вот умер нищий и отнесен был в лоно Авраама. Видишь ли попечителей праведного бедняка и исполнителей преставления его? — Ангелы были охранителями, взирая на него ласково и кротко и своим видом предуказуя ожидающее его попечение и успокоение. Унесенный, он был положен в лоне Патриарха, — что для любителей исследовать глубины Писания представляет повод к недоумению. <…> Поелику Авраам был слуга Христов и преимущественно пред другими людьми он приял откровение касательно явления Христа, и тайна Троицы достаточно была прообразована нам в шатре сего старца, когда он угощал трех Ангелов, <…> посему лоно его, говорится, есть как бы некая тихая пристань и место невозмутимого упокоения праведников, ибо во Христе спасение всех нас и надежда будущего века — во Христе, происшедшем от плоти Авраама по человеческой последовательности. И мне кажется, что честь этого старца имеет отношение к Спасителю, Судии и Мздовоздаятелю за добродетель, попечительным гласом призывающему праведников и говорящему: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царство (Мф. 25, 34).
Умер нищий. Двоякое значение имеет нищенство: оно указывает, во-первых, на недостаток необходимого (для жизни) и, во-вторых, на смиренномудрие и скромность нрава. <…> Бедный по неволе не заслуживает похвалы, но добровольно умеряющий свои помыслы, вызывает удивление к себе; так как для просто лишь бедствующих, а нрав имеющих беспорядочный и неисправный, подневольная бедность бывает средством ко многим и дурным делам. <…> Из сего, таким образом, явствует, что Писание теперь ублажает такого нищего, который несет нужды любомудрою душою, обнаруживая благородную твердость к обстоятельствам жизни и не совершая ничего дурного для того, чтобы доставить телу наслаждение роскошью. Такого нищего яснее описывает Господь в первом блаженстве, говоря: блаженны нищие духом (Мф. 5, 3).
Итак, не всякий нищий праведен, но такой, как Лазарь; и не всякий богач отвержен, но живущий с таким настроением, какое имел современник Лазаря <…> Что богаче божественного Иова? Однако ж огромное имущество не отвратило сего мужа от праведности и, вообще сказать, не отдалило от добродетели. Что беднее Искариота? Ничем не воспользовался он от бедности для спасения. <…> Достойно благоразумного исследования и погребение обоих умерших. Нищий почивший имел Ангелов (своими) охранителями и попечителями, ведшими его с доброю надеждою в место упокоения. Богач же умерший, сказано, погребен был. Ничего нет лучше, как воспользоваться изречением самого Писания, в одном слове достаточно раскрывающего бесславную кончину богача. Да, умирающий грешник действительно погребается, будучи перстным по телу и земным по душе, — сочувствием к телу естественное достоинство души низводя к материи. <…> И кто не упрекнет несчастного (богача) в безрассудстве? Когда он был на земле, то чванился, величался, презирал всех сожителей и единоплеменников своих, обращавшихся с ним чуть не обзывал муравьями и червями, терзался пустыми помыслами о кратковременной славе. Когда же он отторжен был от жизни и как негодный раб отстранен от чужого имения, которого владыкою он, по глупости, считал себя: то спускается до равносильного прежнему высокомерию унижения и, расточая сетование плачущейся старухи, долго и бесполезно взывает к Патриарху, <…> ища милости, которой не дал, когда имел легкую возможность благодетельствовать, — упрашивая, чтобы помощником к нему против огня прибыл Лазарь, — умоляя обсосать перст прокаженного, немного орошенный водою. Таковы безумства плотоугодников! Вот конец любостяжательных и сластолюбивых!
