Глава 4Толлеус. Главный вопрос
Красный Ручей
Старик тоже не спал, лежа на спине в темноте конюшни, раскинув руки. В отличие от ученика, он не вертелся, точно щенок, гоняющийся за своим хвостом, но лишь внешне, зато мысли в голове водили самый настоящий хоровод. Не Оболиус со своим больным зубом был тому виной – искусник силился понять некоторые вещи, которые происходили в последнее время. Больше всего ему не давал покоя тот факт, что помощник умеет вселяться в других существ. Такое могут боги, и это понятно, ибо им подвластно все. Чародеи тоже могут проделать это с кем угодно и когда угодно – есть у них такая способность. Но Оболиус всего лишь мальчишка, пусть и талантливый! Почему у него получается, причем только с химерами, а напрямую с лошадью или человеком – нет? Почему при этом через химеру он может больше, чем сам, хотя по логике это более сложный путь? И самое главное, почему у самого Толлеуса ничего не выходит?
Сегодня старик не спорил со своим альтер эго, озвучивая мысли. Он был спокоен: просто думал, ломая голову над загадкой, которая напрямую касалась его. Обязательно нужно разобраться, понять, как работает этот механизм. Иначе не получится защититься даже от сопливого мальчишки!
Оболиус тянулся к химере аурой, устанавливая контакт. Толлеус специально наблюдал за процессом. Это было логично и объяснимо. Пускай сам искусник не мог повторить подобный трюк, но, по крайней мере, мог представить себе его суть. Есть взаимодействие аур – есть связь. Потом требуется лишь умение, чтобы подстроиться, и воля, чтобы победить в схватке с чужим разумом. Но дальше начиналась чистая мистика: от химеры не тянулся аурный щуп к старику, когда Оболиус пытался вселиться в него. Как это работает, как это вообще может работать?
Ответа не было. В случае с конструктами ситуация такая же: не видно никакой связи, но она существует, в этом сомнений нет. Старику казалось, что решение загадки где-то совсем рядом, на поверхности. Но поймать его никак не удавалось. Чувство неудовлетворенности, как заноза, бередило покой. К тому же нестройный хор призрачных голосов, заблокированный плетением от проникновения, был едва различим. Точно так же, как в Широтоне этот шум был слишком громок и тревожил душу, так и сейчас никак не удавалось достичь гармонии без привычного гомона. Забылся старик только утром, когда первые петухи уже стали орать, требуя выпустить их из курятников.
Несмотря на то что сон его был тяжелый и короткий, встал Толлеус бодрым и отдохнувшим. Наверное, химера неплохо подзарядила его вчера. Оболиус тоже поднялся, но выглядел гораздо хуже. Кожа побледнела, под глазами мешки, а щеку стало ощутимо раздувать. Правда, боли он не чувствовал, но нормально открыть рот уже не мог.
Искусник почесал лысину, мельком пожалев об утраченном шлеме. Плетений для врачевания зубов у него не было: как-то не озаботился в свое время, так что даже не знал, как оно работает. Можно, конечно, проблемный зуб попросту уничтожить – Искусство позволяло проделывать и не такие вещи. Да взять хотя бы плетение для разрушения крепостных стен, часть которого старик использовал для лап Паука. Корень прорастет сквозь весь зуб, потом бах – и во рту лишь мелкая костяная крошка… Толлеус еще раз почесал затылок. Во-первых, можно легко ошибиться и что-нибудь перепутать, во-вторых, попросту жалко зуб! Оставшись с голыми деснами, старик как никто другой стал понимать ценность этих крошечных помощников в пережевывании пищи.
– Знаешь, что делают чародеи в таких случаях? – спросил он помощника, но тот лишь промычал что-то в ответ и пожал плечами.
Толлеус махнул рукой и пошел спрашивать хозяйку постоялого двора. Ничего дельного он не узнал, но совсем не потому, что чародеи не следили за своими зубами. Скорее простые жители из провинции не могли себе позволить такое лечение. Единственное, что удалось выяснить, – ближайший чародей жил как раз по пути, на расстоянии дневного перехода, в городе Красный Ручей. По мнению искусника, такое название больше подходило какой-нибудь деревеньке, но его заверили, что город вполне приличный.
Чародей, если судить по имени, тоже был непростой. Звали его Тайнус, о чем хозяйка сообщила с придыханием, закатив глаза. Для себя Толлеус решил, что это примитивный псевдоним, что, в свою очередь, весьма нелестно характеризовало его владельца. Трактирщица, с которой он поделился своими сомнениями, стала уверять искусника в высочайшем мастерстве этого чародея, уверяя, что он известен чуть ли не по всему Оробосу. В доказательство своих слов она привела веский, с ее точки зрения, аргумент: «Господина Тайнуса приняли в общество оракулов!»
Искусник не стал спорить, а лишь улыбнулся уголками губ: названия самых известных и сильных чародейских школ он уже знал – не было среди них никаких оракулов. Тем более что это вообще не школа, а какое-то общество. Но для невежественной селянки любой чародей с придуманным титулом – почти император. Впрочем, выбирать не приходилось. Да и неплохо в общем-то, что Тайнус – не повелитель чар, иначе его услуги будут стоить очень дорого, а тут надо всего лишь вылечить больной зуб.
