Говорящий отчуждает свое слово, спрашивая о его значении как непонимающий слушатель, потом отчуждает свой вопрос, отвечая на него как понимающий толкователь, и наконец отчуждает свой ответ, доказывая его по правилам герменевтики.
Говорящий употребляет слово, спрашивающий о значении хочет его понять, а отвечающий толкует. Употреблять (или использовать, пользоваться), толковать и понимать слова это разновидность триады дело, слово и мысль. А толкователь — третий наряду со свидетелем и судьей, ср. латинское testis «свидетель» <*terstis «третий» и третейский суд или третий в значениях «судья», «поручитель». «свидетель» (СВРЯ, ст. Третичный). Причем толкователь может дать спрашивающему о значении слова, он же слушатель, только то, что у того как говорящего уже есть. Толкователь посредничает между говорящим и слушателем, без него они не совмещались бы в каждом из нас, и соответственно значение посредничает между словом и смыслом. Фараон у Т. Манна Иосифу-снотолкователю:
ЙЙЙпокамест ты нагадал мне лишь то, что я и без того знал. Но что значит мой сон и что он хотел мне сказать?
— Фараон ошибается. — ответил Иосиф, — думая, что он этого не знает. Этот раб способен предсказать ему только то, что он уже знает.
И после толкования:
— ты, как истый потомок плутов, просто внушил мне, будто я сам предсказал будущее, истолковав свои сны. Почему же я не смог сделать это до твоего прихода, почему я тогда только знал, чтó неверно, но верной отгадки не знал? А в том, что это толкование верно, я нисколько не сомневаюсь, и в этом толковании единый мой сон себя узнаёт.[29]
— Иосиф и его братья. 4.3 (гл. Фараон пророчествует). Сюда же мысль героя 1984-ого Оруэлла (2.9) «Лучшие книги, сообразил он, это которые говорят тебе то, что ты уже знаешь.» (↓1: «Одно дело пользование, другое дело понимание». — 2: Третий. — 3: Представительство толкователя. — 4: Толкование «своего-чужого» слова. — 5: К цитате из Оруэлла.)
Говорящий может сам сказать — употребляя, но не называя — то, что служит нам смыслом его слова: отсюда правило замены толкуемого слова значением, благодаря которому распознаётся произвол толкователя. Толкователь призван говорить словами говорящего, если же говорить от себя, от своего лица и имени, получается отсебятина. «Говорить (не) от себя» есть у евангелиста Иоанна, к слову отсебятина (неологизм художника Брюллова) см. в СВРЯ3 и В. Виноградов. Ист. слов. с. 420—23. Отсебятина это непредставительное говорение. Ср.:
В философии, в особенности в натурфилософии начала века, всё это всё же рационализовано и оторвано от тысячелетних систем народных символов, всё это дано как собственный опыт, а не как проникновенное истолкование многотысячелетнего опыта человечества, воплощенного во внеофициальных системах символов.
— из бахтинского наброска К вопросам самосознания и самооценкиЙЙЙ(БСС 5. с. 78 cл.). — К замкнутости толкования на том же говорящем и том же языке, или герметичности герменевтики: по Бенвенисту. Семант. реконстр. (3). определение языкового понятия «возможно не иначе как в терминах самогó этого языка», а Ян Гонда часто напоминает, что многозначность чужеязычного слова, возникающая при его переводе, мнима. Древнегреческая филология родного языка, Николай Бахтин о замкнутости греческого духа (на лекциях Современность и наследие эллинства по отчету — ЖИ, с. 137), Михаил Бахтин против лингвистики, которая «изучает живой язык так, как если бы он был мертвым, и родной — так, как если бы он был чужим» — Маркс, филос. яз. (2.2, прим. на с. 92, ср. о терминах в том же бахтинском К вопросам самосознанияЙЙЙ, с. 79[30]). направленное на родной язык языкознание романтиков и Лео Вайсгербера. Сюда же высказывание Хлебникова «Я буду думать как бы не существовало других языков кроме русского» (В. Григорьев. Словотворчество, с. 34) и Мандельштам, стихотворение Не искушай чужих наречий, но постарайся их забытьЙЙЙ. (↓1: Говорящий, он же толкователь. — 2: «Говорить (не) от себя» в Евангелии Иоанна. — 3: К представительному говорению. — 4: Жизнь прожить — не поле перейти. — 5: Жизнь прожить что море переплыть. — 6: Русский эллинизм. — 7: Толкование не разоблачение.)