<…> Знаю, что многие из людей <…> предоставляют себе беспрепятственную власть грешить. Но всецело противоположному научаемся мы из предложенного места Писания — (именно тому) что ни снисхождение какое-либо не облегчает наказания тамошнего суда, ни человеколюбие не уменьшает определенного возмездия, — если речением Патриарха надо давать должное значение. После долгих молений к нему со стороны богача и выслушав многое множество жалобных воззваний, он не преклонился на эти сетования и терпевшего тяжкое наказание не изъял от мук, но с строгою мудростию подтвердил праведный суд. <…> Лука употребил образ пропасти, описывая нам то разделение, каким отдалены друг от друга жившие согласно добродетели и жившие иначе. Размышление это нам запечатлевает и Исаия, говоря приблизительно так: неужели рука Господа не может спасти? или Он отягчил слух Свой, чтобы не услышать? Но грехи наши разделяют между (нами и) Богом (ср.: Ис. 59, 1–2).
Блж. Феофилакт Болгарский
Эта речь стоит в связи с предыдущею. Поелику выше Господь учил хорошо управлять богатством, то справедливо присовокупляет и сию притчу, которая примером случившегося с богачом указывает на ту же самую мысль. Речь эта есть именно притча, а не действительное событие, как некоторые думали без основания. Ибо не настало еще время ни праведным наследовать блага, ни грешным — противное. А Господь придал речи образность, чтобы как немилосердых вразумить, что им предлежит в будущем, так и злостраждущих научить, что они будут благополучны за то, что переносят здесь. Богача в притчу Господь взял без имени, поелику он недостоин и именоваться пред Богом, как и чрез пророка сказано: не помяну имен их устами Моими (Пс. 15, 4). А о нищем упоминает по имени, ибо имена праведных написываются в книге жизни. Говорят же, по преданию евреев, что в то время был в Иерусалиме некто Лазарь, находившийся в крайней бедности и болезни, и что Господь об нем упомянул, взяв его в притчу, как явного и известного. — Богач был во всех отношениях благополучен. Он одевался в порфиру и виссон, и не только одевался, но и всяким другим удовольствием наслаждался. Пиршествовал блистательно, сказано, и не то, чтоб ныне «да», а завтра «нет», но каждый день, и не то, чтоб умеренно, но блистательно, т. е. роскошно и расточительно. А Лазарь был нищий и больной, и притом в струпьях, как сказано. Ибо можно болеть, и однако ж не быть в ранах, а от сих увеличивается зло. И повержен был он у ворот богатого. Новая скорбь — видеть, что другие с избытком наслаждаются, а он томится голодом. Ибо он желал насытиться не роскошными яствами, но крошками от них такими, которыми питались псы. Никто не заботился и об излечении Лазаря: ибо псы облизывали раны его, так как никто не отгонял их. Что же? Лазарь, находясь в таком бедственном положении, хулил Бога, поносил роскошную жизнь богача? Осуждал бесчеловечие? Роптал на Промысл? Нет, ничего такого он не помышлял, но переносил все с великим любомудрием. Откуда это видно? Из того, что, когда умер, его приняли Ангелы. Ибо если бы он был ропотник и богохульник, он не удостоился бы такой чести — сопровождения и несения Ангелами. Умер и богач, и похоронили его. Еще при жизни богача душа его была поистине зарыта, она носила плоть как бы гроб. Посему и по смерти его он не Ангелами возводится, но низводится во ад. Ибо не помышлявший никогда ни о чем высоком и Небесном достоин самого низшего места. Словами похоронили его Господь намекнул на то, что душа его получила в удел преисподнее и мрачное место.
Как Адама, изгнав из рая, Господь поселил перед раем (ср.: Быт. 3, 24), дабы страдание, повторяющееся при постоянном виде рая, давало Адаму яснее чувствовать лишение блаженства, так и сего богача осудил пред лицом Лазаря, дабы видя, в каком состоянии находится теперь Лазарь, богатый чувствовал, чего он лишился чрез бесчеловечие. Почему же богатый увидел Лазаря не у другого кого из праведных, но на лоне Авраама? Поелику Авраам был гостеприимен, а богатого нужно было обличить в нелюбви к гостеприимству, посему богатый и видит Лазаря с Авраамом. Сей и мимо проходящих приглашал в дом свой, а тот презирал и лежащего внутри дома. Почему богатый обращает просьбу свою не к Лазарю, а к Аврааму? Может быть, он стыдился, а может быть думал, что Лазарь помнит ег