Караван тронулся в путь в своем обычном порядке. Толлеус, чтобы успеть в Красный Ручей до темноты, задерживаться не стал, даже чтобы позавтракать: провиант он взял с собой. Дорога была хорошая, ровная, но все равно жевать на ходу, особенно когда приходится управлять лошадьми, было очень неудобно. Кувшин с молоком и вовсе опрокинулся, благо не разбился. Пришлось восполнить потерю простой водой из небольшого родника, который очень кстати подвернулся у самой дороги. Оболиус смотрел на все это жадными глазами, но есть не мог. Даже воду он пил через тростниковую трубочку.
Как и было обещано, до города путники добрались еще засветло, хотя до заката оставалось не так много времени. Городишко, как и предполагал Толлеус, был невелик и имел бы статус большой деревни, если бы не величественная крепость, возвышавшаяся над ним на холме. Судя по ее размерам, она запросто могла вместить гарнизон тысяч на пять воинов. Жителей в городе было всего в два-три раза больше, причем с учетом стариков и совсем маленьких детей. Конечно, до Кордоса, а точнее, до северной границы Оробоса отсюда всего день пути, но все равно искусник не понимал, зачем тут понадобилось возводить фортификации такого масштаба. Место, конечно, для крепости удобное – слияние Красного ручья – небыстрой речушки, тезки города, через который она протекала, и Сон-реки, но все равно далековато от границы. Может быть, лет тридцать назад, до войны, владения Оробоса заканчивались здесь, но таких тонкостей Толлеус не знал.
Химеры – дорогое имущество, однако тащить их в город совершенно не хотелось. Хорошо если на телеге удастся проехать, не то что провести целое стадо между натыканными тут и там дворами, обнесенными частоколом. Тем более что старик не думал, что в такой глуши кто-то покусится на его собственность, защищенную Искусством. Привычно поставив плетение загона, дополнительно снабдив его защитой от самых любознательных жителей, он слез с повозки и за руку потащил апатичного Оболиуса за собой. К вечеру щека парня раздулась еще больше, отчего его голова стала совершенно несимметричной. В пути даже пришлось расширить зону обезболивания на все тело – сейчас чувствительность кожи у ученика сохранилась лишь на макушке. Поэтому он шел, точно пьяный: очень осторожно, раскачиваясь и старательно контролируя каждое движение. Со стороны это выглядело смешно: дети, резвящиеся в придорожной пыли вместе с курами, поросятами и собаками, показывали пальцами и провожали странную парочку веселым хохотом.
Повезло, дом Тайнуса нашелся быстро. В противном случае можно было бы долго блуждать по городу, который, несмотря на скромную численность, занимал приличную площадь. Домишки жителей в основном были одноэтажными и деревянными. Зато вокруг каждого теснились хозяйственные сооружения и даже были разбиты грядки, огороженные высокой изгородью.
Двор чародея, напротив, был небольшой, начисто лишенный дополнительных построек: ни сараев, ни конюшни. Зато сам дом на общем фоне производил впечатление монументальности. Сложен он был из серых прямоугольных каменных блоков, в ширину превосходил соседские избушки раза в два, а ввысь уходил аж на три этажа, причем его венчала высокая остроконечная крыша, отчего постройка казалась еще огромнее.
Едва Толлеус поднялся на крыльцо, двустворчатую дверь тотчас распахнул привратник и, растягивая слова, глубокомысленно изрек:
– Оракул уже ждет вас!
– Ллэр Тайнус не знает меня, ты перепутал, – возразил искусник.
Привратник недовольно дернул щекой, но тут же вернул себе напыщенно-задумчивый вид:
– Оракул знает все и всегда ждет своих посетителей.
– Тогда веди, ни к чему заставлять его ждать, – взмахнул рукой старик, пресекая на корню дальнейшие разговоры.
Слуга снова дернул щекой, но послушно развернулся и повел гостей внутрь. Идти далеко не пришлось: буквально сразу же они вошли в просторный зал, обильно украшенный гобеленами, декоративными колоннами вдоль стен и бронзовыми статуэтками змей и птиц, сжимающих в когтях и пастях светящиеся зеленым шары. Последние привлекли искусника, но, изучив их истинным зрением, он лишь криво усмехнулся: обыкновенное зеленое стекло, а внутри копошатся какие-то насекомые, излучающие свет.
В кресле с высокой резной спинкой в противоположном конце зала сидел человек – ну точь-в-точь император на троне. Освещения было мало, зеленые шары светили тускло, так что разглядеть его не удавалось. Толлеус уверенно зашагал вперед, сзади семенил Оболиус. Перед самым троном стояла маленькая скамеечка – единственная вещь в зале, которой мог воспользоваться посетитель. Старик, охнув, плюхнулся на нее. Оказалось слишком низко, и Толлеус решил было сотворить себе искусное сиденье, но передумал. Его никто не остановил, очевидно, он все сделал правильно.
Устроившись поудобнее, искусник с интересом уставился на чародея в кресле. Дорогие украшения, цветастый наряд, обильный макияж, замысловатая прическа – было совершенно непонятно, кто же это – мужчина или женщина, а точнее, мальчик или девочка. Действительно, Тайнус, если это он и есть, оказался совсем юный, даже младше Оболиуса. Лишь по особенностям ауры искусник догадался, что чародей мужского пола, хотя если судить только по внешнему виду, старик сказал бы наоборот. Тонкие руки, бледная кожа, мягкие черты лица вкупе с украшениями больше подошли бы девушке, даже несмотря на отсутствие груди.