Бахтин и под именем В. Волошинова против понимания как перевода (Маркс, филос. яз… 2.4): «Понимание подыскивает слову говорящего противослово. Только понимание чужеземного слова подыскивает „то же самое“ слово на своем языке.» Бахтин не выделял толкование из понимания, его «превращение чужого в „свое-чужое“», «преодоление чуждости чужого без превращения его в чисто свое» (К методологии гуманитарных наук в ЭСТ1, с. 371) это понимание-толкование с помощью несобственно прямой речи, которая так его занимала. Но собственно понимание есть перевод, пересказ своими словами — смыслами, а значение всегда цитата, чужое слово, хотя бы возможное. Неубедительно Г.-Г. Гадамер: «Потому всякий перевод это уже толкованиеЙЙЙ» «Положение переводчика и положение толковника (des Interpreten) по существу одно и то же.» «Ведь всякий переводчик — толковник.» «Ведь толкующее слово есть слово толкователя (des Auslegers) — это не язык и не словарь толкуемого текста.»[31] — Истина и метод (3.1 и. Зb): истина «герменевтически просвещенного (aufgeklärte) сознания»
есть истина перевода. Приоритет последнего основан на его способности превращать чужое в свое собственное не просто критически преодолевая чужое или некритически его воспроизводя, а истолковывая чужое в своих понятиях и в своем горизонте и тем самым по-новому демонстрируя его значимость. Благодаря переводу, утверждающему истинные моменты другого в противовес себе, чужое и собственное сливаются в новом облике.[32]
— Семант. гермен. С «истиной перевода» мы в толковании сказал дальше третьего ответа, который переводит это слово нашим подумал, не пошли бы. Но почему так прямо и не сказано в сказке—подумал? Этот естественный вопрос предполагает, что значение не косвенная речь понимающего слушателя, а прямая речь говорящего. Толкование всё-таки не перевод чужого слова своим смыслом и толкователь не переводчик на выдуманный «семантический метаязык», ср. «Герменевтика не есть некий метаязык.» — К. Рашке, Алх. слова, с. 52. Против «метаязыка» и этимолог О. Трубачев. см. Приемы, с. 199 с прим. 2. Толкование-как-перевод или плоско или криво. Сюда же Соизмеримость Томаса Куна о непереводимости старой научной теории на новый язык. (↓1: Толкование-цитирование. — 2: Предательская передача. — 3: Перевод и просвещение.)
Более значимо слово с несобственным смыслом, толкуемое через синоним, но через род и отличие толкуется слово с собственным смыслом: значимо чужое слово, но толкуется свое, но не свое-личное, а свое-родовое, родное. При этом открывается глубина, недоступная лингвистике с ее семантикой перевода. Толкователь не лингвист и филологическая герменевтика, словотолковательная наука, не лингвистическая семантика/семасиология, ведь языко-знание это прежде всего знание (иностранных) языков, лингвист прежде всего полиглот. А толкователь в самопознании, следуя герменевтическому правилу «Подобное познаётся подобным», шаг за шагом отчуждает родной язык, пока не дойдет до врожденного. О своем-родовом см. Трубачев. Этноген. культ, слав… 2. здесь же Знай свои родъ и æзикъ Паисия Хилендарского, в индоевропейской реконструкции «древнейшая заповедь» *ĝпō- sųот ğепот «знай свой род» (с. 163, 172. 210 сл. и 227; ВЯ, 1994. № 6. с. 11). (↓1: К толкованию своего слова. — 2: Требование к лингвисту-семасиологу. — 3: Самопознание.)
Слово есть сказанное другим человеком и услышанное мною, ср. сказ, сказка и слово: слух, слава: это чужое слово по преимуществу. А мое слово для меня есть мысль. Чужое слово и своя мысль, свой смысл — вот «первичные реальности» (Бахтин), данные мне непосредственно, в отличие от чужой мысли и своего слова. Другой-для-меня и я-для-себя — соединенные, эти «первичные реальности» образуют цельного человека, как человеческие половинки из Пира Платона, 189е—92е, или Бри-хадараньяка-упанишады. 1.4.3, или русских пословиц «Холостой — полчеловека», «Мужики без баб — половинные люди» (ПРН, с. 360 и 756; Р. послов, пог., с. 269), а в цельное слово соединяются чужое слово-звук и свой смысл. Смысл слова не передается мне готовым, я воссоздаю его сам, и всякое понимание есть вместе с тем непонимание говоря словами В. Гумбольдта и Потебни, ср. В. Бибихин, Понять другого в Слове и соб… с. 163—66. (↓1: Бахтинское «свое слово». — 2: Андрогин. — 3: Воссоздание смысла.)
Как зеркало показывает невидимое — возвращает мне мою другость, так моя мысль возвращается ко мне в дружеском ответе понимающего словом, в котором я узна`ю смысл («ЙЙЙв этом толковании единый мой сон себя узнаёт» — Иосиф и его братья). Но понимающий всегда недопонимает, а непонимание автопортретно. Поэтому наш язык не только зерцало мира, он и невольный образ нас самих. (↓1: Зеркало для невидимого. — 2: «Я» в зеркале как другой. — 3: Другой как зеркало. — 4: Зеркало понимающего и автопортрет непонимающего. — 5: Отчаяние Набокова.)